На чтение: ≈ 8 мин.В последние годы высшее образование, словно подопытный кролик, то и дело испытывает на себе нескончаемую череду экспериментов. Причем лекало выбирается, как правило, одно: сделать выкройку по зарубежным образцам. Заимствовать передовой опыт, безусловно, похвально, но неплохо иногда и подумать: а разумно ли копирование?
Одна из подобных проблем – тестирование. Оно сегодня только набирает разгон, а с 2003 года ляжет в основу единого государственного экзамена.
Тестирование ориентирует абитуриента (студента) на развитие памяти, зазубривание. В фундаменте же российских, советских педагогических традиций всегда лежали прежде всего не проверка памяти, а умение творчески мыслить, анализировать, отстаивать свое мнение. То есть тестирование зачастую оценивает “натасканность” абитуриентов, нежели его знания, способности, творческий потенциал. Оно нивелирует личность, стандартизирует логику мышления, формирует некий типаж человека – зомби.
При тестировании не будет отбора вузами “своего” студента. Как можно принимать абитуриента в вуз, не видя его, не проводя зондажа на совместимость с будущей специальностью? В целях формирования у школьников подобной вузовской ментальности многие высшие учебные заведения организуют научные школы, научные классы, научные направления и т.д. Останется ли смысл в этой работе?
При едином государственном экзамене все без исключения ученики должны будут пройти через испытание тестами, даже те, кто не собирается поступать в вуз. Причем последние могли бы сдать выпускной экзамен, как и водится, бесплатно. Зa тестирование придется выложить из родительского кошелька определенную сумму денег для оплаты организаторов тестирования. Не это ли является главной причиной столь напористого внедрения системы со стороны минвузовских новаторов?
Система тестирования, как предлагают инициаторы, должна быть ориентирована прежде всего на достижение государственных целей. Вузам же, по их мнению, ближе интерес собственный. Навряд ли этот довод корректен. Именно вузы (причем государственные) должны более гибко отслеживать потребность тех или иных специалистов на местах и соответственным образом формировать политику набора абитуриентов.
Итоги тестирования могут вызвать волну справедливых нареканий. Сейчас только по школьному курсу “Отечественная история XX в.” насчитывается около десятка учебников с грифом Минвуза. В них – многоголосица. Скажем, по В. Суворову (псевдоним В. Резуна, автора “Ледокола”), чья махровая фальсификация втерлась в страницы многих учебников, нападение Германии на СССР будет считаться справедливой акцией; а на тестовый вопрос, кто является агрессором в Великой Отечественной войне, многие школьники будут выдавать ответ – СССР. Сколько баллов за этот бред нужно поставить школьнику? Попробуйте снизить оценку, и родители засыплют вас учебниками по Суворову-Резуну.
Важнейшим посылом в поддержку тестирования выдвигается мнение, что подобная форма испытания применяется в большинстве стран мира. Но там в основном при тестировании нет строгой унификации, какая предлагается при проведении Единого государственного экзамена – лишь в форме тестирования. Кстати, централизованное тестирование, которое применяется уже сейчас, более гибкое, предусматривающее и другие виды испытания: устные или письменные экзамены, собеседования или интервью и т.д. Именно подобный подход практикуется в большинстве стран мира с развитыми системами тестирования (США, Англия, Япония, Нидерланды и др.). Причем, например, в США каждый вуз сам составляет свой тест и рассылает соискателям. К каждому абитуриентскому заявлению прилагается характеристика, выданная школьными преподавателями. То есть единый тест несовместим с жестким отбором. А отсутствие отбора убивает элитарность. И вообще Россия – слишком большая страна для чего-либо единого.
И наконец, судьи кто? Вердикт об Едином государственном экзамене должны вынести преподаватели “пилотных” регионов: Чувашии, Мордовии, Марий Эл и Якутии. Именно им доверил Минвуз РФ судьбу столь важной реформы. Уже этот выбор экспериментаторов настораживает. В названных регионах в настоящее время проживают всего лишь 46 тыс. будущих выпускников 2001 года из 1 300 000 по России. То есть 3,5% выпускников – прямо скажем, отнюдь не правофланговых школ страны – должны предопределить судьбу системы поступления абитуриентов в вуз. Как видим, репрезентативность далеко не научная.
Небезынтересно и другое. Задумывались ли организаторы тестирования о том бурном шпаргальном творчестве студентов, которое поражает воображение? При нынешнем техническом оснащении голое тестирование будет просто подарком пронырам. Допустим, сидит абитуриент в зале со специальным передающим устройством и задиктовывает вопросы тестов подобранной бригаде сотоварищей, сидящих где-то в уютном месте и обложивших себя учебниками. Им достаточно послать испытуемому весьма короткие цифровые ответы: два или три и т.д. Единый государственный экзамен в таком случае будет сдан наверняка на 100 баллов. А выпускнику школы, который не претендует на вузовские высоты, весьма вероятно, позволит методом “тыка” получить желанную тройку, поскольку выбор предлагаемых тестовых ответов, как правило, не превышает 3 – 4.
Так что российское образование – это слишком большая ценность, чтобы можно было бы позволять себе недостаточно продуманные и невзвешенные мероприятия. Принцип “не навреди” должен быть здесь основным. Решая одни проблемы, нельзя порождать другие, может быть, еще более серьезные.
В. ПОЛКАНОВ,
зав. кафедрой ОмГТУ,
Омск
Выбор читателей
Комментарии