Лица в последнем ряду

Говорят, среди них три или четыре убийцы, – шепчет мне на ухо коллега из другого издания.

– Не может быть! – в который раз изумляюсь я.

– На территории не курить. Сумки держать при себе. Ничего и никому не передавать, – предупредил нас при входе начальник колонии Олег Геннадьевич Ананьев. Чтобы смягчить строгий тон, улыбнулся: “У нас ловкие девчата”.

Полковник Ананьев двадцать лет был начальником колонии строгого режима. Девчачью колонию возглавляет всего третий год. Здесь в поселке Льгово, что под Рязанью, содержатся девушки от четырнадцати до двадцати одного года. Таких колоний в России три. Жадных до сенсаций журналистов захватила в колонию вместе с собой из Москвы исполнительный директор фонда “Попечитель” Елена Зеленова. Она везла подарки девчатам. И уже в дороге раскрывала нам иную сторону жизни колонии. Ту, о которой пишут редко.

– В первый приезд я была просто потрясена. Вместо туалетов – дырки в каком-то продуваемом сарае. В классах девочки пишут на газетах, не хватает ручек, учебников.

Елена рассказывает, как появилась здесь первая корова. А какой праздник был, когда девочки положили Елене в ладошку теплое яичко, которое только что снесла курица!

Так и подмывало спросить эту милую, обаятельную даму: “А вам это зачем?” Что греха таить, у нас столько проблем, что, само собой разумеется, не до осужденных. Им вроде и положено жить плохо, чтобы прочувствовали наказание. Некоммерческий благотворительный фонд “Попечитель” – возможно, первая ласточка, меняющая это жесткое предубеждение. Сегодня его сотрудники помогают осужденным, готовят тех к возвращению в нормальную жизнь. Одновременно фонд заботится и о персонале колоний, сотрудниках МВД. Передача колоний в ведение Министерства юстиции во многом облегчила эти задачи фонда.

– Я столько за двадцать лет приговоров перечитал в колонии строгого режима, – признался полковник Олег Геннадьевич, – казалось, удивить меня нечем. А здесь смотрел личные дела, волосы дыбом вставали. Нет, не верю я в генетическую предрасположенность. Не верю! Основные причины – экономические проблемы, неблагополучные семьи, незанятость наших детей. Приходят к нам семнадцатилетние девушки, а образование шесть классов. Есть и такие, которые вообще школу не посещали. У нас из 427 девчат только 30 сейчас не учатся, у них есть среднее образование. А знаете, сколько в день положено на одного человека? Три рубля 40 копеек. Девчонки на воле добра не видели, и я еще здесь их голодом морить буду. Ведь по большому счету никто не спросит, каково осужденным. Мы еще и налоги платить должны. Я посчитал, от федерального до местного – всего 16 видов налогов. Только в бюджет Рязанской области за год мы отчисляем 385 тысяч. А нам недодают каждый год около трех с половиной миллионов рублей! Спросите, как выживаем? Завели хозяйство, держим коров, поросят, кур, землю обрабатываем. У нас ее 27 гектаров. Урожай собрали богатый.

Олег Геннадьевич сыплет цифрами. Это при нем все изменилось. Нашлись спонсоры, попечители. Хозяин он хороший. А о своих подопечных: девчата, девчонки, дорогуши.

…Год назад из колонии ушла на волю Марина, уехала к себе в Пермь. Мать у нее за это время куда-то рванула в поисках счастья, дома встретил отчим. Помыкалась Марина и, спасаясь от домогательств отчима, села на поезд, приехала в Рязань. Так и заявила сотрудникам колонии: “Вы единственные, кому я доверяю. Помогите, иначе за себя не ручаюсь”.

Объехали тогда с семнадцатилетней “своей выпускницей” сотрудницы все службы занятости в Рязани. Работа есть, а жилья нет. Пришлось писать в Пермь слезные послания – помогите, примите Марину. Уехала Марина назад. Все ли гладко будет? Вот так с каждым выпуском из колонии наступают бессонные ночи. Ведь больше половины запросов приходит с пометкой: “Вынуждены отказать, нет возможности трудоустроить”.

Да что там о теплых встречах мечтать? Даже в колонию девчат отправляют без паспортов. В личном деле записывают со слов данные. Следователям недосуг, у них дел полно. И вот теперь скажите, чем становится Льговская колония для этих девчонок? Здесь на 427 воспитанниц приходится 333 взрослых человека. И каких! В каждом отряде свой психолог. А возглавляет службу Людмила Александровна Ермакова.

– Я думала, перекантуюсь немного после вуза, найду место получше и сразу же уйду. Затянуло аж на семь лет. И не отпускает.

– Чем? – не выдерживаю я.

– Приезжает как-то недавно родительница на свидание и сразу же ко мне. Хочу на вас посмотреть, что за человек и как в душу к моей дочке влезли. Она в каждом письме про вас пишет.

– Ну а вы?

– Ответила просто – своих детей надо понимать. Вы знаете, к нам сейчас приходят девчата более жесткие, чем, к примеру, пять лет назад. Никому не верят. Пробиться трудно к ним. Раньше наркоманка – ЧП. А сейчас их до 40 процентов. Физическую ломку, боль они переживают в сизо, до прихода к нам. Еще карантин 14 дней. А потом начинается психологическая ломка.

– Что, тяжелые случаи?

– А легких не бывает. Девочка стала употреблять наркотики, когда развелись родители. Был бы рядом человек, которому она доверяла, возможно, этого не случилось. А другая оказалась в колонии (грабеж) с незажившей раной – обидой на отца, он во всем виноват, бросил мать, которая стала пить. Легкий случай? Или девочка убила бабушку, убила жестоко, молотком, в наркотическом угаре. Легко ли вытаскивать застарелые занозы? А если из души? Обида, злость пройдут, от них можно избавиться. Поможем. А дальше чем жить? Вот вопрос. Вот и отдаем свои чувства, хочется отогреть. Излечиваем – и привязываемся…

Таня из Подмосковья считала себя этаким Робин Гудом. В компании из восьми человек угоняли “навороченные” иномарки, катались на них. Весело было всем. Из всей компании угодила за решетку одна Таня. Теперь она узнала цену такой дружбы и веселья. Дома ее ждут мама, папа, брат, бабушка. Семья благополучная, чего не хватало? Романтики… “Друзья познаются в беде”, – произнесла она горько. Ни один из веселой компании не написал ей. А она ждала.

– Моя мама вообще на суд не пришла, – на глазах у Наташи из Нижнего Новгорода слезы. – Вы будете о нашей колонии писать? Расскажите о семье Беловых. Когда меня стали выгонять из дома, тетя Галя Белова мне помогла. Я даже жила у них.

Гости в колонии – конечно же, событие. Олег Геннадьевич уговаривал всех: “Выступите, скажите девчатам хорошие слова”. Вот только где их взять, настоящие. Сергей Зверев, заслуженный артист России, который дал в колониях около полутора тысяч концертов, признался: “Когда начинаю петь, вижу только первые два или три ряда. Остальные в темноте, будто какая-то злая тьма окутала. Ничего не вижу. А к концу выступления вдруг ясно вижу каждое лицо в самом последнем ряду”.

Я тоже увидела эти лица. В самом последнем ряду.

Надежда ТУМОВА

Льгово,

Рязанская область