На чтение: ≈ 16 мин.Итак, бардовская песня живет и побеждает? Увы… Как бы поделикатнее выразиться? Все не так однозначно. Оптимисты указывают на полный список, фрагмент которого приведен выше, на то, что КСП существуют по-прежнему во многих крупных городах, что авторскую песню можно слушать по радио, что, наконец, растет новое поколение любителей побренчать на гитаре у костра. Вот, например, уже тринадцать лет проводится ШКАП – нижегородский “Школьный конкурс авторских произведений”, в котором можно участвовать “детям до 18”. Приезжает ребятня со всей области. Ставшие лауреатами не бросают творить, повзрослев. Каждый второй служит в театре, работает в прессе и на телевидении. И пишут песни, стихи, собирают единомышленников. Но пессимисты (или реалисты?) печально замечают – это исключение. КСП испытывают острый дефицит молодых сил. Уровень вновь приходящих исполнителей и авторов зачастую невысок. “Старички” расценивают новые музыкальные направления как заразу, указывая на примитивные тексты и музыкальную какофонию. Молодежь пытается ниспровергнуть авторитеты и нарушить традиции, даже на святая святых – “Груше” и “Ильменке”. Так, последний Ильменский фестиваль стал настоящим испытанием для организаторов – многие из гостей сутками “не просыхали”, было зарегистрировано громадное количество краж из палаток. Для “продвинутых” подростков пришлось даже дискотеку организовать, чтобы дать им возможность выплеснуть энергию. Оппозиция проникает в ряды каэспешников. Меньше поют классиков жанра. Критики замечают, что новое поколение называет “настоящими бардами” лишь Митяева и Киреева – имена-то на слуху!
Впрочем, это не настоящая оппозиция. Людей, которые противопоставили свой фестиваль традиционным и сделали это организованно, можно найти, пожалуй, только в Старом Осколе Белгородской области. “Оскольская лира” проводилась в этом году в 12-й раз. И мы решили, что не можем пропустить такое событие.
Скорый поезд на Старый Оскол отходил с Курского вокзала в семь часов вечера. Между самыми обычными пассажирами попадались странные, ни к какому разряду людей не принадлежащие с виду фигуры. Вытертые и оборванные рюкзаки поначалу делали их похожими на туристов. Но, приглядевшись к не слишком практичной одежде, да и к самим рюкзакам, в большинстве своем собранным как-то бестолково, можно было уверенно сказать, что многие из них собираются в путь чуть ли не впервые. Обилие художественных татуировок и полуоккультной символики на одежде, головах, руках и даже на лицах могло навести на мысль о собрании какого-то тайного общества. И только гитары в ободранных кожаных и холщовых футлярах да зачехленные флейты, висящие на груди, отчасти раскрывали загадку. Перед нами были поэты и барды. Или по крайней мере их ревностные поклонники.
Милые ребятки от пятнадцати до двадцати пяти лет. В тамбурах кое-кто уже начал тихонько перебирать струны. Мат в их песнях и разговорах звучал не чаще обычного, и даже как-то смущенно. Некоторые были пьяны, но чем? Водкой или стихами, с первого взгляда трудно определить. Они пели о смерти, об аде и рае, о водке и анаше. Песни были похожими одна на другую, но еще больше на своих исполнителей. Вы слышите нечто подобное каждый день в собственных подъездах и подземных переходах. Звучавшие тем вечером песни едва ли можно назвать литературой и даже поэзией в привычном нам смысле. Скорее, это словотворчество или жажда словотворчества.
Ближе к полуночи в поезде, наконец, настала тишина. Нет-нет, колеса стучали, и гитары звенели по-прежнему. Просто какой-то добрый человек из поездной бригады все-таки выключил ту жуткую радиодребедень, которой нас донимали весь вечер. Наталья Ветлицкая, Любовь Успенская, Кай Метов, Михаил Круг… Мы уснули.
Так уж вышло, что наши заметки описывают не дни, а вечера или, скорее, ночи. Все значимые события на “Оскольской лире” происходили в сумерках. Ночь – вообще благоприятное время для раскрытия всего, что несет в себе тайну, а значит, и для творчества, и для любви.
