Крымский маршрут. История одной поездки

…Ветер дул с разных сторон. Он был пронзителен и свеж. Однако с едва ощутимой гнильцой. Что, впрочем, было неудивительно. По обе стороны дороги простирался Сиваш, или Гнилое море. Там уютно чувствовала себя всякая живность – бычки-травяники, кефали «журавки» (местный вид), рачок артемия, креветки. Еще птицы. В основном перелетные, которым ветер помогал преодолевать сивашские «гнилые» пространства или просто вольно планировать в воздушных потоках. По дороге в разных направлениях двигались люди. На ветру им было не очень уютно. Одни шли на юг – в Крым, другие на север – в Украину. Я направлялся в крымскую сторону. И мне было легче, так как я преодолевал трехкилометровую нейтральную полосу на велосипеде…

Мой крымский маршрут начался с Чонгара. Это степной полустанок между Новоалексеевкой и Сивашом (последней украинской станцией), куда я добрался на электричке. Полевая дорога сначала привела меня в поселок, единственной достопримечательностью которого для меня оказался постамент, с которого недавно стащили памятник вождю мирового пролетариата. Один из его жителей в засаленном берете, похожем на коровий блин, объяснил, раздумчиво запинаясь: «Понимаешь… вот, пошел мужик за чемером и, понимаешь ты, пока… не вернулся. Вот мы сидим и ждем… А зимой я ему лысину шапкой прикрыл, так, понимаешь, кто-то эту шапку спер, а потом и самого мужика убрали…» Дополнив исчезновение памятника еще несколькими яркими деталями, чонгарец побрел по устланной листьями аллее в сторону магазина.Минут через десять я выехал на магистральную трассу. Здесь было попросторнее и повеселее. Издалека заметил трепещущие на ветру характерные желто-синие, черно-красные, голубые и зеленые флаги, которые приятно разноцветили унылый сивашский пейзаж. До таможни я насчитал три блокпоста. Ко мне, моему транспорту и походному грузу претензий ни у кого не возникло. Наверное, водители легковушек, которые проверяли суровые и решительные камуфлированные ребята в масках, могли бы порассказать много разного, что случалось во время этих непредвиденно-предвиденных (это уж каждый пусть решает сам для себя) задержек. Я не стал выяснять подробности. Тем более по опыту знал, что многие факты и фактики часто замешаны на эмоциях. Тоже, наверное, интересно и поучительно. Но в другое время, для других и не здесь на ветреном перепутье, на театральных дорожных подмостках которого вдруг ожила история «времен Очаковских и покоренья Крыма».Впрочем, задержаться пришлось. В просторной палатке возле огромных дымящихся котлов, в которых варилась шурпа. Инициаторы «Гражданской блокады» (может, вскоре и партию такую создадут, у нас это запросто) – крымские татары обосновались тут основательно. Вопросы у меня к ним, конечно, были. Но почему-то в тепле за тарелкой густого пахучего варева, которым меня угостили разбитные девчата-татарки (даже имя одной запомнилось – Алимэ), задавать их расхотелось.Ну а дальше – украинская таможня, трехкилометровая нейтралка и наконец российский пограничный пропускной пункт, оборудованный по всем правилам советского служебного наставления «Граница на замке». Длинная вереница машин, параллельно ей почти такой же длины ровнехонькая (благодаря проволочному ограждению) очередь пешеходов. В ней нашлось местечко и мне, и моему железному коню. В странствиях по разным землям и странам мне приходилось попадать и не в такие переплеты. Поэтому эта задержка меня ничуть не смущает. Тем более что нашему люду по обе стороны границы к очередям не привыкать. Даже если дело происходит на свежем холодном ветру. Народ ропщет, но безадресно и тихо. В словах, ужимках и мимике – покорность дорожной судьбе, понятное дело – злодейке. Есть даже время предаться философии. Это я уже про себя. Мы живем во власти стихий, на которые не принято роптать. Пора во двор, пора и со