Ломоносов и Карл V Рассказы по цитате

Язык Бога – язык матери
На улице пурга. Михайло Васильевич вернулся домой поздно, быстро снял с себя верхнюю одежду и сел за стол, заваленный книгами. Медленно догорала свеча, тускло освещая просторную комнату. Ломоносов сидел задумчивый, его сверкающие карие глаза глядели вдаль. Вот уже более тридцати лет он принимает такую позу и долго-долго думает.
– Друг мой, Михайло! Как поживаете? – внезапно одернул его резкий голос Шувалова.
– Да как всегда, граф, в трудах, – ответил Ломоносов, расстегивая свой алый кафтан.
Шувалов был старым другом Михаила Васильевича и частенько бывал у Ломоносова. Но, к сожалению, на этот раз ему не удалось задержаться надолго.
– Знаешь, Михайло, мне сегодня попали в руки слова испанского короля Карла V. Сказано, что с друзьями разговаривать прилично на французском языке.
– Если бы ты знал, милый друг, что нет прекрасней на свете родного языка, ты бы так не говорил.
Для каждого народа божественным будет свой родной язык, язык матери. Граф спорил. Наконец Шувалов быстро оделся и вышел, громко захлопнув за собой дверь. С этого дня дружба распалась навсегда, но ведь на свете живет так много людей, и все они разговаривают на разных языках, но все же понимают друг друга и ладят между собой.
Алена ПАТЫЕВА

Один день жизни Ломоносова
Михаил Васильевич проснулся рано. Старый слуга по имени Федот помог ему умыться и одеться. Пока Федот накрывал на стол, Михаил Васильевич распахнул окно. Повеяло запахом лета, цветущих трав и растений. Щебетали птицы. Был июнь, и пахло лилиями. Эта природа подняла настроение Михаила Васильевича. Он подошел к зеркалу и оглядел свое отражение.
Красный, расшитый золотом кафтан, камзол и кружевное жабо – все было безупречным.
А вот лицом он остался недоволен: щеки отвисли, губы сжаты, глаза смотрят упрямо и строго.
“Светский франт!” – усмехнулся он.
Позавтракав, Михаил Васильевич сел за свой рабочий стол, заваленный бумагами, рукописями. Михаил Васильевич обмакнул перо в чернильницу и написал: “Карл Пятый, римский император, говаривал, что испанским языком с Богом, французским с друзьями, немецким с неприятелями, итальянским с женским полом говорить прилично”. И вдруг до него донеслась красивая мелодия. Он подозвал Федота:
– Кто это поет?
– Это девушки, сударь. Возвращаются с поля… Прикажете прикрыть окно?
– Нет, пусть поют. Все-таки русский лучше всех языков.
Чулпан НУРУЛЛИНА

А все ж русский язык лучше
Стоял погожий майский день. В воздухе пахло свежим листом и зеленой травой. Солнечный луч весело играл на серебряном подсвечнике. В тишине просторного кабинета замерли книжные полки. На большом дубовом столе лежали стопки книг.
Мужчина крупного телосложения сидел, задумчиво облокотившись на стол. Под камзолом синего цвету хорошо выглаженная рубаха с белоснежным кружевным жабо. Поверх накинут парадный кафтан красного сукна, расшитый золотом.
В крепкой руке перо, из-под которого как будто сами собой появляются строчки.
В дверь постучали. Вошел слуга.
– Ваш чай, Михаил Васильевич… Ах да, вам письмецо от графа Шувалова.
– Положи все на стол и присядь. Карл V говаривал, что на испанском языке с Богом, на немецком с врагом, на французском с друзьями, на итальянском с женщинами говорить надо.
– Я, ваше благородие, в чужеземных языках не силен. С барыней Елизаветой по-немецки немного разуметь начал. А в чайную придешь: “Мерси бонжур”, галантерейное обхождение требуется.
– Да скажи-ка ты мне, Петр, каков язык, по-твоему, хорош? Немецкий, французский, испанский аль русский?
– Я, батюшка, человек темный. Наше дело маленькое: принеси да подай… Дозвольте, барин, идти, лошадей запрягать надобно.
А подошел к двери, обернулся и молвил: “А все ж наш русский язык лучше!”
Альбина БЕЛОУСОВА

Окончание следует