Лауреаты Премии Правительства Москвы молодым ученым

Ежегодная Премия Правительства Москвы молодым ученым присуждается за достижения в исследованиях и выдающиеся разработки в области естественных, технических и гуманитарных наук. В этом году жюри отметило 50 работ (в 22 номинациях), созданных авторскими коллективами или индивидуально молодыми авторами в возрасте до 36-40 лет. Победители получат премию в размере 2 млн на каждую работу.

В число финалистов вошли ученые из МГТУ имени Н.Э.Баумана, МФТИ, МГУ имени М.В.Ломоносова, Физического института имени П.Н.Лебедева РАН, Института биологии гена РАН, Сколковского института науки и технологий, Института физиологии растений имени К.А.Тимирязева и многих других исследовательских центров и университетов. Были отмечены инновационные разработки в сфере авиации и космоса, улучшения городской инфраструктуры, биотехнологий, фармацевтики, новых материалов, нанотехнологий, экологии, связи, энергосбережения.

Премия Правительства Москвы вручается с 2013 года. Такая возможность доступна молодым ученым, гражданам России из столичных организаций: аспирантам, научным работникам, специалистам и кандидатам наук, не достигшим возраста 36 лет, и докторам наук до 40 лет включительно. Сегодня «Учительская газета-Москва» знакомит своих читателей с теми, кто вошел в число лауреатов 2021 года.

Виталий ТИХОНОВ, номинация «Гуманитарные науки», за серию публикаций по истории отечественной науки XX века, Институт российской истории Российской академии наук:

Прошедший 2021 год стал в России Годом науки и технологий. И это не случайность. Россия была и остается великой научной державой, являясь важной частью мировой науки. Поэтому и история ее науки очень увлекательна, гораздо увлекательнее, чем это может показаться на первый взгляд. Это не только история «аристократов духа», но и злодеев от науки; не только гениальных открытий, но и тупиков мысли; не только чистой науки, но и общества, в котором ее делают. Выдающийся мыслитель XX века Макс Вебер считал, что главная задача ученого заключается в «расколдовывании мира». То есть долг ученого демифологизировать окружающую реальность, даже давно ушедшее прошлое, показать, как работают те или иные социокультурные механизмы, в том числе и механизмы памяти. Пусть такая демифологизация порой вызывает болезненную реакцию со стороны тех, кто привык жить в мире устоявшихся мифов и представлений или культивирует противоположную точку зрения, считая только ее возможной. Кстати, часто самому ученому труднее всех отказаться от того, что он считает истиной. Но настоящий ученый вынужден под напором фактов корректировать или даже менять свою позицию. Историк науки оказывается в еще более непростом положении: он изучает и демифологизирует то, что стало частью профессиональной идентичности его и его близких коллег. Психологическая дистанция в этом случае очень невелика, и тем труднее следовать завету римского историка Тацита и писать историю «без гнева и пристрастия».

Еще в школе в рамках различных курсов я должен был проходить историю науки, но не думаю, что тогда это могло зацепить. Например, школьный курс традиционно перегружен политической и военной историей, на историю культуры и науки, скажем честно, времени не остается. В романе Эриха Марии Ремарка «Возвращение» есть эпизод, когда ветеран Первой мировой войны, став учителем истории, с удивлением обнаруживает, что в школе в мельчайших подробностях описываются войны и сомнительные подвиги германских государей-полководцев, зато не упоминается Иоганн Вольфганг Гете. С тех пор ситуация несколько изменилась, но не думаю, что принципиально. Когда я участвовал в разработке школьного историко-культурного стандарта по отечественной истории, я предложил хоть как-то сместить акценты на достижения науки и культуры, которые выступают залогом могущества России даже в большей степени, чем ее военные победы. Но, как и прежде, деятели науки и культуры бегло перечисляются в параграфах, замыкающих основной текст школьных учебников.

