Lithium: портрет эпохи в стиле гранж. Необычная книга о непростой любви

Вряд ли у кого название книги вызовет ассоциацию с химическим элементом. Поклонники группы Nirvana сразу узнают пятую песню с альбома Nevermind. Но это не роман о группе, а скорее об эпохе, символом которой она является. Действие происходит не в Сиэтле, родине гранжа, а в Санкт-Петербурге и Москве. Хроника событий обозначена точно и вписана в промежуток с марта 1995 по октябрь 1996 года. Год и восемь месяцев жизни героев, в которые укладываются надежда, крушение мечт и любви.

Дорога разочарований на фоне хаотично бурлящей постперестроечной России. Влад – музыкант, играющий в группе Lithium, которой пророчат славу российской «Нирваны», Ольга – его девушка, с ней он знакомится на собственном концерте при довольно драматичных обстоятельствах. Они ввязываются в криминальную историю, из-за чего вынуждены убежать из мечтательного Петербурга в Москву, не верящую слезам. Там между героями растет трещина разногласий, которая в итоге и приведет к трагичному исходу.Краткий пересказ сюжета вряд ли дает хоть какое-то представление о романе, главное богатство которого – фактура, детальное воссоздание 90‑х, в первую очередь неформальной жизни. Рок-клубы, анархистские сквоты, магазины с рок-атрибутикой, эзотерические поиски, НБП и другие варианты консолидации пытливой и неравнодушной молодежи, предоставленной самой себе. Неизменные реалии неприютной России тех времен: гопники, братки и их разборки, рэкетиры, наркоманские притоны, бомжи, зарождение уродливого российского шоу-бизнеса, заказные убийства и кабаки.Читатель, интересующийся андеграундом тех лет, увидит в героях черты и Эдуарда Старкова из группы «Химера», и Севу Гаккеля, музыканта «Аквариума», основавшего клуб «Там-Там», и Бориса Усова, лидера группы «Соломенные еноты». Другое дело, что все совпадения носят условный характер, это подмигивание продвинутому читателю, а не попытка написания документального романа.Названия книг Владимира Козлова всегда емки и лаконичны: «Гопники», «Школа», «Война», «Домой», «Плацкарт». То же самое и в случае с Lithium, только теперь при взгляде на обложку в голове начинает играть эта песня, да и вся Nirvana в принципе.Что касается формы, то и здесь писатель остается верен своему стилю, относящемуся к направлению «грубый реализм»: предельно сжатый, максимум действия, минимум описаний (ровно столько, сколько нужно), скупые мазки, изобилие диалогов, преимущественно жестких, без сантиментов и лирических отступлений.В прологе повествование ведется от третьего лица. Остальные части – от первого, в каждой из них чередуется «мужская» глава, где говорится от лица Влада, с «женской» – от лица Оли. За счет этого мы получаем видение истории с двух точек зрения – мужской и женской, прагматичной и мечтательной, витающей в облаках и трезвой.Трагизм достигается за счет невозможности не только диалектического слияния двух начал, но и мало-мальского компромисса между ними. Кстати, в каком-то смысле можно сказать, что композиционное построение частей похоже на структуру песни в стиле гранж: чередование плавной мелодичной части с бурной, неистовой. За счет этого контраста и достигается особый драйв.Роман Lithium обладает стройной композицией, где легко нащупываются завязка, развитие конфликта, кульминация и развязка. Интересная находка: в некоторых «мужских» главах герой, подводя итог внутреннего диалога, пишет на клочке бумаги верлибр, к примеру:«Вот оно, неуступчивое, неуязвимое, незлобное и даже ласковое, готовое разорваться от переполненности, брызгами по окраинам, где деревья и завядшие одуванчики, осколками водородной бомбы имени академика Сахарова, сухим песком, скрипевшим на зубах у Муссолини. И завертится все, и улетит крыша невозвратно, и все произойдет, чего не ждали, а предсказания забудутся. А народ по-прежнему будет топтать вечерние тротуары и никогда ничего не поймет, никогда ничего не поймет…».Стихотворные вставки (а по ходу приближения к финалу их становится больше) являются индикатором внутреннего состояния героя, они фиксируют его постепенный отрыв от жизни, уход в себя с параллельной люмпенизацией. Все стихи – манифест некоммуникабельности, плач по невозможности любить и быть понятым, ода и хула свободе, так высоко возносящей и так больно бросающей оземь.На языке вертится мысль, что книга не рассчитана на широкого читателя, но эта фраза кажется такой формальной, требующей разъяснения. Она может отпугнуть грубым, нарочито «неизящным» стилем, но лишь того, кто не читал другие книги Владимира Козлова, а также Лимонова, Буковски, Уэлша, Селина и других писателей этого ряда. Это касается и музыкального контекста – андеграунд 90‑х, а также субкультурные метаморфозы эпохи представляют интерес для довольно узкого круга, который, впрочем, ширится благодаря Интернету.В первую очередь это история трагической любви. А гранж, эпоха и революция – потом.Козлов В. Lithium. СПб. : Éditions Chat, 2018.