Легенды и мифы современной России. История – двуликий Янус, одно лицо которого смотрит в прошлое, другое – в будущее

Избитую фразу «история не терпит сослагательного наклонения» приписывают самому широкому диапазону личностей, находящихся по разные стороны этой самой истории баррикад, – от гейдельбергского профессора-медиевиста Карла Хампе до Карла Маркса и Иосифа Сталина через российского историка Николая Карамзина. Смысл, однако, остается един: в истории нет частицы «бы». Впрочем, обыкновенно афоризм употребляют как раз в тех случаях, когда именно «бы» и хотят подставить в некое историческое событие. Более того, крылатое выражение в большинстве случаев первый сигнал того, что скоро начнется безобразная драка – на словах или на кулаках. Если даже Карл Хампе, изучавший Средние века, был столь категоричен по отношению к крипто- и альтернативной истории, то что можно сказать о категоричности в оценке событий последнего десятилетия двадцатого века, чьи свидетели живы и во многом здравствуют? Именно выработке объективной и взвешенной позиции в преподавании новейшей истории России и была посвящена встреча с педагогической общественностью Самарской области на тему «Новейшая история России в учебной программе современной школы: 90-е годы – мифы и реальность».

Елена МУРАВЬЕВА, Самара

Мероприятие, организованное Общественным советом «Уроки девяностых», «Учительской газетой» и Министерством образования и науки Самарской области, призвано было ответить на основной педагогический вопрос: как объективно преподавать историю этого сложного для России периода? Действительно, сегодня диапазон источников знаний о противоречивом десятилетии охватывает все: выступления одиозных и не очень политиков, лирические воспоминания писателей, музыкантов и актеров, книги профессиональных историков и, конечно, человеческую память. На самой встрече также был представлен целый ряд книг, полезных для изучения периода: Е.Гайдар «Смуты и Институты. Государство и Эволюция», Д.Травин «Очерки новейшей истории России. 1985-2000 гг.», А.Безбородов, Н.Елисеева, В.Шестаков «Перестройка и крах СССР», Е.Вяземский «Методические рекомендации для педагогов по изучению курса новейшей истории России (1985-1999 гг.)», Е.Вяземский «Методические рекомендации для педагогов по изучению курса новейшей истории России» с использованием на занятиях книги А.Безбородова, Н.Елисеевой, В.Шестакова «Перестройка и крах СССР. 1985-1993 гг.».

По словам кандидата экономических наук, политолога, научного руководителя Центра исследования модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге, автора книги для учителя «Очерки новейшей истории России. 1985-2000 гг.» Дмитрия Травина, всю литературу по этому периоду можно разделить на три большие группы: мемуары; книги, написанные учеными – экономистами, социологами и политологами; и третья группа – явно идеологизированный анализ событий. Каждая из этих групп имеет свои достоинства и, конечно, недостатки: либо книга носит личный и оправдательный характер, либо сложна для восприятия, либо посвящена лишь короткому промежутку времени.

«Я пытался взглянуть на позиции с разных точек зрения и привлечь различные источники, – говорит Дмитрий Травин, презентуя свою книгу. – И хотя я убежден, что нашей стране нужны были серьезные реформы в 80-90-х годах и что эти реформы позволили выйти на более-менее нормальный уровень развития, все-таки пытаюсь посмотреть, были ли какие-то другие возможности пути развития России». Для тех же, у кого мнение автора книги вызовет острую идиосинкразию, в конце тома существуют сноски на мнение оппонентов.

История, по сути, двуликий Янус, одно лицо которого смотрит в прошлое, другое – в будущее. А где-то в районе ушных раковин находится алкающее истины человечество, которое пытается совместить обе маски во что-то напоминающее лицо современности. Например, с одной стороны, распад Советского Союза для подавляющего большинства стал тяжелым испытанием, с другой, по словам Дмитрия Травина, существовала масса объективных аргументов для того, чтобы СССР распался. «Мы привыкли к тому, что наша страна большая, великая, и мы хотели жить дружно, – говорит он. – Однако для того чтобы она и дальше могла существовать, надо было решать практические вопросы: чтобы нефть и электроэнергия продавались, чтобы люди не голодали и так далее. И процесс Беловежских соглашений был вынужден и определен множеством предшествующих событий». За какую ниточку новейшей российской истории ни потяни, увидишь, что многие события определялись не реформаторами и антиреформаторами, а историческим контекстом. Так, Дмитрий Травин отметил, что экономические реформы 1992 года во многом определялись тем, какую экономическую реформу в 1987 году провел Николай Рыжков: «Тогда такого напортачили, что многие действия Егора Гайдара и других реформаторов были уже вынужденной мерой, за отсутствием свободы маневра». События же 1998 года во многом определялись событиями 1993-1995 годов, в течение которых экономика постепенно подводилась к кризисной ситуации. По словам автора, «Очерки новейшей истории России. 1985-2000 годы» – это как раз попытка разобраться в различных мнениях, мифах, ошибках, правдах и неправдах. Концепция книги заключается, по словам автора, в том, что свобода лучше, чем несвобода. Самое главное – это мысль о том, что наша страна с середины 80-х годов находилась в сложном положении и были проблемы, требующие обязательного решения при достаточно узком пространстве для маневра. «Это ни в коем случае не учебник, – уточняет Дмитрий Травин. – Там есть гриф «Книга для учителя», но она в такой же степени книга для любого интеллигентного человека, который хочет познакомиться с дискуссионными вопросами новейшей истории».