Собственно, мое увлечение историей науки связано с интересом к истории как науке и, как следствие, к людям, являвшимся творцами научного знания о прошлом. История исторической науки – тема, позволяющая выйти на самые злободневные проблемы нашей истории и современности. Помимо самой истории науки и ее текущего состояния это еще и история школьного образования и школьных учебников истории, их роли в пропаганде и отражении в них господствовавшей в тот или иной отрезок времени исторической культуры. Это и «политика памяти», то есть то, как знание о прошлом превращается в инструмент политической борьбы. Долгое время магистральной для меня темой была история взаимоотношений государственной власти и историков. К сожалению, именно историки часто становились жертвами вмешательства власть имущих, смотрящих на историю как на политику, опрокинутую в прошлое, и требующих делать выводы в угоду текущей конъюнктуре. Как говорил с горькой иронией один мой коллега: «Все знают, как решить три главные проблемы России: как управлять государством, как тренировать сборную России по футболу и как писать историю». С одной стороны, это приводит к тому, что именно на историков оказывается колоссальное давление со стороны общества, но с другой – именно это позволяет чувствовать сам нерв эпохи.

Основное внимание я уделял развитию московской науки. Впрочем, когда мы говорим о московской науке, нужно понимать, что Москва – центр отечественной науки вообще, поэтому все московское – это общероссийское. Одна из моих книг называется «Московская историческая школа в первой половине XX века». Она посвящена жизни и научному творчеству учеников великого историка Василия Осиповича Ключевского – Юрию Владимировичу Готье, Сергею Владимировичу Бахрушину, Степану Борисовичу Веселовскому и Алексею Ивановичу Яковлеву.

Мне очень повезло в жизни, поскольку в 2008‑м меня пригласили стать научным сотрудником центра «Историческая наука России» Института российской истории РАН (ИРИ РАН). Для историков Институт российской истории, являющийся наследником Института истории АН СССР, – это храм науки, в котором служителями культа знания являлись легендарные ученые XX века. В этом смысле место, где я работаю до сих пор, обладает особенно притягательной мифологией. Именно здесь работали большинство героев моих исследований. Сам я достаточно много занимался историей собственного института. Так, моя докторская диссертация, «Советская историческая наука в условиях идеологических кампаний второй половины 1940 – начала 1950‑х гг.», защищенная в стенах ИРИ РАН, во многом была посвящена Институту истории АН СССР и тем драматическим событиям, которые там происходили в годы сталинских идеологических кампаний.

В 2021 году институт отпраздновал 85‑летие. Совместно с коллегами к этому юбилею я принял участие в подготовке книги, включающей историю института и библиографические справки о сотнях его сотрудников. Также мы собрали и опубликовали интервью-воспоминания ведущих ученых, проработавших в стенах института не одно десятилетие.

Важным направлением моей работы последние семь лет являются изучение и публикация документов архива Комиссии по истории Великой Отечественной войны АН СССР, хранящегося в Научном архиве ИРИ РАН. В нем можно найти тысячи воспоминаний участников войны, собранные сотрудниками комиссии по горячим следам, часто сразу после боев. Перед нами не только ценный исторический источник, но и памятник героизма. Уже подготовлена книга, рассказывающая историю комиссии и ее сотрудников, а также сборник интервью участников освобождения Крыма в 1944 году. Готовятся издания, в которых будут собраны интервью участников Московской битвы, обороны Севастополя, партизанского движения, взятия Кенигсберга и др.

В последние годы я все больше расширяю исследовательское поле и работаю в русле так называемой социальной истории, то есть научного направления, изучающего науку как социокультурный институт, тесно связанный с государством и обществом, ее влияние на повседневную жизнь человечества. Уверен, что история нашей науки весьма поучительна и позволяет понять ее сильные и слабые стороны на современном этапе. В 2024 году Российская академия наук будет праздновать свой 300‑летний юбилей. Между тем история нашего «штаба науки» до сих пор изучена недостаточно, и надеюсь, что предстоящий юбилей даст толчок к интенсификации изучения истории академии. Плохо изучены развитие науки в российских регионах и ее роль в изменении жизни людей, ведь многие научные открытия, постепенно внедряясь в повседневность, кардинально ее меняют, меняют само человечество.