“Лира” проходила на берегу водохранилища в полутора десятках километров от города, на базе отдыха Старооскольского механического завода. Мы расположились лагерем у самой воды “оскольского моря”. Рядом с нами состраивался маленький симфонический оркестр (позже выяснилось, что это воронежская группа “Акын”). Кто-то метался в поисках средств к существованию. Но в целом “тих был наш бивак открытый”.
Около восьми вечера вся эта идиллия была нарушена хриплым ревом автора проекта фестиваля, члена Союза писателей Александра Машкары (динамик потом отрегулировали), приглашавшим участников на открытие “Оскольской лиры” и концерт лауреатов прошлых лет.
Концерт-открытие по своему характеру был совершенно открытым, неформальным действием. И дело не только в том, что ведущие иногда путали имена исполнителей, а на сцену в перерывах между выступлениями забредали пятилетние дети. По большому счету, все, не только певцы и музыканты, но и зрители, чувствовали себя участниками единого действа. Кажется, массовыми переживаниями сегодня мало кого удивишь, за ними можно пойти на любую дискотеку. Но одно дело коллективно встроиться в навязанный снаружи ритм, и совсем другое ≈ ощутить свое внутреннее, давно чаемое личное переживание общим не только с певцом, но и с залом. Слиться с другими не в экстазе потребления, а в радости сотворчества. Обстановка на первом оскольском концерте была именно такой, то есть открытой для диалога.
Монолог аборигена. Дискуссионный
Александр Машкара, автор проекта фестиваля, член Союза писателей России: “Я уже много лет провожу поэтические семинары, Дни литературы. Меня всегда бесило – выходит человек к микрофону со знанием трех аккордов и перечисляет какую-то “телефонную книгу”, а люди от этого “балдеют”. “Оскольскую лиру” я организовал в противовес знаменитому Грушинскому фестивалю. Можно смело сказать, что уровень “Лиры” сегодня выше. Но “Груша” потихоньку к нам подтягивается. Раньше там пели только туристские песни типа “Изгиб гитары желтой” или “Милая моя – солнышко лесное”. Когда под Самарой выступает одна и та же “обойма” исполнителей, то начинает казаться, что поэзии не существует. Она не может ограничиваться песнями про палатку и костер. Поэзия многолика. На “Груше” если кто-то однажды становится лауреатом или дипломантом, то это звание носит всю жизнь. И потом может петь какую-нибудь ерунду. На Старооскольском фестивале не так. Если автор становится победителем, то может приехать на следующий год и провалиться или повторить успех. Хотя, конечно, лауреат получает своеобразный карт-бланш. После “Лиры” он может где угодно о себе заявить. Еще у нас сильное жюри. В него входят известные люди, профессионалы. Такие маститые барды, как Юрий Лорес (г.Москва), Александр Вербицкий (г.Николаев), Геннадий Жуков (г.Ростов-на-Дону), Александр Непомнящий (г.Ковров). Поэты: Валентин Устинов, президент Академии поэзии из Москвы; Владимир Молчанов, секретарь правления Союза писателей России из Белгорода; старооскольский поэт Татьяна Олейникова”.
Казалось, утро второго дня фестиваля затянется минимум часов до трех дня. Участники, возбужденные вчерашним концертом, не могли, да и не желали успокоиться. Костры у палаток ярко горели до самого рассвета. Те, у кого заканчивалось топливо, просто подсаживались к соседям, там, где еще было слышно дребезжание струн. Кто-то пел в полной темноте. Музыка звучала на любой вкус: от Окуджавы до Летова, от Митяева до Бутусова, от кельтских напевов до русских романсов.
Творческие мастерские (они же – прослушивания, они же – отборочные туры) работали уже с полудня. Авторская песня заняла раскаленную главную сцену, бард-рок оккупировал прибрежную беседку, поэзия спряталась в лесу. Самой интересной и сильной показалась работа мастерской бард-рока, где никто из нас не участвовал. Общий уровень мастерства поэтов оказался пониже. Впрочем, удачи и провалы закономерно чередовались в выступлениях участников всех жанров.
