На чтение: ≈ 10 мин.В 1956 году Леонид Владимирский иллюстрировал книгу Алексея Толстого “Золотой ключик, или Приключения Буратино”. Образ деревянного человечка, созданный им, завоевал любовь детей и стал классическим. Его используют в кино, в театре, он служит моделью при изготовлении кукол. Образ Буратино настолько прочно вошел в народное сознание, что мало кто задумывается, кто же его нарисовал…
Леонид Владимирский иллюстрировал книги Джанни Родари, Александра Волкова. Образы Страшилы, Железного Дровосека, Элли – тоже классика. На них выросло не одно поколение. Мы знаем героев “Изумрудного города” такими, какими нарисовал их Владимирский.
апа у меня был экономистом, мама – зубным врачом. Я хотел поступать в архитектурный институт, но отец сказал: “Надо получить крепкую специальность, которая бы кормила, потом занимайся чем хочешь”. Тогда я послушал его, поступил в строительный. Сейчас понимаю, насколько не правы те, кто рассуждает, как мой отец. Когда получишь ту самую “крепкую” специальность, женишься, когда будут дети, станет не до творчества. И пожалеешь: “Был талант, да быт его засосал!” Следовательно, раз есть сильное, настоящее желание, надо идти своим путем. А родители должны направить ребенка. Только тогда он станет счастливым. Ведь счастье – это любимая работа и дружная семья.
В строительном институте учился я неплохо. В армии служил в инженерных частях. Все четыре года был на войне. Когда она закончилась, надо было возвращаться в институт. Оставалось один год доучиться. Как-то раз мы с приятелем, гуляя, зашли во ВГИК, хотели посмотреть, симпатичные ли там абитуриентки. Нас приняли за поступающих. Какой-то человек подошел и давай спрашивать: “Вы на какой факультет? Рисуете?” Я робко признался, что пробовал. Нам в строительном преподавали рисунок. Я знал, что во ВГИКе готовят мультипликаторов, мне было это интересно. Дома все рассказал жене: “Хочешь, – сказала она, – поступай”. Я сомневался: “Там шесть лет учиться. На что жить будем?” Родители у меня были пожилые. Я не верил, что поступлю, потому что во ВГИК шли люди, окончившие художественную школу. “Пригласили тебя – иди, – настояла жена, – не поступишь, закончишь строительный”… И я поступил. Только в 25 лет начал рисовать. Если бы жена не настояла, я бы не рискнул. И не стал художником.
– Как вы познакомились с волшебником Гудвином из Изумрудного города?
– Я нарисовал иллюстрации к “Приключениям Буратино”. Надо было что-то делать дальше. Пришел в библиотеку Дома детской книги и сказал: “Дайте мне что-нибудь интересное”. И получил маленькую зеленую книгу “Волшебник Изумрудного города”, отпечатанную на плохой бумаге, но с замечательными штриховыми иллюстрациями Николая Радлова. Было это в 1957 году. Прочел. Понравилось. Стал искать Александра Волкова. Оказалось, он живет по соседству со мной: я в Малом Гнездниковском переулке, а он в Большом. Вместе мы сделали шесть книг. Поскольку я был первым читателем волковских сказок, первый их и критиковал. Например, у Волкова раньше было не семь подземных королей, а двенадцать. По числу месяцев. Они меняли друг друга. Я сказал, что лучше семь. “Почему?” – удивился он. “Тогда я каждого одену в яркие костюмы всех цветов радуги”… Волков возразил: “Представляешь, какая это работа – выкинуть приключения пяти королей!” “Как хотите”, – пожал я плечами. В конце концов Александр Мелентьевич послушал меня…
– А что было в работе над книгами самым трудным?
