Лошадь ищет папу. Когда не с кем ссориться, то и мириться не с кем

Матвею пять лет. У него есть мама – очень красивая. Папа – очень добрый. Старший брат Ваня – очень умный. Собака Сима – очень плюшевая. То есть она игрушечная, но как будто настоящая. А еще у Матвея есть лошадь. У нее зеленая грива и красные копыта. Лошадь, правда, никто, кроме самого Матвея, не видит. И даже если бы этот никто сильно захотел, он все равно не смог бы ее увидеть. Потому что это не какая-нибудь там простая лошадь, хотя простых лошадей Матвей тоже очень любил, а самая настоящая, волшебная.

Иметь невидимую волшебную лошадь очень удобно. Ее можно всюду брать с собой. Хоть на прогулку, хоть в детский сад. Места она занимает мало, точнее вообще не занимает. Копыта у нее всегда чистые и грязных следов не оставляют. Нет, наверное, все же оставляют, но это невидимые грязные следы, а потому воспитательница не ругается, мол, опять мне тут весь ковер перепачкали, и в следующий раз, имей в виду, без сменной обуви кобылу твою в группу не пущу. За обедом Матвей оставляет своей подруге и кашу гречневую, и суп. Особенно рыбный. Матвей его не очень-то любит, а лошадь, напротив, без рыбного супа просто жить не может. «А почему ты никогда своему скакуну пирожных не оставляешь? Или конфет?» – удивляется мама. «Где ты видела лошадей, которые едят пирожные? Если это настоящий скакун, ему нужен сразу целый торт», – отвечает за Матвея папа. «А лучше сразу два, – хихикает умный Ваня. – Матвейка, а пусть твоя лошадь в следующий раз еще и мой геркулес доест. Лошадям ведь положено любить овес». Матвей пожимает плечами. Ничего-то эти взрослые в лошадях не понимают. Но все-таки тихонько интересуется, ест ли лошадь пирожные. Потому что если ест, то он, Матвей, конечно же, в будущем обязательно будет делиться. Но лошадь заверяет, что ничего, кроме рыбного супа, гречневой каши и кипяченого молока, желательно с пенкой, в рот не берет.   Когда она появилась в их доме  и откуда взялась, Матвей не знает. Одно время он думал, что лошадка родилась у мамы в один день с ним. А что такого? Это ведь правильно: родить ребеночка, а заодно и его лучшего друга. Чтобы ребеночку потом скучно не было. Но от этой мысли приходится отказаться. Мама, конечно, немножко волшебница. У нее, например, есть колдунческая сумка, в которой никогда не переводятся конфеты. Но лошадь – это ведь не конфеты. Да и не поместились бы они у мамы в животе вдвоем с лошадью. На всякий случай Матвей все-таки спросил: «Мама, а ты умеешь рожать лошадку?» Мама почему-то засмеялась: «Нет, только таких слоников, как вы с Ваней, умею».Тогда Матвей стал думать, что, может быть, лошадь принес с работы папа. Но это было совсем невероятно. Потому что папа обычно приносит с работы много-много разноцветных тетрадок. А в тетрадках этих непонятные кружочки, крючки и палочки, которые называются буквами. Их много, но папе, наверное, кажется, что мало. Иначе зачем бы он каждый вечер поверх этих синих значков еще и свои красные рисовал. Однажды Матвей решил папе помочь, и пока тот не видел, взял у него пару тетрадок и тоже нарисовал там много-много красных кружочков, крючков и палочек. Думал, что папа обрадуется и похвалит его. Но папа почему-то не обрадовался, а, наоборот, расстроился. Вот ведь жадный какой, хоть и добрый: сам рисует, а другим не дает. Так что нет, папа лошадь принести не мог. Испугался бы, что она ему по дороге все тетрадки изрисует.Однажды под вечер Матвей сидел у окна и ждал родителей с работы. Лошадь, как обычно, сидела рядом и тоже ждала. Матвей смотрел, как вокруг фонаря танцуют на ветру огромные снежинки. И лошадь смотрела. Но вскоре это им наскучило, и они стали дышать на стекло и писать на нем разные палочки, кружочки и крючки. У Матвея получалось почти так же красиво, как в папиных тетрадках, а у лошади совсем не получалось, потому  что писать копытом очень неудобно. И тогда Матвей спросил:- Лошадь, а где ты жила до того, как стала моей лошадью? Лошадь перестала рисовать и почему-то загрустила.- У тебя вообще мама и папа есть?И тут лошадь заплакала горько и безутешно. Она неуклюже вытирала синие слезы ярко-зеленой гривой, всхлипывая все громче и громче. Матвей испугался не на шутку. Он обхватил золотистую лошадиную шею руками и тоже расплакался. Когда в лужице слез, похожей на чернильное пятно, можно было уже пускать кораблики, лошадь внезапно успокоилась. Процокала на кухню, сделала пару глотков рыбного супа и после этого, совершенно придя в себя, сказала:- Я не знаю, кто мои мама и папа. Но я бы очень хотела их найти. И это мое самое заветное желание.