Вечерний концерт, он же второй отборочный тур, ожидался нами довольно тоскливо. Мастеров и лауреатов прошлых лет вчера мы уже посмотрели, никого похожего на них в течение дня не заметили, чего еще можно было ждать? Как оказалось, всего.
Концерт начался в десятом часу. В первые полтора часа он, как это ни печально, окончательно подтвердил нежизненность традиционной авторской песни. Никого не хотим задеть этим утверждением, но наши “мэтры” так или иначе ≈ “солдаты последнего призыва” (рубеж 90-х годов). Новое поколение не в состоянии успешно поддерживать эстетику КСП, осложненную неподъемным для него культурным багажом. Из всех представленных во втором туре исполнителей авторской песни зрители внимательно прислушались только к двоим. Но как бы технично и гладко ни выглядело выступление Дениса Блощинского (г. Киев, впоследствии Гран-при фестиваля), это была лишь очередная удачная импровизация на старые темы. Куда более творчески смотрелись песни почти безголосой москвички Марго, созданные на грани КСП и блюза.
Время близилось к полуночи. Публика тихо скисала и разбредалась к кострам. И в этот самый момент бард-рок мастерская Александра Непомнящего произвела свой первый залп. Воронежский “Акын” расстрелял ночь каким-то неимоверно изощренным танго. Следом открыл “огонь” воронежский “Настеж”. Народу у сцены сразу прибавилось. Снова возникло ощущение разрыва тонкой пленки между сценой и зрительным залом, только теперь в их совместном дыхании принимал участие кто-то третий, более сильный. Сыграла несколько новых композиций москвичка Александра Арбатская, после нее отстрелялись старооскольские панки из “Эйфории”, но это ощущение третьего соучастника концерта не пропадало. И только слушая “Других” из Рязани, мы поняли – энергия исходит от земли. Сама земля, разбуженная эмоциональным шквалом, отвечала стоящим и сидящим на ней людям. Отборочный тур закончился в три часа ночи, но это уже мало кого волновало. Импровизированный концерт Александра Непомнящего и Игоря Бычкова (г. Старый Оскол) затянулся еще часа на полтора.
Но и после этого нашлись желающие выйти на сцену. Петь уже не для успеха, не для зрителей, а просто так выкрикивать слова и выплескивать звуки. Когда посредине одного из таких выступлений в седьмом часу утра на последней гитаре лопнула струна, ее взял следующий исполнитель и, ничего не замечая, продолжил игру. Динамики над “оскольским морем” умолкли только после восьми.
Как это ни удивительно, но и утро следующего дня тоже наступило еще до полудня. Огромная ночная воронка “Оскольской лиры” распалась на множество мелких водоворотов, уносивших во внешний мир тайны превращения слов.
Итоги
На фестивале “Оскольская лира” зарегистрировались 300 человек. Более 250 приняли участие. Авторы-исполнители, рок-барды и поэты съехались со всей России – Магадана, Петропавловска-Камчатского, Челябинска, Пскова, Иванова, Владимира, Орла, Тулы, Рязани, Курска, Петербурга. Были представители “ближнего зарубежья” – Казахстана, Украины, Белоруссии и Молдовы. Гран-при получил киевлянин Денис Блощинский (авторская песня). Из лауреатов запомнились: воронежская группа “Акын”, группа из Рязани “Теплые окна”, исполнительница авторской песни москвичка Марго, Ольга Домовенок (Елена Анпилогова) из Старого Оскола (поэзия). Из дипломантов выделялись оригинальностью – группа “Дымящий Мум” из Москвы, питерская рок-группа “Эрмитаж”, рок-бард Сергей Игнатьев из Белгорода, поэты – Михаил Красавин из Москвы, белгородка Ольга Нечитайленко, Галина Щербинина из Старого Оскола.
Иван ЛОПАТИН,
Кирилл ШЕРСТЯНОЙ,
Дарья БОГОМАЗОВА,
Василий СМОТРОВ (фото)
Москва – Старый Оскол – берег Оскольского водохранилища
Выбор читателей
Комментарии