– Найти образ. Он все решает. Ведь Буратино потому и жив до сих пор, что это выразительный, оригинальный образ. Полосатый колпачок ему придумал я. У Алексея Толстого он белый. Курточка у Буратино была коричневая, я сделал ее красной. Зеленые штанишки стали черными. Ничего особенного нет в Элли и во Льве. А вот со Страшилой я повозился. Придумал волосы снопиком – это хорошая находка. У американских художников Страшила страшный. Они идут от его назначения. А я – от характера. Мой Страшила добрый и симпатичный. Очень трудно было “подобрать” ему и Железному Дровосеку носы. У американского Страшилы дырка вместо носа. Я, конечно, возмутился и положил ему на это место заплатку. Целый месяц искал! И картошку рисовал, и морковку. Мои друзья-инженеры проектируют машины, а я хожу и “ерундой” занимаюсь!
Страшила у меня маленький и толстый, Железный Дровосек высокий и худой. По принципу контраста. И если у одного заплатка, то у другого нос должен быть длинным. Рисую Дровосеку длинный острый нос – получается железный Буратино! Очень трудно оказалось найти маленькую круглую фишечку, которую вы видите у него на кончике носа.
Секрет моего успеха в том, что мои рисунки – нечто среднее между книгой и кино. Это фильм на бумаге. Все иллюстрации связаны между собой. Я ведь мультипликатор. Весь сюжет книги ребенок может рассказать, рассматривая картинки.
– А сколько у вас этих картинок?
– По моим подсчетам, я нарисовал 64 Страшилы и больше 150 рисунков Буратино. Тираж моих книг – около 20 миллионов, включая иностранные издания. Можно добавить сюда 15 миллионов открыток с Буратино. Из-за популярности Буратино со мной бывали смешные случаи. Раз решил я принять участие в выставке “Художники – детям” и нарисовал большого Буратино. Показываю председателю жюри. Тот посмотрел: “Безобразие! Вы же взяли общеизвестный образ. А мы принимаем только уникальные работы! Вы что, не знаете?” Я промолчал и ушел.
– Вы написали две книги: “Буратино ищет клад” и “Буратино в Изумрудном городе”. Сделали к ним рисунки. Что легче, писать или рисовать?
– Пожалуй, писать. Можно быстрее зафиксировать мысль. А рисование – дело долгое и трудное. Один рисунок занимает у меня иногда пару недель, а то и больше. Над иллюстрациями к “Руслану и Людмиле” я работал сорок лет. Рисовал Людмилу и показывал друзьям. Если хоть одному не нравилось – браковал. Нарисовал девятнадцать Людмил. Отбросил все, что мне говорили, и двадцатую сделал на свой вкус. Друзья посмотрели и сказали, что у меня плохой вкус, что это официантка из ресторана. Тогда я рассердился и нарисовал “на вкус” Пушкина, вдохновившись образом Натальи Гончаровой, – пусть попробуют покритиковать.
Все книги Волкова я делал по году, а свои за полтора года написал и нарисовал. Взяться за ручку тоже помогла случайность. Я должен был иллюстрировать одну книгу о новых приключениях Буратино, но она показалась мне слабой. Я стал думать, как бы я сам написал ее. Меня закружило, постепенно сложился сюжет. Хотел подарить его какому-нибудь хорошему детскому писателю. Но в конце концов решился писать сам.
– Вам исполнилось восемьдесят, но возраст, наверное, не мешает понимать детскую душу…
– Я считаю, что у людей есть еще возраст души. У тех, кто занимается творчеством, он проявляется более четко. Маршак, например, писал: “Когда я сажусь писать стихи, мне шесть лет”. Когда у Астрид Линдгрен спросили, вспоминала ли она себя в детстве, работая над книгами, она ответила: “Ничего подобного. Я сажусь за стол и чувствую себя девчонкой”. Художник Юрий Васнецов рисовал для очень маленьких детей. А секрет его успеха в том, что делал он только то, что ему было интересно. Он был искренен. И получалось так, что и детям это было интересно. Несмотря на то, что мне восемьдесят, мне помогает мой возраст души, который, как мне кажется, соответствует возрасту моих читателей. Художник должен быть самим собой и не подстраиваться ни под кого.
Виктор БОЧЕНКОВ
Выбор читателей
Комментарии