На чтение: ≈ 13 мин.Верность, стойкость, любовь – так определяет свое кредо бывшая учительница английского языка, бывший завуч и директор школы, обаятельная женщина, мать троих детей и бабушка троих внуков Наталья Андреевна
Абрамова.
“В России и природная англичанка научилась бы жить по-русски, посади она в одиночку, как я, десять соток картошки”, – усмехнулась в темноте Наталья Андреевна, чувствуя, что сон вот-вот смешает мысли. И хорошо бы, возможно, боль в суставах, притихнет. Как бы, куда бы положить руки, чтобы не чувствовать их? Когда-то изящные, сейчас еще тонкие в запястье, но с отекшей кистью, красными, воспаленными косточками многострадальных пальцев, сегодня эти руки перетаскали еще и полсотни ведер воды: надо было высадить рассаду, разбить клумбы, вымыть дом и посуду к приезду семьи на дачу .
– Зачем вам одной так много картошки сажать? – удивился новый председатель их садоводческого общества “Казачий”, когда она пошла оплачивать аренду дополнительного поля. – Вы же учительница английского, репетиторством можете себе не то что на картошку, а даже на ананасы с икрой заработать.
Возвращаясь долгим путем, который ей без тросточки не одолеть, она все смеялась и представляла, как дома, в городе, расскажет коллегам из 110-й и 184-й школ, навещающим ее по радостным и скорбным датам, про эти самые “ананасы с икрой”. Председатель, организовавший у себя на дачном участке производство мебели, не поверит, вероятно, что ей даже покупка табуретки не по карману. А картошка нужна не ей одной – всем восьмерым членам семьи, хотя младшая дочь Дина с мужем Ванечкой и двумя замечательными детьми-школьниками уже на своей квартире хозяйничают. Картошку есть кому уплетать – только вот сажать некому: все взрослые по субботам работают, да и дорога на дачу теперь для семьи разорительна: бензин подорожал, взвинтили и цены на билеты. Теперь, если б трое приехали помогать, как было всегда, триста рублей бы и затратили. Картошка бы в золотую превратилась. Уж лучше одной, самой. Так и проще, и надежней – рассчитывай только на себя. Недаром деревенская соседка, у которой два года назад погиб муж, а этой весной сгорел в огороде дом, сказала: “Бог каждому дает свой крест, но дает и силы”.
У самой Натальи Андреевны муж, талантливый геолог, начальник партии, умер год назад. Перед тем судьба выбросила ему страшную карту: три инсульта, полная слепота, паралич. И все это время она, ставшая мужу защитой, целительницей, нянькой, не спала подряд и трех часов. Впрочем, как и многие женщины, особенно школьные преподаватели, проверяющие тетради по ночам, как и многие другие матери, она перешла на “особый режим” лет тридцать назад, как только родилась первая дочь Ладочка, теперешний прекрасный филолог и классный руководитель, каких немного. Выспаться Наталье не удавалось никогда: работала учителем, заместителем директора одной школы, директором другой, но каждую ночь надо было вставать еще и к дочерям: в Сибири ребенок запросто может простудиться за ночь, если его не укрывать. Потом ночами надо было помогать мужу разобраться с диссертацией, хотя он, Саша, редкий знаток Восточного Саяна, никак не хотел заниматься “бумаготворчеством”. Вместе с друзьями, геологами и палеонтологами, ей приходилось доказывать ему, автору, уникальность и необходимость его же работы. Диссертацию Саши ждали не первый год в знаменитом Сибирском научно- исследовательском Институте геологии, геофизики и минерального сырья, где работали и он, и Наташина мама, фронтовичка, всю Отечественную войну отшагавшая в Сибирской добровольческой дивизии. Приятель-однокурсник, корпевший над докторской диссертацией, корил Сашу, что у того настойчивости не достает. Но Наталье-то настойчивость и неукротимость Саши была известна: в юности она по какому-то непонятному девичьему капризу рассорилась с Сашей, который уже закончил университет, работал геологом, был лет на десять старше, рассорилась, да и выскочила замуж за соседа, друга детства,Володю, даже под Челябинск в закрытый город с ним укатила. Девичьей головушке, не секрет, трудно бывает разобраться, в кого она влюблена, а без кого и жить невозможно. Первый ее брак лопнул через два месяца: имя Саша она произносила сквозь сон. А вскоре и наяву: он ее просто выкрал и после заочного развода отвел в загс “по-настоящему”. Правда, и ревновал всю жизнь. Из самой дальней экспедиции звонил при невозможных ситуациях. И без нее, и без Саян не мог жить. А с диссертацией не спешил: успеется, надо все в Саянах понять-распознать, а писать – не проблема…”
Господи, как долго человек считает себя бессмертным, а жизнь – бесконечной? До самой страшной катастрофы?