двора. Готовь летом сани, а зимой телегу. Государство – та же стихийная сила. Как ветер, дождь, снег, солнце. Как землетрясение, цунами, сель. И зимой, и летом жди от него любых неприятностей и каверз. И всегда будь готов от них защититься. Способов предостаточно. Самый надежный – своя воля, своя голова на плечах. Ну, еще свой путь, своя колея. Понятно, что к этому нужно готовиться заранее, предвидя все превратности дорожной судьбы. «Нужно, чтобы сапоги были всегда на тебе, нужно, насколько это зависит от нас, быть постоянно готовыми к походу», – писал бессмертный Монтень. В дальнем пути важен свой транспорт. Скажем, свой конь. Пусть даже железный. Это уже мой конкретный случай…Через час все кончилось. Пограничные стражи пощелкали клавишами компьютера, задали несколько дежурных вопросов (куда? зачем? что везешь?) и, убедившись, что я не представляю для «русского мира» опасности, распахнули ворота в крымский мир.Здесь, на крымском перешейке, всегда было неспокойно. Не зря эти места называли Диким Полем, которое во все времена не подлежало окультуриванию. Лишь солончаки да чертополох вдоль бесконечных шляхов. Я мчался по ветреной степи (благо ветер дул в спину), мельком обозревал красные поля осенних солеросов, и вслед (а может, и сбоку, со стороны Сиваша, который никак не кончался) неслось тревожно-задорное и одновременно очень душевное: «Каховка, Каховка – родная винтовка, горячая пуля лети!» Пули, выпущенные из «родных» винтовок, из далекого прошлого, пронеслись через десятилетия и, оставаясь такими же смертельно горячими, щедро засеяли полуденные степи. Песня оборвалась, когда я подъехал к Джанкою. Сытый и довольный, может, даже не берущий взяток (оклад все-таки солидный) постовой, у которого я спросил дорогу, снабдил меня бесплатной картой автомобильных дорог. Весьма поучительное нововведение местных властей. На обороте карты разные советы и наставления водителям. Там же – перечень штрафов за превышение скорости. «Превышение скорости на 0-20 км. Не наказывается». Это в первой строчке. Жми смело на газ, водитель, но и о тормозах не забывай. Ко мне это тоже относится.Быстро темнело. Нужно было подумать о ночлеге. Своя воля – это и своя крыша. Я свернул в ближайшую посадку, развел костерчик, наскоро перекусил, нырнул в спальник, завернулся в пленку и тихо уплыл в ночь. Где-то визжали тормоза, раздавались гудки, лаяли собаки, совсем рядом падали, ударяясь об ветки, сухие листья, раздавались подозрительные шорохи и всхлипы. Но я этого уже ничего не слышал.Утренняя дорога приняла меня сразу. Быстро согрелся, вошел в темп. Я уже в Крыму. Правда, степном. А это почти то же, что родное Приднепровье. На одной из станций, обслуживающей Северо-Крымский канал, напоили чаем. Воды в канале нет (или почти нет – цепочка лужиц не в счет), а зарплату (небольшую, но стабильную, для выживания в сельских условиях вполне достаточную) персонал получает. Вполне в советском духе. Его запашок еще многим помнится. И дым Отечества нам сладок и приятен… Мы живем разными разностями. Чаще всего второстепенными. Об основах жизни речь не идет. Они или есть – тогда есть и сама жизнь, или их нет – тогда нет и самой жизни. Вода и хлеб – это основы жизни. Нет воды в канале? Проблема, но не трагедия. Есть дождевая влага, есть горные речушки, есть артезианские скважины, есть море, которое можно опреснить. В общем, жить можно. Хлебные крошки тоже никто не считает. Цена крымской хлебной буханки – от 15 до 20 рублей. Это около 25 центов. В Европе я такой цены не встречал. Разве что в Украине. Эти подсчеты, которые я в порядке медитации производил в уме, пока крутил педали, возможно, для ученых экономических мужей покажутся несерьезными. Но для меня, волею судьбы оказавшегося в нужное время на нужной крымской дороге от Джанкоя до Белогорска, ломоть свежего хлеба величайшая душевная услада.