Летчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза Владимир АКСЕНОВ. На орбиту – работать

Дважды Герой Советского Союза, кандидат технических наук, почетный гражданин городов Рязани, Гагарина и Касимова Владимир Аксенов начинал свой путь конструктором в ОКБ-1 у Сергея Павловича Королева. 32 года трудился на этом предприятии, на всех этапах зарождения и развития пилотируемой космонавтики. Был директором Государственного научно-исследовательского центра по изучению природных ресурсов, генеральным директором НПО «Планета».

– Владимир Викторович, где начало вашей дороги в космос?

– На Рязанщине, в селе Гиблицы Касимовского района, в самом центре Мещерского края. Там я окончил семилетнюю школу.

В 1957 г. окончил Мытищинский машиностроительный техникум и по комсомольской путевке пошел в Кременчугскую школу первоначального обучения летчиков. А после этого – в Чугуевское военное авиационное училище летчиков. Учиться летному делу мне очень нравилось. Но, к сожалению, в связи с сокращением ВВС, уже через год учебы нас, молодых курсантов уволили в запас. Потом в 1963 г. окончил политехнический институт. Таковы мои «университеты». Но известно, что самое главное образование человеку дает сама жизнь, работа. И в этом отношении мне очень повезло.

С января 1957 г., сразу после увольнения из Вооруженных Сил, я стал работать на одном из самых передовых предприятий страны, которым руководил Сергей Павлович Королев. С 1964 г. работал в летно-испытательном отделе, созданном в ОКБ-1 по инициативе главного конструктора. Его возглавлял известный летчик-испытатель Сергей Анохин. Мне была поручена летно-испытательная лаборатория, созданная на базе Ту-104. На самолете-тренажере довелось совершить более 250 полетов, 1200 раз находиться в условиях временной невесомости. Королев на нашем предприятии создал отряд космонавтов-испытателей из специалистов ОКБ-1, который входил в общий объединенный отряд космонавтов. Основной задачей нашей группы было испытание в космическом полете, оценка и отработка созданной космической техники.

В 1973 г. после длительного отбора я был зачислен в отряд, прошел полный курс общекосмической подготовки и подготовки к полетам на кораблях типа «Союз».

– Расскажите о ваших космических полетах.

– Первый совершил в сентябре 1976 г. вместе с Валерием Быковским, бортинженером космического корабля «Союз-22». Мы впервые испытывали уникальную, сложнейшую аппаратуру по изучению Земли, сделанную в ГДР на предприятии «Карл Цейс Йена».

Во время второго полета в июне 1980 г. вместе с командиром корабля Юрием Малышевым мы впервые испытывали в полете новый космический корабль «Союз-Т», который до настоящего времени является основным кораблем нашей космонавтики.

– Как вела себя техника?

– Оба полета были непростыми, даже трудными, но в то же время очень интересными, насыщенными экспериментами и нештатными ситуациями, оба относились к полетам высшей категории сложности. Главной же задачей полетов было испытание и отработка вновь созданной техники. А первые испытания космических систем (как и самолетов), как правило, сопровождаются неожиданными отказами и аварийными ситуациями. Все это было и у нас, но, слава Богу, их удалось преодолеть.

Мало кто знает, что при испытаниях известных моделей пассажирских, да и военных самолетов, гибли несколько экипажей летчиков-испытателей. Это плата за все новое. И у нас ощущение близкого конца было не раз. Помогала психологическая готовность к полету и работе. Еще Сергей Павлович Королев говорил: «Если вы идете в полет, как на подвиг, значит вы не готовы к нему. Вы идете в космос работать».

– Как вы оцениваете нынешнее состояние нашей космической отрасли?

– Думаю, общее состояние нашей космонавтики близко к катастрофическому. Нет ни одной программы пилотируемой космонавтики. А везде это – госзаказ. Нигде в мире она не является частной, окупаемой, корпоративной. За исключением одного направления – связных программ. Все остальные программы интересны и могут быть оценены в масштабах всего общества и являются государственными. Вот таких программ у нас нет. То есть пилотируемая космонавтика у нас доживает практически последние годы.

Что же касается и всех программ и комплексов по Земле: метеорологических, геологических, природоресурсных – то, что дает информацию о планете, то во всех серьезных странах это направление – одно из приоритетных. Эти системы были на великолепном информационном уровне. А если нет госзаказа, нет требований, значит, нет лабораторий, специалистов, технологов, которые бы работали на уровне высших требований в своей области. Раз таких требований нет, значит, не растут ученые, нет специалистов, цехов и лабораторий, идет общее снижение уровня.

– Но наша страна запускает ракеты, готовит космонавтов. На чем держится отрасль?

– Мы еще в состоянии жить на прежнем огромном научно-техническом потенциале советского периода. Никто не ожидал, что наши ученые будут такими энтузиастами, для которых работа на предприятии важнее работы на рынке. Ведь торговля дает больше денег. А они трудятся на предприятиях за нищенскую зарплату. На таких энтузиастах все и держится. Вымрут они, уволятся, заболеют, наконец, и ничего у нас не будет. Тем более мы щедро «поделились» своими лучшими достижениями с нашими зарубежными, в основном американскими, партнерами.

– А разве совместное освоение космоса невыгодно для нас?

– Еще какое-то время часть наших научно-технических коллективов и предприятий будет задействована по международным программам. Например, в создании и обеспечении работ на американской орбитальной станции «Альфа». И особенно после гибели корабля многоразового использования. Но это до тех пор, пока мы будем еще полезны, выгодны зарубежным хозяевам этих проектов. Затем нам просто дадут отставку по любым мотивам – экономическим или политическим.

– И все-таки в ракетостроении и в авиации мы создаем лучшие в мире образцы. За счет чего?

– Пока потенциал еще есть за счет тех ученых, инженеров и рабочих, которые трудились 10 лет назад и еще остались. Можем за счет них дать выдающиеся достижения техники.

По военным самолетам мы – супер, а по гражданским – плохие. Стали. И космическая отрасль в целом может быть потеряна, хотя отдельные достижения останутся.

– И космонавтика, и авиация напрямую связаны с военной мощью. Каков ваш взгляд на обороноспособность России?

– Пока еще у России достаточно военного потенциала, чтобы обеспечить свою независимую политику в современном мире. Мы в состоянии пока еще остановить любую агрессию. Но то, что необходимо реформировать нашу армию, очевидно. Современный мир по сравнению с серединой ХХ века – уже другой. И войны будут, и уже идут, совсем другие. Поэтому и военные задачи, и сами Вооруженные Силы должны меняться. Они должны быть приведены по своему составу, оснащению в соответствие с задачами обеспечения национальной безопасности России в XXI веке.