Сашу беда настигла в такой глубине “сибирских руд”, куда и вертолет не мог добраться. Его буквально раздавило неудачно поваленной гигантской сосной. Вниз его спускали без сознания, долго продирались сквозь непролазную чащобу и расселины. Еще дольше Наташа вытаскивала его из небытия вместе с хирургами и невропатологами. Когда удалось перевезти его из Красноярска в Новосибирск, когда стало ясно, что жизнь продолжается, что бездействует только нога, а сердце и мозг пламенно рвутся к работе, Наташа стала для мужа еще и секретарем. Спать к той поре несколько часов кряду ей уже не удавалось: родился Васенька, сын, о котором Саша мечтал, как о главном подарке судьбы. Мальчик красивый, ласковый, но с первого дня названный врачами несчастливым: заболевание центральной нервной системы обрекло его на инвалидность первой группы. Медики сразу предложили поместить его в специальный интернат. Наталья возмутилась: какая жизнь его там ждет?! Теперь она осваивала коррекционную педагогику, медицину, психологию, психиатрию. И материнский подвиг совершил чудо: в интеллектуальном развитии Вася обогнал сверстников, читал научную и техническую литературу, покорял людей удивительным тактом, сердечностью, обаянием, когда не было приступов болезни. А беда проявлялась все более жестоко. Мир, ограниченный квартирой-хрущевкой, мало чем отличался от интерната. Наталья надеялась, что естественная жизнь под открытым небом и общение с природой дадут Васе больше свободы и самостоятельности. Тогда и решили принять помощь друзей: школьная подруга, закончившая музыкально-педагогическое училище, но не работавшая в школе, а посвятившая себя семье, пригласила их пожить на даче в маленьком флигеле. Чтобы не быть обузой, Саша и Наташа приняли на себя заботу об огромном саде-огороде хозяев. Так Наташа стала еще и агрономом: за все бралась всерьез, фундаментально. А вскоре с помощью тех же друзей начали строить собственный дачный домик, чтобы у Васи была собственная комната, где бы он чувствовал себя свободно, никого не стеснялся. Ласковое солнце, веселая река, где плещется рыба, заросли шиповника и калины… Саша к той поре защитил диссертацию, старшая дочь закончила филологический факультет пединститута, младшая в тот же педагогический поступила и готовилась выйти замуж за курсанта военного училища, весельчака, мастера на все руки, головокружительно влюбленного в нее Ванечку.
Болезнь Васи еще не была столь чудовищна, была надежда на новые лекарства, на операцию, которую где-то за рубежом делают успешно… Счастливые стояли деньки: налаживались дела в гигантской окраинной школе, которую приняла Наталья, Сашина диссертация была принята и высоко оценена, о нем писали специальные научные журналы, открывались прекрасные перспективы… Тогда с многочисленными друзьями-курсантами, студентами, геологами, учителями – семья собиралась вечером вокруг костра, молодое веселье, взрывы смеха, песни при ясной луне и страстные споры удерживали всех до утра, когда народ дружно отправлялся удить рыбу или купаться. В один из таких дней Ванечка, получив согласие родителей и Дины на свадьбу, от избытка чувств бросился в холодную Обь с высокого обрыва при полном параде: только что пришил лейтенантские погоны. Шел конец 80-х. Все надеялись и верили в добрые перемены. Как весело, как радостно было. Саша вечером усаживался на крыльце, устремлялся к закатному небу и повторял: “Как упоительны в России вечера!”, когда сосед – редактор книжного издательства приходил к нему с бидончиком домашнего вина. Никто еще не знал, как долго и мучительно будет умирать бабушка-фронтовичка, а Наташа – просиживать все ночи у ее постели с компрессами, массажем и питьем с ложечки. Никто не знал, что Ванечке предстоит пройти сквозь ад двух чеченских войн. Что Саша вскоре ослепнет и будет замучен параличом. Что Наташино сердце не выдержит запредельных перегрузок и захочет остановиться- спасет операция. Но за ней последуют боли, инвалидность, жизнь на мизерную пенсию. Без мужа, без любимой работы, без средств на лекарства и лечение. И если б не помощь друзей и коллег, если б не унаследованный от матери характер стоика, не выплыл бы этот семейный корабль через шторма скончавшегося тысячелетия к чистой, свободной воде. А дачный домик Натальи по-прежнему полон людей: идут за советом, за теплым словом, за свежей газетой и интересной книжкой, за помощью в беде иль болезни – она-то все может, все умеет. “Сумей жить! Оно не так-то просто!” – говорит она своей овдовевшей школьной подруге, потерявшейся от беспомощности, и отпаивает ее прибереженным для Васи кофейком.
…За полночь она вымыла голову отваром молодой крапивы – дешево и сердито! Натерла горящие суставы настоем одуванчика – боль начала стихать. Сон подступал. Дом кружился в ароматах цветущих яблонь. Из дальних полей от тихой речки Уень наплывал молочный туман. Соловей заливался. “Скоро с Васей пойдем на рыбалку, спиннинг ему геологи обещали подарить”, – улыбнулась Наталья дремотно. Туман клубился уже у порога. Вместе с ним поднимался на резное крыльцо с веткой белой сирени светящийся ласкою Саша…
Галина ФРОЛОВА
Новосибирск
Выбор читателей
Комментарии