Кузнецов VS Куприн. Семейная сага о династии педагогов

Сергей Кузнецов. Учитель Дымов. – М. : Изд-во АСТ. Редакция Елены Шубиной, 2018.

С начала 2010‑х годов в современную российскую прозу потоком хлынули семейные саги: «Женщины Лазаря» М.Степновой, «Люди, которые всегда со мной» Н.Абгарян, трилогия «Русская канарейка» Д.Рубиной, «Ложится мгла на старые ступени» А.Чудакова, «Жили-были старик со старухой» Е.Катишонок…Почему так сложилось? В государстве и обществе стали уделять повышенное внимание семье и семейным ценностям? Или сами люди осознали, что в быстро и зачастую трагично меняющемся мире только семья остается оплотом?Роман Сергея Кузнецова «Учитель Дымов» продолжает линию семейных саг тематически и концептуально. Его герои – династия педагогов. Старших приводили к преподаванию обстоятельства. Дед Владимир Николаевич, с чьей молодости и женитьбы на прекрасной Оленьке начинается роман, чтобы содержать молодую жену, стал читать курс органической химии в вузах, хотя по образованию был практиком. Он преподавал всю жизнь и к старости «оброс» огромным кругом благодарных бывших студентов.Сын Владимира Валерий Дымов, выпускник института физкультуры, чуть-чуть поработал в школе, но довольно быстро оставил ее и стал преподавать йогу, еще подпольно, что не помешало ему разработать собственную методику, обрести толпы последователей и почтительное прозвище Гуру Вал. Легализовался он в 1990‑е, а в 2000‑е лишился всего нажитого, зато сохранил жизнь и философское к ней отношение.Внук профессора и сын гуру Андрей начинал как журналист, был главным редактором журнала. По просьбе подруги юности, переехавшей в Америку, он начал по скайпу заниматься с ее дочерью литературой: «Вдруг тебе удастся увлечь ее русской классикой?» Он колебался, но фатум заставил его начать занятия и прозреть.Андрей нашел в Интернете родительское сообщество «Литература в школе» и ужаснулся: «Здесь родители замученных учителями подростков пытались хоть как-то разобраться, чего же требует от их детей школьная программа: они выкладывали сканы сочинений, израненных красной учительской ручкой… В шесть утра, с трудом оторвавшись от компьютера, Андрей вышел на балкон… увидел повешенную на толстой ветви тополя женскую фигуру… Это был труп русской классики, до смерти замученной на школьных уроках. …то, что делали с русской литературой в школе, – чудовищное преступление».Андрей самостоятельно проштудировал литературоведов и решил, что готов работать с ребятами, «которым нужно не сдать экзамен, а понять и полюбить литературу». Он приступил к занятиям на дому, а потом вдруг – о, это литературное «вдруг»! – его журнал закрыли. И безработный главред круто изменил жизнь. Сначала поступил в частный московский лицей, а затем пошел дальше. «Уехать в провинцию, найти обычную школу, с обычными учениками и обычными учителями, без всякого уникального педагогического коллектива, без веры в то, что лучше этой школы нет ничего на свете… и спокойно учить детей, надеясь, что… они просто вырастут честными людьми», – мечтает Андрей и отбывает в Тулу, преподает в рядовой школе. В эпилоге Андрей ощущает полную внутреннюю гармонию: «…вот он и уехал, уехал туда, где сейчас ждут ученики, ждет дело, для которого он создан, которого никто не сделает, кроме него». Так высокопарно всего лишь об ожидании ночного поезда в Тулу.На первый взгляд Сергей Кузнецов представляет нам историю трех поколений семьи, которой на роду написано сеять разумное-доброе-вечное. Обретая профессию педагога, Дымовы украшают мир. Но если бы роман сводился к такой максиме, это было бы непростительно слащаво.Нравственная коллизия в том, что все Дымовы в преподавание «убегали», «прятались» от мира и его страстей. Владимир не Дымов: взял материнскую фамилию в 30‑е, когда его старший брат, «молодой и подающий надежды выпускник Института красной профессуры Борис Карпов был арестован, обвинен в троцкизме и осужден на пять лет лагерей». С паспортом на новое имя ленинградец Дымов приехал в Москву, а оттуда всю жизнь перемещался по провинции. Он отказался от карьеры, зато обезопасил себя и свою семью, работая в вузах.Валерий ушел из школы на частные уроки йоги в 70‑е, пору расцвета советского диссидентства, дабы «свести к минимуму контакты с государством».Да и Андрей выбирает стезю провинциального учительства по причине политической. Ученики его лицея ходят на митинги и жаждут обсуждать ситуацию в стране с педагогами. Те боятся, директор запрещает дискуссии в школе, а Андрей оказывается на развилке и выбирает тот же путь, что его отец и дед: убраться от конфликта подальше.Читатели могут сами решить, был выбор учителя Дымова трусостью или бескорыстным служением идее учительства. Прозаик на стороне Дымовых: они делали самое важное – учили людей учиться. И научили ведь тысячи! Эта мысль проведена достаточно мастерски, чтобы не выпирать, но угадывается прозрачно.Художественная сторона «Учителя Дымова» благообразна и благопристойна. В нем нет ничего на грани фола – ни секса, ни супружеских измен (хотя то и другое наличествует), ни социальных потрясений. Борис Карпов, выпущенный из лагерей, появится в книге проходным персонажем. Многолетнее существование Жени как приживалки в семье сестры Оли, жертва ради них собственным замужеством, ее безответная, скрытая любовь к Володе – самая яркая лирическая линия романа. Бизнес-операции Гуру Вала по раскрутке центра йоги будут скрыты от читателя. С одной стороны, это и правильно – перед нами настоящий учительский роман. С другой – в умеренности интонаций чувствуется железная рука автора, держащего в узде и себя, и своих героев. Потому мы получаем сусальный финал: учитель Дымов обрел земное счастье.С идиллией Кузнецова мог бы поспорить… Александр Куприн с рассказом «Мелюзга», где действуют коллега Дымова земский учитель Астреин, неисправимый романтик, и земский фельдшер Смирнов, законченный циник, живущие «в углу, забытом Богом и начальством и отдаленном от остального мира». Учитель верит, что несет крестьянам свет просвещения и нравственности, а фельдшер пылко развенчивает идеалы педагога. В глуши они спиваются, опускаются и нелепо и трагически гибнут в половодье. Посыл Куприна крайне символичен. «Мелюзга» – это конспект антропософского опыта и в какой-то мере провозвестие судеб интеллигентов в русской провинции. Но рассказ «Мелюзга» в школьную программу не входит. Даст ли Дымов задание тульским детям читать его факультативно?..