Королева по имени Алла

Королева по имени Алла

Работала учительницей пения в одной из московских школ, концертмейстером в Государственном училище циркового и эстрадного искусства, в ВИА “Новый электрон”, ансамбле “Москвичи”, “Веселые ребята”, с группами “Ритм” и “Рецитал”.

В 1975 г. завоевала гран-при фестиваля “Золотой Орфей”, в 1978 г. – гран-при “Янтарный соловей” на конкурсе “Сопот-78”, в 1981-м ей был вручен приз “Золотой микрофон” как лучшей певице года от фирмы “Динакорд”, в 1984 г. – “Золотой диск” от фирмы “Track” (Финляндия) за выпуск пластинки “Совьет Суперстар”, в 1985 г. – “Золотой диск” от Всесоюзной фирмы “Мелодия”, в 1987 г. – вручена медаль Международной федерации фестивальных организаций “За вклад в дело мира и гармонию средствами музыки”, в 1993 году присуждена неправительственная награда “Орден Орла” I степени, в 1995 г. – Пугачева стала лауреатом Государственной премии в области литературы и искусства.

Снималась в фильмах: “Женщина, которая поет”, “Театр Аллы Пугачевой”, “Сезон чудес”, “Пришла и говорю”, “Жди и помни меня”.

В 1986 году дала сольный благотворительный концерт на Чернобыльской АЭС, концерт “Счет 904” в “Олимпийском” – сбор средств в помощь пострадавшим в Чернобыле.

– Моя мама много пела на фронте, у нее был опыт выступлений, и она мне говорила: что бы ни случилось, если тебя вызвали на сцену, ты должна идти. Я этот завет помню до сих пор.

– Вы родились в Москве, на Крестьянской заставе. Какой район столицы вам дорог больше всего, где вы гуляете с удовольствием?

– Когда есть деньги, я гуляю в Цюрихе. Как Ленин. И понимаю, почему он так хорошо там себя чувствовал. Меня там никто не знает, и я могу там отдыхать, гулять, как хочу. А вообще отдыхать в городе я не могу. И жить в городе не могу. Но живу.

– Поездки за рубеж. Прогулки по Цюриху… Вы богаты? Ваши вклады во “Властилину” и банк “Чара” не пробили большую брешь в вашем состоянии?

– Эти пропавшие вклады меня просто прибили. Мне потребовался год, чтобы отдать долги. Ведь деньги, отданные “Властилине” и “Чаре”, я взяла в долг. Эта была не просто сумма, это была такая суммочка! Я таких денег в руках никогда не держала. Ужасно обидно – целый год потом работали, чтобы отдать, просто измотались. А сейчас нет ни долгов, ни денег, гори они огнем. Главное, не чувствовать себя униженной. В принципе у нас с Филиппом есть все необходимое.

– 1995 год заканчивается для вас счастливо – вышел новый альбом “Не делайте мне больно, господа”. Почему вы записали песни с фирмой “Союз”, а не с “Полиграммом”, как Киркоров? Вам поставили более жесткие условия? Чем был обусловлен ваш выбор?

– Никто никаких жестких условий мне не ставил, с Борисом Зосимовым из “Полиграмма” я дружна. Как-то так получилось: сама позвонила в “Союз”, они пришли, провели переговоры. В этом случае не фирма нашла меня, а я нашла фирму.

– В альбоме собраны все любимые песни?

– Да, все, кроме одной. С каждой из этих песен связана какая-то история, какое-то интересное для меня время. Это не просто набор песен, это именно те песни, в которые я вложила кусочек души, нервов, те, что меня волнуют.

– А почему нет “Свирели” и “России”?

– “Свирель” не вошла по времени, а “Россия” потому, что первой ее исполнительницей была Люба Успенская. Мне показалось, что включать эту песню в мой альбом по этой причине неэтично.

– Не кажется ли вам, что последние ваши работы – вызов обществу?

– Нет.

– Постоянно такое впечатление, что вы можете пойти на какой-то скандал, чтобы был резонанс, чтобы о вас говорили. Например, много разговоров по поводу вашего конфликта с Машей Распутиной на концерте, посвященном памяти Леонида Дербенева. Что там было на самом деле?

