Кто может лоббировать интересы учительства?

Евгений БУНИМОВИЧ, председатель Комиссии по науке и образованию Московской городской Думы, депутат Московской городской Думы и учитель математики:

– Особенность образования заключается в том, что на фоне провала всех реформ не может состояться реформа образования, так как провал всех реформ означает, что мы не имеем вектора, цели, смысла в том, куда движемся. Пока ни цели, ни смысл не обозначены, обозначена лишь новая форма экзамена, обозначено нормативное финансирование, которое в Москве, естественно, работает довольно активно, обозначена зарплата учителя, причем речь идет не о размерах, а о дифференциации в оплате труда. Вообще Москва очень осторожно относится к такого рода реформам, мы стараемся сделать высокую общую зарплату (средняя зарплата в Москве – 28,5 тысячи рублей). Однако мы не думаем, что сам по себе механизм зарплаты решит все проблемы образования. Тем более что дифференциация в школе – вещь чрезвычайно опасная. Мы платим больше учителям иностранного языка, потому иначе их просто не будет в школе, но мы понимаем все опасности, возникающие при этом. Я хорошо помню, как мне предложили в свое время перейти из моей школы в другую с увеличением зарплаты вдвое. Я спросил: «У вас всем так платят»? Мне ответили: «Нет, это только вам так будут платить». Я не пошел, потому что прекрасно понимал, в какую непростую ситуацию попаду. Я не сторонник отношения к работе школы как к оказанию образовательных услуг, хотя в последние годы идеология строится именно на этом. Школа не магазин, где платишь столько и получаешь столько такого качества колбасы, а платишь столько – получаешь столько колбасы иного качества. С образованием так не получается, и не только у нас. Я вижу в разных странах, что при переходе на такую прямую, голую модель образовательной услуги, качество образования от этого не растет (даже в таких странах, как Финляндия, Канада, США). В США образование – это образовательная услуга, но там нет высокого уровня образования. Все те же международные срезы показывают, что там, где образование – это ценность, прежде всего национальная ценность, как это сделано в Канаде, как это сделано в Финляндии, результаты гораздо лучше. Вопрос о том, какой же у нас все-таки вектор, кого и зачем мы хотим воспитать, очень серьезный вопрос именно для системы образования. Вопрос к обществу заключается именно в том, какого ученика для государства мы собираемся воспитывать, того, который записан в документе под названием стандарт, или того, которого мы видим каждый день по телевизору, о котором читаем в Интернете. Учитель сегодня не единственный и, может быть, даже не главный носитель информации. Управленцы со времен Сталина у нас действуют все одинаково. Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы. Есть обязательный экзамен по математике – есть проблема, отменим его – не будет проблемы. Уже идет обсуждение того, чтобы отменить обязательный экзамен по математике, ибо тогда будет меньше двоек.

У нас нет лоббирующих, в серьезном смысле слова, педагогических организаций, а их должно быть много и разных. Министр образования, когда назначается, встречается с Союзом ректоров, потому что там есть такая организация. Ему не с кем встречаться в среднем образовании.