Ломайте стереотипы!

Профессор Меджи ЧЕРКЕЗОВА восхищается оперативностью «Дрофы». За два года, с 2001-го по 2003-й, издательство выпустило все подготовленные под ее общей редакцией учебники русской литературы для национальных школ – линию с пятого по одиннадцатый класс. Почти ко всем учебникам уже прилагаются методические пособия. Теперь «Дрофа» еле успевает снабжать пособиями Черкезовой всех желающих. Эти учебники хотят купить не только мордовские и якутские школы, на них есть спрос и в ближнем зарубежье: в Белоруссии и Казахстане, Армении и Грузии. Скоро эта линия пособий будет переиздаваться с изменениями и дополнениями.

Досье «УГ»ЧЕРКЕЗОВА Меджи Валентиновна родилась 1 октября 1937 г. в Тбилиси. Окончила отделение русского языка и литературы филологического факультета Тбилисского государственного университета (1961). Работала в тбилисской школе №14, после переезда в Москву – в Институте преподавания русского языка в национальной школе при Академии педагогических наук СССР, преподавала в МПГУ имени В.И.Ленина, в колледже при Институте государственного администрирования. Сейчас – главный научный сотрудник Центра филологического образования Института содержания и методов образования РАО, руководитель лаборатории литературного образования в национальной школе. Кандидат филологических наук, доктор педагогических наук, профессор, академик Академии социальных и педагогических наук.

– С какими же, Меджи Валентиновна?

– Теперь выпускникам национальных школ придется сдавать ЕГЭ на общих основаниях, значит, надо подготовить их к этому. Я слышала тревожный вопрос родителей: «Смогут ли наши дети, поучившись по вашим пособиям, потом сдать единый экзамен?» Ученикам предстоит изучать больше рассказов Чехова, больше стихов Тютчева, Фета – в соответствии с новым стандартом.

Для национальных школ традиционно выпускаются учебники-хрестоматии, и лишь для старшеклассников-гуманитариев мы делали две самостоятельные книги: учебник и хрестоматию. А сейчас мы предлагаем по две книги всем старшеклассникам как из профильной школы, так и из общеобразовательной.

Методический аппарат учебников и учебников-хрестоматий построен так, чтобы не давать школьникам готовых прочтений текста, а с помощью развернутых вопросов подводить ребят к его пониманию. Если в таких учебниках давать большие литературоведческие статьи, то у школьников может появиться соблазн читать только их, а не сами произведения. Ведь многие ученики национальных школ, особенно сельских, не очень хорошо владеют русским языком…

– В чем еще особенность подготовки пособий для таких школ?

– Мы постарались как можно шире представить контекст русской культуры: своеобразие быта, традиций, религии русского народа. Например, в учебнике-хрестоматии для пятого класса после сказки про Ванюшку и царевну – там описывается забавное чаепитие во дворце – помещен комментарий с рассказом о том, что значит для русского человека чай, что такое питье «вприкуску» и «внакладку»… А, скажем, девятиклассникам мы представляем главу «Пасха» из повести Ивана Шмелева «Лето Господне». Я слышала, что в одной казанской школе (не будем называть номер) мальчик-мусульманин заявил на занятии: «Почему я должен читать про эти православные праздники?» Но в его классе преподает замечательная учительница, Лейла Хасанова. Она сумела так провести урок, что этот школьник потом признался: «Надо же, у христиан в религиозных обрядах, оказывается, столько всего интересного!»

Наряду с рассказом о какой-то реалии русской культуры мы в пособиях обязательно помещаем вопрос к школьнику: а как это делается у вас? Мы стараемся неустанно сопоставлять русскую и национальную культуры, заставлять детей вступать в диалог, во время которого должно выясниться, что каждая культура ценна, а религиозные разночтения – не повод для противостояния.

Мы включаем в хрестоматии еще и такие произведения, в которых показано взаимодействие русской культуры с другими. Например, при изучении Гончарова десятиклассникам предлагаются отрывки не только из «Обломова», но и из «Фрегата «Паллада», в которых говорится о путешествии по северу Сибири, о знакомстве с бытом эвенков, якутов, коряков. В тех же краях происходит действие рассказа Лескова «На краю света», который мы включаем в учебник-хрестоматию для девятого класса. В этом рассказе утверждается равноправие религий: миссионер отец Кириак уважает аборигенов («всех один господь создал») и, вместо того чтобы насильно их крестить, подает им пример праведной христианской жизни. За это туземцы его очень уважают. А «твердый поп» Петр вешает всем без разбора кресты на шею, но польза от его действий весьма сомнительна.

Кстати, стандарт по литературе предписывает изучать в основной и старшей школе по одному произведению Лескова на выбор, и мы позволили себе некоторые замены. Мы предлагаем ученикам познакомиться с характерами таких праведников, как честный городовой Рыжов («Однодум») и мужественный генерал-майор Перский («Кадетский монастырь»), который укрывает солдат, раненных во время восстания декабристов, а потом в ответ на возмущенные слова Николая Первого с «неизменным спокойствием» и чувством собственного достоинства признается в этом. Надо разрушать старый стереотип, будто в русской литературе положительными героями могут быть только простолюдины, а офицеры и дворяне – все сплошь скалозубы.

А вот традиционный для русской школы рассказ «Левша» будет непонятен нерусским из-за языковой игры, неологизмов вроде «тугамента» и «мелкоскопа». Духовные искания «очарованного странника» Флягина и русские дети не все как следует понимают, а уж ученики национальных школ и вовсе не оценят Ивана Северьяныча. Мы даем краткую информацию об этих произведениях в учебнике в статье о жизни и творчестве Лескова, но в хрестоматию их не включаем.

– Да и выражения вроде «поганые азиаты» (про татар) из того же «Очарованного странника», наверное, не прибавят «азиатским» школьникам любви к русской литературе.

– Вы правы, ученики национальных школ болезненно реагируют на произведения, в которых упоминаются представители их народа. На Кавказе, например, не всегда гладко идет изучение «Героя нашего времени», «Кавказского пленника». Учитель должен внушить классу: если Лермонтов или Толстой изображают горцев воинственными и жестокими, это не значит, что они их ненавидят! Если бы это было так, русские писатели не стали бы с таким неподдельным вниманием вглядываться в их быт и обычаи.