Сейчас вместе с коллегами мы работаем над исследованием того, как в нашей стране в XX веке формировались представления о медицинской и, шире, о биоэтике. Какие отношения между пациентом и врачом считались приемлемыми, а какие нет, с какими этическими вопросами сталкивались врачи в своей повседневной практике, как они их решали. В ближайших планах изучение формирования представлений об этическом отношении к животным. Современная повестка на гуманное отношение к животным возникла не вдруг, а имеет свою историю, к сожалению, практически неизвестную.

Историю науки интересно не только изучать по архивным документам, но и наблюдать вживую. Последние годы принесли несколько неприятных сюрпризов. Например, сначала Российский гуманитарный научный фонд в рамках оптимизации слили с Российским фондом фундаментальных исследований, а теперь и его сливают с Российским научным фондом (РНФ). Закрытые фонды выделяли гранты для молодых ученых и проводили издательский конкурс, очень важный для гуманитариев, для кого книга до сих пор главный формат представления результатов исследований. РНФ не выдает гранты молодым ученым и не проводит издательский конкурс. Все это сильно ударит по развитию в первую очередь гуманитарных наук.

Но есть и приятные тенденции. В нашей стране и при участии наших ученых активно развивается целый ряд проектов уровня большой науки. В стране наблюдается научно-просветительский бум. У самых популярных проектов реальная многомиллионная аудитория. В прошедшем году, наверное, впервые в новейшей истории, с билбордов крупнейших городов России смотрели лица молодых ученых. Надеюсь, это весьма вдохновляющие примеры!

Артем ЛЕБЕДЕВ, номинация «Передовые промышленные технологии», за создание первого отечественного опытного производства материалов на основе аэрогелей различного назначения, Российский химико-технологический университет имени Д.И.Менделеева:

– Я инженер по специальности «основные процессы химических производств и химическая кибернетика». Сейчас занимаю должность старшего научного сотрудника и преподавателя в РХТУ имени Д.И.Менделеева, имею ученую степень кандидата технических наук. Область моих научных интересов можно условно разделить на две части: разработка и изучение новых материалов на основе аэрогелей и компьютерное моделирование процессов их получения. Моя работа находится на стыке химии, математики и информатики. Для достижения успеха необходимо как понимание процессов образования исследуемых нашим коллективом материалов, так и знание математического аппарата, современных компьютерных программ для предсказания этих процессов, для разработки технологии производства.

Аэрогель – это особенный материал, который сочетает в себе множество удивительных свойств. Он очень легкий, почти на 99% состоит из воздуха. Если посмотреть на аэрогель под тысячекратным увеличением, то он будет выглядеть как бесконечный лабиринт, состоящий из бесчисленных пор размером в несколько нанометров каждая. Площадь поверхности стенок этих пор поражает воображение, ее значение доходит до 1500 м2 на 1 грамм материала. Аэрогель является лучшим в мире теплоизолятором, высокоэффективным сорбентом, средством для остановки массивных кровотечений, отличным катализатором, он может быть успешно использован как носитель активных веществ в пищевой промышленности и фармацевтике, кроме того, он незаменим при улавливании космической пыли для ее последующего изучения. Такой материал невероятно интересен. Еще более интересным является процесс получения этого материала. Сначала нужно образовать пористый лабиринт. Для этого существует множество подходов, но все они направлены на то, чтобы в жидкой среде образовать взаимосвязанную твердую структуру, или гель. Вторая стадия технологически самая сложная – этот пористый лабиринт необходимо правильно посушить. Если материал просто оставить на воздухе, то при испарении жидкости он сильно усядет и разрушится. Так происходит, например, при сушке на воздухе фруктов – они усыхают и сильно теряют свой исходный объем. Чтобы устранить такой эффект, нужно использовать особый процесс – сверхкритическую сушку. Для проведения такой сушки нужны специальные аппараты высокого давления. Гель помещается в них, и сушка проходит в среде углекислого газа под высоким давлением, более 70 атмосфер, и при температуре чуть более 30 градусов. Жидкость, которая находится внутри геля, активно растворяется в углекислоте и уносится вместе с ней, а пористая структура сохраняется и не усаживается. Таким образом, после сверхкритической сушки целостность пористого лабиринта не нарушается и получается аэрогель с особенными свойствами. Чтобы превратить аэро­гель в готовый продукт, нужно решить две важные задачи – разработать точную рецептуру для получения на его основе материала с заданными свойствами (лабораторного образца) и провести масштабирование этих процессов на уровень производства. Для решения первой задачи нужны длительные и сложные экспериментальные исследования, анализ их результатов, проведение измерений. Для реализации второй задачи – разработка высокоточных математических моделей, их программная реализация, оптимизация и масштабирование процессов получения материала, расчет технологической цепочки его производства. Все это было проделано в течение многолетней работы нашего научного коллектива. И в результате было организовано опытное производство материалов на основе аэрогелей на территории ООО «Ниагара». На этом производстве уже апробирован выпуск опытной партии теплоизоляции на основе аэрогелей, кровеостанавливающих бинтов на основе аэрогелей хитозана. В перспективе планируется использовать ее для расширения области применения аэро­ге­лей в различных отраслях промышленности и сферах жизни человека.

