Королевство кривых зеркал: этностереотипы

Словосочетание межкультурная коммуникация слышали многие, но не все знают, что это такое. Ласково и слегка небрежно ее иногда называют межкультуркой. Филологический сленг. Филологи тоже люди, и, надо сказать, весьма неравнодушные к своему языку.

Я ​уже не один год преподаю межкультурную коммуникацию в магистратуре, и  мне начинает казаться, что этот предмет вообще-то не случайно появился в расписании наших вузов: от него есть толк.  Не только потому, что магистранты получают знания по антропологии, культурной семантике, учатся составлять анкеты, наблюдать  и сравнивать разные культуры, но и потому, что этот предмет влияет на их восприятие и понимание другого. Сколько в ХХ веке написано о понимании другого! Но, оказывается, говорить об этом совсем нелишне: с другим, для другого, о другом. «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой» («Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе»).  Это золотое правило нравственности. Оно отличается от платинового правила коммуникации: «Поступай с другими так, как они поступали бы сами с собой»  («Относись к людям так, как они хотят, чтобы к ним относились»). В платиновом правиле коммуникации акцент смещается на другого. Пойми другого, посмотри на мир его глазами, и многое тебе откроется… Ну а теперь о насущном. В курсе межкультурной коммуникации есть такая тема – «Этностереотипы». Говоря строгим языком понятий, это «система представлений о характере человека, связанных в языковой картине мира с его принадлежностью к той или иной национальности». Этностереотип – это разновидность стереотипа. О стереотипе часто говорят как о вымышленном, бездоказательном знании, как о фантазме и предрассудке. Он связан с мифологией. Регулярно воспроизводясь в текстах, стереотип закрепляется в языке и тем самым как бы объективируется.Мы используем этностереотипы, когда говорим, например, о легкомыслии французов, педантичности немцев, сдержанности англичан. Насколько это соотносится с реальностью, в принципе не важно. Так говорится, потому что так принято говорить. И все. Некая языковая привычка.Однако этностереотипы часто небезобидны. Они способны разбивать весьма хрупкое языковое перемирие, которое временами воцаряется в публичной дискуссии. Причем конфликты возникают даже не из-за авторской ремарки, а из-за процитированного художественного произведения, в котором также встречаются этностереотипы. «Как же так! – могут воскликнуть. – Это же наша классика!»  Да, безусловно, классика. В самом высоком смысле этого слова. Кроме того, мы еще и литературоцентричны, и Пушкин – наше все. И как быть с цитатами из классических произведений, если они, мягко говоря, не всегда радуют глаз и ласкают слух представителей другой национальности? Похоже, просто обойти эту тему, не заостряя на ней внимание, не удастся. Но лучше по порядку.Слово современность, вероятно, не случайно существует в языке. В его значении присутствует некое противопоставление прошлому, прошедшему. Современность – это то, что здесь и сейчас, а не там и тогда. Благодаря интернет-коммуникации современное публичное пространство стало значительно более открытым. А благодаря таким идеям, как, например, этноцентризм, современный человек стал более чутко реагировать на проявление разных форм предрассудков. К их числу относятся и этностереотипы, приписывающие определенные характеристики тому или иному этносу. И вот современный человек оказывается в современном публичном пространстве и начинает открыто выражать свою точку зрения. В том числе неприятие некоторых вполне устойчивых и от этого кажущихся естественными высказываний. Приведу несколько примеров.Одно время в СМИ можно было встретить цитату из стихотворения М.Ю.Лермонтова «Казачья колыбельная песня»: «По камням струится Терек, // Плещет мутный вал; // Злой чечен ползет на берег, // Точит свой кинжал…» Известно, что чеченские представители выражали свой протест в связи с цитированием  этого фрагмента.В начале 2014 года был предъявлен иск чукчей о защите чести и достоинства к составителям Большого толкового словаря русского языка под редакцией С.А.Кузнецова. Поводом стало толкование слова «чукча». В одном значении чукча определяется как «представитель народности», во втором, помеченном как разговорное, как «наивный, ограниченный человек». Члены Содружества общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока посчитали это толкование по меньшей мере некорректным и подали в суд на составителей словаря. Истцы просили суд признать такое определение порочащим честь и достоинство чукчей, текст решения суда разместить в Интернете, а словари под редакцией Кузнецова изъять из библиотек. Кстати сказать, на сайте gramota.ru  в электронной версии словаря это значение дано в более мягкой форме: «О наивном, простодушном человеке». Вообще если говорить о лексикографическом описании, то первым этностереотипом, зафиксированным в словаре, стало слово цыган. В словаре В.И.