Лингвист, этнограф, врач. Русско-турецкая война, медицинская практика, начало литературной деятельности

​Продолжаем публикацию статей, посвященных Владимиру Далю (см. № 40).

Во время Русско-турецкой войны Даль работал ординатором при подвижном госпитале. Вместе с русской армией он участвовал в переходе через Балканы, в осаде крепостей Сливно, Силистрия и Андрианополь. Война оставила глубокий след в его памяти: «Помню и вечно помнить буду, доколе искра жизни таится в мозгу моем, то впечатление, которое сделало на меня первое предсмертное молебствование и первая битва. После и я привык к этому и смотрел, как смотрят другие; исполнял спокойно жалкую обязанность свою…» За полтора года войны из трехсот армейских докторов более двухсот погибли: «Судьба обнесла меня этой чашей, подносив ее для искушения в смиренномудрии… И доселе еще жадный жить и готовый умереть, шагаю или бегу…»Дарование Даля-хирурга за «необыкновенную ловкость в механических работах» высоко ценил его сокурсник – выдающийся русский хирург Николай Пирогов. В те времена не существовало наркоза, больные могли погибнуть от болевого шока, поэтому успех операции зависел от мастерства и быстроты хирурга. Владимир Иванович работал быстро и удачно, во время операции руки у него не дрожали. Он много оперировал, как, впрочем, и все хирурги на войне: «…Видел тысячу, другую раненых, которыми покрылось поле… резал, перевязывал, вынимал пули…» Ему пришлось также бороться с лихорадкой, чумой и холерой. Сохранилась запись из его формулярного списка: «В свирепствование холеры в Каменец-Подольске заведовал госпиталем для холерных больных».Даже во время боевых походов Даль каждый день узнавал и записывал новые слова. Он пользовался тем, что военные части были укомплектованы солдатами из самых разных губерний и областей: архангелогородцы и нижегородцы, вологжане и костромичи, куряне и рязанцы, тверичи и вятичи. Понимая уникальность ситуации, наш герой стремился максимально использовать ее. По вечерам, после напряженного дня, он заходил в солдатские палатки, подсаживался к бивачным кострам и расспрашивал солдат о том, как в их деревнях называют те или иные предметы быта, как празднуют свадьбы, какие сказки сказывают, какие песни поют. Все тщательно записывал в любимые им толстые тетради с плотной бумагой.В обозе за ним шел нагруженный сундуками с записями верблюд. Так на четырех верблюжьих ногах передвигалась картотека будущего знаменитого словаря. С верблюдом, кстати сказать, случилась странная история, которой отнюдь не суеверный Даль приписал особый смысл. В этой истории он «увидел перст Божий»,  как пишет его дочь. Верблюд  вместе со своей «словарной» поклажей неожиданно исчез. И одиннадцать дней где-то пропадал. На двенадцатый день он появился никем не развьюченный. Все рукописи были целы. «Рассказывая об этом, отец сознавался, что с возвращением верблюда он обрадовался своим рукописям, как чему-то родному, и с этой поры начал особенно дорожить ими» (из воспоминаний дочери).В ноябре 1830-го с одного фронта Владимира Ивановича перебросили на другой – внутренний. Началось польское восстание. При взятии Варшавы погиб любимый брат Даля – Лев. Во время этой кампании не только подтвердилась его репутация блестящего полевого врача, он ярко проявил себя как человек универсальных возможностей. При переправе через Вислу у Юзефова Владимир Даль, следовавший с корпусом генерала Ридигера, отличился не только как врач, но и как военный инженер. В ходе военной операции корпусу потребовалось в кратчайшие сроки перебраться на левобережную сторону реки Вислы. От этого во многом зависела успешность всей операции. Инженеров в корпусе не было, равно как и необходимых стройматериалов. Лекарь Даль, в прошлом военный моряк, вызвался навести в кратчайший срок понтонный мост. Он построил мост, используя пустые винные бочки, лодки, бревна, скрепленные между собой тросом. Сооружение было выполнено на быстрой реке при ширине сто восемьдесят сажен (чуть меньше 400 метров). По этому мосту 20 июля 1831 года Ридигер успешно перевел собранные им войска. После этого Даль с подчиненными разрушили мост. В итоге командир корпуса на рапорт начальству о решительных действиях дивизионного лекаря Даля наложил резолюцию: «За подвиг представить к ордену. Объявить выговор за невыполнение и уклонение от своих прямых обязанностей». Император Николай I наградил нашего героя орденом Святого Владимира с бантом. А в 1833 году в Петербурге вышла брошюра Владимира Даля под названием «Описание моста, наведенного на реке Висле для перехода отряда генерал-лейтенанта Ридигера». В ней подробно описана технология наведения переправы. Впоследствии, если верить некоторым источникам, ее перевели на французский язык и использовали как пособие при обучении французских инженеров. Такой же мост, как на Висле, спустя несколько лет Даль навел и   через реку Урал.