В школе моим любимым предметом была математика, я успешно участвовал в школьных олимпиадах, очень любил эту точную науку. В те времена о химии я даже не задумывался. И только при выборе университета мне очень понравился факультет высоких и ресурсосберегающих технологий (ныне факультет цифровых технологий и химического инжиниринга) в РХТУ имени Д.И.Менделеева, потому что все направления факультета находились на стыке математики, информатики и химической технологии. Профильным предметом для него была математика, но сдача химии также была обязательна, поэтому пришлось за полгода оперативно ее изучить. В итоге все получилось. Студенческая жизнь в РХТУ была незабываемой, я активно участвовал в общественных мероприятиях, выездах, было очень интересно учиться и узнавать новое. О науке я задумался достаточно поздно, только на дипломной работе, в ходе которой как раз и ознакомился с аэрогелями. В 2006 году в РХТУ это направление только начиналось, тогда я принял участие в сборке первой экспериментальной установки для получения аэрогелей. После успешной защиты диплома поступил в аспирантуру, в течение учебы в которой изучал процесс сверхкритической сушки, разрабатывал математическую модель для его предсказания и масштабирования, проводил вычислительные эксперименты и, конечно, изучал аэрогели и их свойства. В итоге получилась очень интересная научная работа. Защита моей кандидатской успешно прошла в 2015 году, тогда я окончательно понял: хочу связать свою жизнь с наукой, потому что она безумно интересна. Примерено через полгода меня взяли на работу в РХТУ на должность научного сотрудника. Моей внутренней целью с самого начала было попытаться довести аэрогели до производства. Мы начали искать научные проекты, заинтересованных парт­неров, и нам очень повезло. После многочисленных встреч с различными людьми мы познакомились с энтузиастом, который знал и хотел делать аэрогели, – директором ООО «Ниагара». Так появилась перспективная площадка для первого опытного производства. Затем мы долго искали финансирование, писали заявки в различные фонды и нашли поддержку в Минпромторге России. Таким образом, с 2017 года началась разработка опытной промышленной технологии производства аэрогелей. Это бесконечные встречи, нескончаемые согласования между разработчиками, проектировщиками, контроль строительства и сборки опытной установки. Это длилось три года с учетом сроков поставки сложного оборудования. Затем началась большая работа по проведению пусконаладочных работ, мы налаживали процесс сверхкритической сушки, получали опытные образцы материалов на основе аэрогелей, перебирали параметры ведения процесса, проводили необходимые доработки технологии. В настоящее время опытная установка запущена и работает, в течение последних двух лет мы активно отрабатываем на ней получение теплоизоляционных материалов на основе аэрогелей и гемостатических средств на основе аэрогелей хитозана.

Хочется выразить огромную благодарность руководству РХТУ имени Д.И.Мен­де­ле­ева за активную помощь и поддержку на всем пути организации производства! Отдельное спасибо хочется сказать научному коллективу и всем коллегам, которые были готовы оказать содействие и протянуть руку помощи в течение всего времени, начиная от идеи и заканчивая ее реализацией!