– Я думаю, что Маше Распутиной очень выгодны конфликты то с Киркоровым, то с Пугачевой. Больше времени надо уделять творчеству, а вместо этого время уходит на пустяки. На вечер, посвященный Дербеневу, я приехала в 5 часов, поскольку была сценаристом и режиссером этого концерта. Так мне казалось. До пяти часов. Но когда я приехала, то оказалось, что есть женщина, которая командовала, занималась административной работой и считала себя режиссером, используя сценарий, написанный мной. Она мне предложила прочитать монолог. Но я же все-таки пока еще считаюсь певицей и, если выхожу, то должна петь. Тем более я была обьявлена в афише. Представьте: выхожу и не пою. Естественно, реакция зрителей должна быть просто негативной, а мне такой реакции во время поминального вечера не хотелось. Вот и весь конфликт. Мне же рассказывали, что конфликт был таким: будто бы я сказала о Маше Распутиной – или я, или она. Такого не было. Не царское это дело – заниматься подобным.

– А как вы относитесь к Ханку, который написал в “Комсомольской правде” статью о ваших взлетах, волнах популярности?

– Я ему это прощаю. Если для него это способ выживания, если ему это помогает жить – пусть себе. Меня это не трогает.

– И все-таки, Алла Борисовна, не хотелось ли вам когда-нибудь выкинуть что-то из ряда вон выходящее? Например, прийти в ресторан, отужинать и не заплатить, уйти со скандалом?

– Ну нет, чтобы специально устроить скандал? Нет.

А вот с рестораном у меня был в жизни один случай. Нам было с подругой по 17. Один мальчик пригласил нас в кафе. Мы там хорошо посидели, поели, выпили. И вот под конец, когда уже все сьели и выпили, он вдруг выдает: а у меня денег нет. Мы говорим: а как же быть? Он – убежим. У меня от страха колени свело. Я представила, как мы бежим, как бегут за нами, как я падаю, как слетает с моей головы парик (тогда мода была на парики). Ну, думаю, завтра приду сюда и заплачу все до копейки. Мы убежали, а потом сидели целый вечер и говорили: какие мы смелые, как здорово убежали. Что потом оказалось: наш кавалер оставил в кафе в залог часы, потому что действительно забыл деньги. Только поэтому мы так спокойно ушли. Но чтобы специально пойти в ресторан, поужинать, а потом со скандалом отказаться платить – нет, никогда.

– Почему вы не отмечаете юбилеи? Например, столько-то лет со дня присуждения вам премии в Сопоте?

– Представляете, выхожу с палкой на сцену и пою, старушечка: “Смешить мне вас с годами все трудней”. Не знаю, почему я не отмечаю юбилеи. Не люблю поминальные вечера. Что-то нечестное в этом есть. Юбилеи… Один этому радуется, другой – нет. Я, видимо, отношусь ко второй группе.

– Наверное, тот, кто не отмечает юбилеи, молод душой. Вам не мешает быть молодой то, что вы стали бабушкой?

– Мой внук – замечательный, классный паренек. Я его обожаю, мы с ним большие приятели. Я отмечаю его тягу к сцене. У нас с Филиппом очень скользкий пол, чтобы было его легче протирать. Так вот как-то Никита взял мою палочку, с которой я иногда хожу, и что же он с ней вытворял, как танцевал! И вдруг упал – что было у него на лице, для него это был такой позор! Я умная бабушка, я шепнула своим гостям, и мы тоже все упали. Я сказала: “Какая скользкая сцена! В наших случаях сцену поливают кока-колой, чтобы не падать”. Он все тут же полил. У него в роду “гремучая смесь”: бабушка-певица, дед – музыкант, отец – певец, мама – артистка. А есть еще и дедушка-клоун, и бабушка, которая спела “Арлекино”. Можно себе представить, что это будет.

– Вы – “звездная династия”: Пугачева, Киркоров, Пресняковы, Орбакайте. Скажите, трудно ли пробиваться среди других звезд?

– Сейчас много исполнителей, которые называют себя “звездами”. Не их называют так, они сами себя так называют. Я всегда считала, например, что место в концерте тебе предлагают. Оказывается, сегодня все не так. Впервые за последние 10 лет я вижу, как люди борются за последнее место в концерте, думая, что, если последний выступаешь, ты звезда, не последний – уже не звезда. Я прошла на эстраде большой путь, у меня была хорошая школа в коллективе О.Лундстрема, который был мини-эстрадой, с певцами различных жанров. Кто-то приходил, его ставили первым номером в программе, потом он продвигался, наконец, ему разрешали заканчивать первое отделение. Все знали, что во втором отделении поет “звезда”. В те времена звездой в коллективе О.Лундстрема был Валерий Ободзинский, и в этом никто не сомневался. Я представляю, что бы было, если бы я подошла к нему и сказала: “Значит, так – я хочу заканчивать концерт. Либо я заканчиваю, либо такое устрою, бандитов напущу”. Представляю, как Ободзинский спросил бы: “Почему?” и услышал от меня в ответ: “А потому, что я – звезда”.