- Нисколечко не знаешь? – всплеснул руками Матвей. – Вот ни на полстолечко? – Нет, ну почему же, на полстолечко знаю, – сказала лошадь. – Мои родители были очень-очень знаменитыми конями. Наверное, про них даже в книжках писали, – в ее голосе послышалась гордость, тут же сменившаяся отчаянием. – Но кто они, я забы-ы-ы-ы-ла.И лошадь вновь зарыдала. И тут Матвея осенило:- Погоди,  не плачь. Я сейчас позову Ваню. Он очень умный. Он в школе учится. Он все-все знает. Он обязательно найдет твоих папу и маму. Ваню пришлось уговаривать. Во-первых, он очень любил, когда его уговаривают. Во-вторых, долго не мог взять в толк, где, как, а главное – зачем, должен он искать неведомых родителей невидимой волшебной лошади. А когда наконец понял, то посмотрел на Матвея как-то странно, покрутил пальцем у виска и молча включил компьютер. – Найти маму не обещаю, – заявил Ваня через некоторое время, не отрываясь от экрана, на котором мелькали бесконечные ряды темных строк. – Женщины-лошади в истории особого следа не оставили. А папу попытаемся. Та-а-ак, что тут у нас? Вот! Конь Вещего Олега вам на роль папы подходит?- Подходит, подходит, – Матвей радостно захлопал в ладоши. – А кто такой этот Олег? Он хороший?- Ну как тебе сказать. В общем, неплохой. Только чуть что, сразу драться лезет. А однажды ему рассказали, что его убьет собственный конь. И он решил не ждать, и первым коня – тю-тю – и все…- Что все? – не понял Матвей.- Что-что, ничего, вон, видишь череп на картинке?Матвей от страха прикрыл рот ладошкой, обернулся, но лошади рядом не было. Он поднял голову и увидел, что она сидит на шкафу под самым потолком, дрожа всеми четырьмя красными копытами, и в ужасе мотает головой.- Нет, Ваня, – прошептал Матвей. – Поищи нам другого папу, пожалуйста.Следующей кандидатурой на роль отца стал Буцефал, конь Александра Македонского. Лошадь согласилась слезть со шкафа, чтобы полюбоваться на портрет гордого  красавца, но, узнав, что предполагаемый папа то ли в бою погиб, то ли от страшных ран умер, а то и вовсе в озере утонул, опять загрустила. – Здорово, конечно, когда у тебя отец – герой, но… Да и не похожа я на него, – задумчиво протянула лошадь. – Он вон какой черный, а я вся такая золотая. Давайте еще поищем.Росинант ее тоже не устроил. Хоть и блондин, но слишком худым и изможденным показался. По разным причинам было отвергнуто еще с десяток скакунов всех цветов, национальностей и художественных течений. Кони с крыши Большого театра – слишком высоко. А тот, что на картине «Купание красного коня», – слишком красный.- Ка-ра-гез, – прочитал Ваня по слогам. – Герой романа Эм. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени».  Отличный вариант, друзья. Абы про кого Эм. Ю. Лермонтов писать бы не стал. Секундочку, что тут у нас… А, вот: «Лучше этой лошади ничего  выдумать  невозможно. Вороная,  как  смоль,  ноги – струнки… А какая сила! Уж такая разбойничья лошадь!» Ну что, берем?Матвей мало что понял. А если совсем честно, не понял почти ничего. Кто такой этот Эм. Ю. Лермонтов? И какое отношение этот Ка-ра-гез имеет к воронам? И при чем тут смола? Смола – это слезки деревьев, когда они летом в лесу от жары плачут. Может, эта лошадь деревянная? В книжках чего только не придумают. Да, и почему разбойничья? Она что, безобразничать любит?- Нет, Ваня, моя лошадка говорит, что хулигана в папы не возьмет.- Да-да, – поддакнула лошадь. – И что это вообще за отчество – Карагезовна? – И имя, говорит, очень сложное.- Знаешь что? – взвился Ваня. – Надоел ты мне! И лошадь твоя надоела! Потому что нет у тебя никакой лошади! Ты ее просто-напросто придумал. А теперь еще и ко мне пристаешь со своими глупостями. И вообще отведи свою лошадь в зоопарк. К зебрам. Ей там самое место. А от меня отстань!…Матвей и лошадь вновь сидели у окна и наблюдали за танцующими снежинками. Матвей грустил. За себя. И за лошадь. И лошадь грустила. Тоже за двоих.-  Раз Ваня не хочет нам помогать, мы и без него справимся, – сказал наконец Матвей. – Вот уйдем из дома и сами найдем твоих папу и маму. И исполним твое заветное желание. А Ваня еще пожалеет, что накричал на нас. Мы станем героями. И Эм. Ю. Лермонтов про нас тоже  в книжке напишет. А про Ваню не напишет. Потому что про тех, кто кричит на маленьких, в книжках не пишут. Вот. Лошадь помотала зеленой гривой и положила голову Матвею на плечо:- Здорово все-таки иметь брата. Ты уж мне поверь. У меня его никогда не было, поэтому я знаю. И потом когда не с кем ссориться, то и мириться не с кем.Дверь тихонько скрипнула. Ваня на цыпочках вошел в комнату и тоже сел под окошко.- Матвейка, я тут такую штуку придумал. Давай попросим маму с папой, чтобы они твою лошадь усыновили. Они не откажутся. И даже обрадуются. Они ведь давно хотят дочку. К тому же я тут в одной книжке прочел, что все мы немного лошади.