Вера ПОЛИЛОВА, номинация «Гуманитарные науки», за значительный вклад в компаративное стиховедение и создание информационной системы для сравнительного литературоведения, старший научный сотрудник Института мировой культуры МГУ:

– Я первый ученый-гуманитарий и вообще ученый в истории моей семьи, в детстве вокруг меня не было профессиональных филологов и историков и, соответственно, близких примеров для подражания. Хотя я с детства любила читать и отлично училась, до старших классов школы представления о том, что такое филология, у меня не было. Мой путь в профессию и науку не был закономерностью, скорее это результат череды счастливых случайностей и встреч.

20 лет назад, весной 2001 года, я поступила в 9‑й гуманитарный спецкласс 57‑й школы. Там хорошо преподавали не только гуманитарные предметы (историю, литературу, философию, латынь), но и химию, географию. Даже физкультура была не такой, как в школах, где я училась раньше. Спасибо всем учителям и директору 57‑й Сергею Львовичу Менделевичу! В школе случилась встреча, определившая все мои дальнейшие профессиональные занятия и интересы. После уроков по четвергам туда приходил вести спецсеминар для школьников Максим Ильич Шапир (1962-2006), выдающийся русский стиховед, доктор филологических наук. Семинар назывался «Филология как фундамент гуманитарного знания», речь в нем шла о тех вещах, над которыми сам Шапир работал как исследователь: о текстологии, поэтике, философии науки, количественных методах в филологии, но больше всего о теории и истории стиха, области, которой я в результате и стала заниматься и за работы в которой мне присудили Премию Правительства Москвы.

Не знаю, куда бы я пошла учиться и где стала работать, если бы не гуманитарный класс и встреча с Максимом Ильичом, но благодаря ему и его поддержке, как и поддержке школьных учителей, я поступила на романо-германское отделение филологического факультета МГУ, продолжая во время университетской учебы заниматься в школьном семинаре (в 2005 году он переехал в первый гуманитарный корпус МГУ, и к нам присоединились другие филфаковские студенты). Можно сказать, у меня два высших образования: семинар Шапира с 2001 по 2006 год и филфак с 2004 по 2009 год. В академическом 2005-2006 учебном году под руководством Максима Ильича мы начали делать небольшие научные работы, но летом 2006 года (между моим вторым и третьим курсами) его не стало, и пришлось очень быстро из ученика и подмастерья превращаться в самостоятельного исследователя. Ближайшие коллеги Шапира тогда поддержали меня и других «птенцов гнезда Шапирска» (так нас называл Александр Анатольевич Илюшин (1940-2016), преподаватель филологического факультета, заслуженный профессор Московского университета, друг, старший коллега Максима Ильича и научный руководитель его кандидатской диссертации). Мы вошли в их осиротевший круг и стали потихоньку что-то писать и изучать, искать свои темы. Игорь Алексеевич Пильщиков, филолог-компаративист, текстолог, соратник и соавтор Шапира, с которым мы тоже познакомились еще во время учебы в 57‑й школе, поддержал мои занятия сравнительным литературоведением, русско-испанскими литературными связями. Сергей Евгеньевич Ляпин, видный стиховед, помогал в стиховедческих делах. А в текстологических – Николай Викторович Перцов, крупный лингвист и пушкинист. Наталья Родионовна Малиновская, переводчик, испанист, учившая Шапира на филфаке, стала моим научным руководителем на кафедре истории зарубежной литературы, руководила моими курсовыми, дипломной работой, а потом и кандидатской диссертацией. Наталья Родионовна очень внимательно и строго читала все, что я пишу, испещряя эти ученические опусы суровыми, но справедливыми комментариями. Ими были плотно исписаны все поля и многие обороты сданных на ее суд страниц. Это была очень важная школа: не было принято хвалить, потому что, во-первых, потом похвалят другие, а во-вторых, человеку, который хочет работать в науке, лучше как можно раньше уяснить, что то, что на тебя тратят время, и есть главная похвала.