«Девяностые годы – это ключевой этап новейшей истории, который я могу назвать «живая история», – говорит доктор педагогических наук, профессор, главный научный сотрудник Института содержания и методов обучения РАО Евгений Вяземский. – Совершенно ясно одно: изучать эту историю абстрактно, отчужденно и отдаленно, – это неперспективно». Профессор уверен, что скучная, обезличенная и обесцененная история – это не то, что нужно для гражданского воспитания современного человека, живущего в открытой стране. А классическое понимание истории в школе – это, напротив, в основном позитивистская трактовка произошедших событий, которым нет альтернативы. Отсюда происходит понимание истории как трагической силы. В частности, по мнению Евгения Вяземского, дискуссия о сталинизме и войне сегодня бессмысленна: «Мы потеряли огромное количество людей в войне и победили, но прекрасное ощущение победы одновременно затормозило эволюционное развитие СССР, потому что социального смысла перестраивать модель экономики, политики и культуры не было».

По его словам, нельзя сводить изучение истории к более удобному преподаванию – отвлеченно ХХ века и 90-х годов, – хотя «применить кальку» для учителя удобнее. При этом Евгений Вяземский уверен, что полностью отделить историю от мифов вряд ли у кого-нибудь получится. Поэтому один из выходов – это заниматься своего рода сегрегацией: в одну стопку сложить мифы разрушительные, ведущие к отрицанию своей истории и Родины, в другую – позитивные, формирующие национальное самосознание. Проблема тут в том, что некоторые позитивные мифы – та же фальсификация, то есть сознательное разрушение истории своей общности, страны, города, поселка.

«Педагог, понятно, не Господь Бог и ограничен профессиональными задачами и целями, – отмечает Евгений Вяземский. – В отличие от истории уже сложившейся, многие вещи в 90-х и 2000-х годах подвергались эволюции в сознании человека и учителя, поэтому педагог здесь имеет искушение давать свою трактовку этих событий, что естественно. А степень свободы интерпретации – это очень деликатный момент применительно к истории». Оторвать историю от современных вопросов невозможно, а вопросы эти крайне версионны. Собственно, именно это и послужило причиной создания в начале «нулевых» комиссий по написанию учебников по истории нового поколения и многочисленных выступлений наших гарантов Конституции, где высказывались различные точки зрения на то, как эта история должна изучаться, давались установки на «плюрализм в истории» без ее умаления.

«В жизни страны бывают моменты, когда ее дальнейший путь зависит от определенного слоя населения: в странах Латинской Америки это была армия, в других странах – шахтеры, – замечает литературовед, критик, писательница, мемуаристка и общественный деятель Мариэтта Чудакова. – Со всей ответственностью я говорю, что близкое и далекое будущее нашей страны в очень большой мере зависит от школьных учителей истории, в чьих руках способ мышления молодого поколения». А молодое поколение, по ее словам, в последние годы испытывает огромное давление возрожденного стандарта утопического мышления со стороны родителей, бабушек, дедушек. Если не изменить сложившуюся ситуацию, то страна снова попадет в историческую дыру. Между тем по каким бы колдобинам и ямам ни шел путь, он не сравним с гладким шоссе, ведущим в исторический тупик, в утопию – мечту о политическом строе, при котором все будет хорошо.

Писательница рассказала, с чего началось ее увлечение российской историей, – с плохого учебника. Лет семь назад у внучки-девятиклассницы Мариэтты Чудаковой возникли проблемы с историей. «Не знаю, что делать, пять раз читаю параграф и ничего не запоминаю», – сказала девочка. Писательница отправилась в книжный магазин, купила учебник по истории ХХ века и села читать. Через некоторое время Мариэтта Омаровна, по ее словам, поняла, что «это не у внучки мозги не такие, а у авторов». Выход писательница нашла в том, чтобы специально для внучки писать и переписывать к каждому уроку в течение двух четвертей параграфы. «Самое главное, что я заметила в процессе: нет связи между абзацами, поэтому понять невозможно, только если зубрить, – сказала Мариэтта Чудакова. – В конечном счете я написала 110 страниц. Внучка получила пятерку и стала лучшей в классе, но самое главное, что она мне сказала: «Я начала чувствовать исторический процесс».

По мнению писательницы, в семьях зачастую идет разложение детей. Например, им внушают, что от них в их стране ничего не зависит. «Так нельзя воспитывать. Если это мальчик, то в будущем он не будет нужен ни жене, ни старым родителям, ни стране – никому. Ему надо внушать, что он него зависит все, – подытоживает Мариэтта Чудакова. – Показывая нашу историю, педагогам необходимо насадить причинно-следственные связи и уничтожить наконец реликты утопии».

Работа с мифом и анализ мифов – это важнейшая часть изучения современной истории. Удастся ли решить проблемы будущего страны, нивелируя мифы старые и умело маневрируя между вероятностями создания мифов новых, покажет время. Если это получится, то у России, похоже, появится шанс стать первой страной в мире, которой удалось создать новое общество, не плодя при этом новых мифов и сущностей. В любом случае преподавание истории, а особенно такого сложного ее периода, как последнее десятилетие ХХ века, напрямую связано с ее осмыслением. Обсуждение же истории неустоявшейся, к которой каждый имеет разное отношение, в большинстве случаев сопряжено с неприятными открытиями для любого из оппонентов.