Кроме того, высочайшей милостью Даль был награжден орденом Святой Анны 3-й степени, знаком отличия военного ордена 3-й степени и бриллиантовым перстнем.Война закончилась, некоторое время хирург заведовал лазаретом в Умани, а в марте 1832 года его перевели ординатором в Петербургский военно-сухопутный госпиталь. Вскоре Владимир Даль  становится медицинской знаменитостью Петербурга. Павел Мельников (Андрей Печерский), автор наиболее полной биографии  нашего героя, пишет: «Здесь он трудился неутомимо и вскоре приобрел известность замечательного хирурга, особенно же окулиста. Он сделал на своем веку более сорока одних операций снятия катаракты, и все вполне успешно. Замечательно, что у него левая рука была развита настолько же, как и правая. Он мог левою рукой и писать, и делать все что угодно, как правою. Такая счастливая способность особенно пригодна была для него, как оператора. Самые знаменитые в Петербурге операторы приглашали Даля в тех случаях, когда операцию можно было сделать ловчее и удобнее левою рукой».Даль пишет медицинские статьи по разным направлениям: об организации медицинской службы во время военных действий, об офтальмологии, о фармакологии. Есть также наброски работ об оперативной тактике при огнестрельных ранениях. В статье «Слово медика к больным и здоровым» он замечает: «Тот, кто в движении и не наедается досыта, реже нуждается в пособии врача».  Кажется, этой рекомендации Даль сам следовал всю жизнь.Страстная, отчасти наследственная, отчасти самим Далем взращенная и вскормленная любовь к слову не позволяла ограничиваться лишь медицинскими текстами. В 1827 году в журнале «Славянин» А.Ф.Воейкова Даль публикует первые стихотворения. Журнал был известен: в нем печатались Жуковский, Баратынский, Вяземский. Однако событием в жизни литературного Петербурга стихи  не стали. В 1830 году выходит первая повесть Казака Луганского «Цыганка». Ее печатает один из самых интересных журналов того времени – издаваемый Николаем Полевым «Московский телеграф». А еще через два года случилось – литературная известность, хотя и скандальная, хотя и от начальства холодком потянуло… В 1832 году выходит первая книга: «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». Никитенко, историк литературы и будущий цензор, мрачно предрекает: «…Люди, близкие ко двору, видят тут какой-то политический умысел. За преследованием дело не станет». Из донесения, управляющего III отделением Мордвинова: «…Она напечатана самым простым слогом, вполне приспособленным для низших классов, для купцов, для солдат и прислуги. В ней содержатся насмешки над правительством, жалобы на горестное положение солдата и пр.». Уже на второй день после выхода книги в свет ее тираж был конфискован, а самого Даля прямо во время больничного обхода арестовывают и доставляют к статс-секретарю Мордвинову. Дальше все происходило, как в калейдоскопе. Мордвинов встретил его утром «площадными словами», а вечером того же дня рассыпался в любезностях. «Это больше всего поразило меня в тот черный день», – говаривал Даль. Более того, сам Бенкендорф, главный начальник III отделения, возвратясь из Ревеля, пригласил Даля к себе и извинился: «Я жалею об этом; при мне бы этого с вами не случилось…» Выпутаться из неприятной истории ему помог поэт Василий Жуковский, в то время наставник наследника престола. В будущем император Александр II отменит крепостное право, и за освобождение крестьян будет награжден эпитетом Освободитель, а пока он поспособствовал освобождению большого знатока крестьянского быта. Жуковский описал наследнику престола все произошедшее в анекдотических тонах, обрисовал Даля как человека примерной скромности и больших способностей, упомянул о двух орденах и медали, полученных на войне. Наследник престола поговорил с отцом и, по-видимому, убедил его, что власти в этой ситуации выглядят нелепо. Император Николай I приказал освободить Даля.История эта, однако, имела продолжение, точнее, некоторый резонанс. Когда ректор Дерптского университета решил пригласить своего бывшего студента доктора медицины Даля на кафедру русской словесности, а книгу «Пяток первый» принять в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора филологии, то министр просвещения самолично отклонил это предложение: книга была признана неблагонадежной.