На филологическом факультете образование было основательное. Среди обязательных предметов – литература от древних греков до постколониализма, фонетика (прекрасный курс Сергея Владимировича Князева) и фонология, история языка, история философии и многое другое. Мне посчастливилось учить старославянский язык у Ариадны Ивановны Кузнецовой (1932-2015), слушать (и сдать!) курс введения в славянскую филологию Жанны Жановны Варбот, выдающегося специалиста по морфонологии, словообразованию и этимологии славянских языков. Повезло учиться у замечательных преподавателей кафедры истории зарубежной литературы Георгия Константиновича Косикова (1944-2010), специалиста по истории французской литературы и литературной критике (он заведовал кафедрой, где я училась), Светланы Ильиничны Пискуновой, ведущего отечественного сервантиста, Натальи Тиграновны Пахсарьян, крупнейшего исследователя французской литературы, прежде всего барокко, рококо, сентиментализма и романтизма. Все годы учебы у нас было огромное число часов иностранных языков, вели их разные специалисты, больше всего я признательна Анне Юрьевне Папченко, которая читала испанский во втором семестре первого курса, и Анне Сергеевне Рыбаковой, преподавателю французского на третьем-пятом курсах. Это замечательные мастера своего дела! Упомяну еще одно важное обстоятельство. На старших курсах я несколько раз ездила на эстонские молодежные научные конференции по русской филологии в Таллин и в Тарту. Я многому там научилась, а еще познакомилась и подружилась со студентами, которые впоследствии остались работать в науке и высшей школе. Сегодня они мои коллеги, состоявшиеся в профессии специалисты.

В 2013 году после окончания аспирантуры и защиты диссертации меня взяли на работу в отдел русской культуры Института мировой культуры МГУ, где я и продолжаю работать. Институтом с момента его создания руководил академик Вячеслав Всеволодович Иванов (1929-2017), а моей непосредственной начальницей стала Татьяна Владимировна Цивьян, крупнейший балканист, славист, семиотик, исследователь русской литературы и культуры. Татьяна Владимировна и коллеги по институту – вдохновляющий образец и пример для подражания. В ИМК создана атмосфера творчества, свободы, научного поиска и даже азарта. Премия Правительства Москвы – это заслуга не только моя и моих учителей, но и коллег по институту.

Стиховедение, наука о поэтических формах – особая филологическая область, она требует долгого обучения, в ней много особых терминов и понятий, которые нужно хорошо усвоить. Для того чтобы просто читать стиховедческие статьи, слушать доклады и понимать их, приходится приложить немало усилий. Даже среди выпускников филологических факультетов университетов знающих людей мало. А чтобы найти интересную проблему и придумать, как ее решить, нужно, конечно, намного больше времени. Поэтому моя кандидатская работа была скорее историко-литературная, лишь с небольшой стиховедческой компонентой. Но последние десять лет я занимаюсь преимущественно стиховедением, хотя, конечно, не только им. И испано-русские литературные отношения, и история перевода остаются в круге моих интересов. Я изучаю взаимоотношения русской национальной стиховой традиции с европейской, исследую взаимодействие поэтических языков и развитие национальных и наднациональных форм стиха. Прежде всего процессы переноса романских поэтических и стиховых форм в русскую литературу (с учетом влияния культур-посредников) и их дальнейшее функционирование. Например, я писала о трансфере жанра испанского романса из европейских литератур (прежде всего немецкой) в русскую, исследовала феномен «испанского хорея», белого, то есть безрифменного, четырехстопного хорея с мужскими и женскими окончаниями, принятого в русской поэзии (также вслед за немецкой) для передачи испанского силлабического восьмисложника (стиха испанских романсов) сначала в переводах, подражаниях и имитациях, а затем приобретшего самостоятельность в лирической поэзии поэтов Серебряного века. Последнее время я интересуюсь случаями межъ­языкового копирования метроритмических особенностей стиха, изучаю влияние европейской силлабической поэзии (испанской, французской, итальянской) на становление русских неклассических метров – дольника и тактовика.

В течение последних пяти лет при поддержке Российского научного фонда и вместе с ближайшими коллегами Игорем Пильщиковым, Анастасией Белоусовой, Андреем Добрицыным и другими мы также делаем в Институте мировой культуры МГУ большую информационную систему по сопоставительной поэтике и сравнительному литературоведению (СПСЛ, cpcl.feb-web.ru). Премией Правительства Москвы отмечена и эта работа. Я очень признательна экспертам премии за высокую оценку.