Даля в толкование слова цыган попали такие характеристики: «обманщик, плут». Отмечалось также производное слово выцыганить со значением «(вы)просить, прибегая к разного рода уловкам, в том числе к обману». Вряд ли такое определение может порадовать  этнических цыган. Впрочем, за давностию лет… Первое издание словаря вышло ведь более ста пятидесяти лет назад. А совсем недавно, в конце июня, разразился скандал с употреблением слова хохол. Facebook забанил сразу нескольких пользователей, которые упоминали в своих записях хохлов. Досталось от администрации Facebook сразу многим известным людям: писателю Эдуарду Багирову за употребление словосочетания несчастные хохлы; блогеру и колумнисту «Известий» Максиму Кононенко за цитирование стихотворения А.С.Пушкина, в котором есть такие строки: «Не торговал мой дед блинами, // Не ваксил царских сапогов, // Не пел с придворными дьячками, // В князья не прыгал из хохлов…» Забанили аккаунты зам. главы Роскомнадзора Максима Ксензова и медиаменеджера Антона Носика. Не обошлось и без лингвистических курьезов: страницу журналиста «Московского комсомольца» Дмитрия Попова модераторы заблокировали за фразу: «Хохол, такой хохол. На голове после стрижки (речь шла о торчащих волосах)». Эта ситуация стала поводом для дискуссии. Мнения ее участников разделились. Большинство критиковало действия администрации Facebook, многие иронизировали, очень немногие это решение поддержали. Потом все стихло. Но проблема ведь никуда не ушла. Сейчас активно обсуждают использование «слов ненависти» или «слов вражды» (hate speech) в СМИ и в социальных сетях. Это отдельная тема. Но и в художественной литературе встречаются такие слова, в частности, этностереотипы. Национальный корпус русского языка показывает разнообразные употребления слов хохол и в современной, и в классической литературе. Есть примеры употребления этностереотипов, образованных с помощью суффиксов -ашк / -яшк, -ишк, содержащих пренебрежительную или уничижительную оценку некоторых этносов (армяне, татары, поляки, немцы). Употребление слов жид и еврей с уничижительными характеристиками вообще заслуживает отдельного исследования. Как быть с этим разнообразием? Мы литературоцентричны. Для нас что написано пером, того не вырубишь и топором. Между тем авторы, даже великие, не обязательно свободны от предрассудков. А кроме того, использование этностереотипов в художественных текстах помимо авторских предпочтений может иметь другие причины. Они отражают некий срез языкового сознания, который характерен для определенной исторической эпохи. Если этностереотипы используют в речи персонажа, то они становятся частью речевого портрета героя произведения. Законы творчества – они всегда особые и подчас весьма прихотливо соотносятся с социальными нормами. С другой стороны, современный читатель выстраивает свои отношения с художественной литературой. Очень хочется, чтобы это были отношения любви и понимания. Наиболее сложные с позиции современной этики и наиболее провокативные места, вероятно, надо комментировать. Что же касается свободы цитирования, то на нее, конечно, никто не смеет покушаться. Однако задавать себе вопрос об уместности  в публичном пространстве той или иной цитаты, если в ней есть оскорбление представителей этноса, все же стоит. Я за то, чтобы каждый сам для себя определял меру допустимого.Этим летом я читала лекции школьникам старших классов, студентам, аспирантам, молодым специалистам (преподавателям, библиотекарям, журналистам). Попробовала провести небольшое анкетирование. Вопросов было два. Первый вопрос: «Надо ли цензурировать те художественные произведения, в которых есть неодобрительное отношение к другим нациям?» Варианты ответов:А – все тексты авторские, они принадлежат истории, их аутентичность надо сохранить;Б – то, что читатель прошлого мог воспринимать как (относительно) нейтральное, для современного читателя выглядит оскорбительным. Надо цензурировать наиболее провокативные места; В – цензурировать не надо, но надо снабжать специальными комментариями;Г – затрудняюсь ответить;Д – иное.Большинство ответов распределились между А и В. Второй вопрос звучал так: «Нужно ли включать в современные толковые словари такие единицы, как «хохол» и другие, и выделять такие значения, как у слова «чукча» в Толковом словаре под ред. С.А.Кузнецова?»  Варианты ответов:А – да, надо, так как это факт языка;Б – да, надо, но обязательно снабжать какой-нибудь пометой, например, неполиткорректно;В – нет, не надо, так как это может быть оскорбительным в  отношении этноса;Г – затрудняюсь ответить.Здесь в ответах возникло некоторое замешательство, но большинство склонилось к варианту Б. Вот, собственно, и все. А как вы ответите на эти вопросы? Как ответят ваши ученики? Есть над чем подумать. Путь к пониманию другого, вероятно, не менее долгий, чем путь к пониманию себя.Наталья БРАГИНА, доктор филологических наук, профессор кафедры русской словесности и межкультурной коммуникации Государственного института русского языка им. А.С.Пушкина