– Есть ли певица, которой вы могли бы преподнести на концерте букет цветов? Есть ли такая певица, в которую вы верите?

– Я люблю дарить букеты тем своим коллегам, которых люблю. А верю в свою дочь. Не потому, что я ее мать, а потому, что вижу: она правильно начинает, идет дорогой саморазвития, самоуглубленности. Хотя она сама в себя не верит. Не знаю, будет ли она петь или будет делать что-то другое, но я буду радоваться каждому ее успеху. С одной стороны, я рада за Кристину. С другой, знаю, как трудна профессия певицы, артистки. Как матери мне не хотелось бы всего этого для нее, как профессионал я вижу, что она может многое сделать. А вообще у нас на эстраде появилось очень много красивых.

– В чем для вас эталон красоты?

– Красивые мне нравились и нравятся всегда. Никак не удержать их на холсте… Когда я говорю, много красивых появилось на эстраде, то имею в виду, что есть у нас певицы – фигуры красивые, одеться могут красиво, у каждой своя красота. Есть Лайма Вайкуле – у нее свой стиль. Есть Кристина Орбакайте – у нее другая красота. Я люблю красивых людей. Мое понятие красоты – это природа. С этого все начинается. Все, что связано с природой, – это красиво. Дом ли это, картина ли, человек ли. Если что-то не гармонирует с природой – для меня это некрасиво.

– Пять вечеров страна смотрела фильм о вас “Жди и помни меня”. Говорят, вы сами монтировали его?

– Я монтировала только две последние серии – 4-ю и 5-ю. Не спала 2 дня и 3 ночи, не знаю, откуда силы брались, но, глядя на меня, авторы фильма закончили его. К сожалению, две последние серии были некачественными. Мы не успевали, потому что случилась какая-то трагедия: одна кассета “мастер” пропала, вторую нашли в ведре с водой. И все это обнаружилось перед самым выпуском. Режиссер был в совершеннейшем изнеможении, монтажер ничего уже не видел. Пришлось монтировать самой – это был мой долг. Не все получилось так, как хотелось, но все же зрители увидели кусочек моей жизни, правду обо мне. Я не скажу, что это фильм – эталон, а режиссер под стать Н.Михалкову. Просто группа ходила за мной лет 15, а я – не давалась. Всегда они снимали меня тогда, когда мне этого не хотелось. Была у меня какая-то маска самозащиты, я не хотела, чтобы меня разглядывали, анализировали. Я всегда была недовольна собой: и своим лицом, и своими прическами, всем. Прошли годы, и я со слезами на глазах смотрю на ту прическу, на тот странный грим. Ностальгия. Я уверена, что этот фильм доставил многим огромное удовольствие хотя бы потому, что они окунулись в то время. Я хотела показать документы, которые у меня есть и которые я никогда никому не показывала. Группа снимала, я складывала. Я снимала и тоже складывала. Кому было интересно, что я выступаю в каком-то году на рок-фестивале? Это мешало моему имиджу “поющей актрисы”. Фильм очень правдивый, я рада, что в него вошли те материалы, которых не видели многие.

– Была ли у фильма цензура?

– Нет, я убирала те части, где был плохой звук или потому, что я видела: это очень помешает человеку, к которому я хорошо отношусь.

– Фильм сняли, а книгу написать не хотите?

– Вы угадали мои тайные мысли. Фильм – подступ к книге. Мой журнал “Алла” – тоже разве не подступ к ней? Видно, от судьбы не уйдешь. Как бы ты ни хотел написать книгу, это обязательно случится, все равно тянет что-то сделать, написать.

– Чем вы будете заниматься во время перерыва в концертной деятельности?

– Я так рада, что не знаю, чем буду заниматься, что ничего не планирую. Я живу дальше, и очень хорошо живу.

…Она выключила микрофон, поблагодарила всех за внимание и пошла к выходу. Простая на вид и такая непростая на самом деле. Сыгравшая на пресс-конференции свой пугачевский спектакль, роль в котором невозможно сыграть никому другому. Не может быть в этом жизненном спектакле ни замен, ни вводов. Единственная и неповторимая. Уходящая с тем, чтобы вернуться к тем, кто ее любит.

Виктория МОЛОДЦОВА