Королева бреется. …и другие загадки выставки-аллюзии «Шекспир/Тайна/400»

23 апреля 1616 года в своем маленьком домике в Стратфорде-на-Эйвоне умирает Уильям Шекспир. Кем на самом деле был этот человек, так беспокоившийся о том, кому достанутся его мебель и кухонная утварь, но при этом ни словом не обмолвившийся в завещании о десятках пьес и сотне сонетов собственного сочинения? Величайшим драматургом, подобного которому не знала и уже никогда не узнает мировая литература? Или мистификатором-виртуозом, самозванцем и пройдохой, который ловко присвоил чужой гений и вот уже четыре сотни лет водит за нос почтеннейшую публику? Этого нам уже никогда не узнать. Реальны лишь его книги, а все, что связано с личностью самого автора, тонет во мраке времени, окутано мифами и легендами. Вымыслы и предположения, намеки и мистические совпадения, загадки без отгадок и легли в основу необычной выставки-аллюзии «Шекспир/Тайна/400», которая проходит в эти дни в московском особняке Салтыковых-Чертковых.

Крутые, отполированные веками ступени срываются вниз, в подземелье XVII века. В лабиринте каменных арок легко заблудиться. Тусклый неверный свет угасает под древними сводами. Наверное, здесь, как и в любом приличном английском замке, водятся привидения… Шаткие мостки через призрачно мерцающую «реку», символизирующие то ли переправу через Темзу из пуританского левобережного Лондона в правобережный «театральный», то ли переход из мира живых в царство мертвых, приводят в «зал подозреваемых». Луч фонаря скользит по стенам, и лица на старинных портретах словно оживают. Так-так, кто же здесь среди главных кандидатов на роль истинного автора шекспировского наследия? Эдуард де Вер, 17-й граф Оксфорд, благородный меценат и покровитель пишущей братии. Поэт и шпион Кристофер Марло. Роджер Меннерс, 5-й граф Ратленд. Ездил с посольством в Данию, в замок Эльсинор. Учился в Италии: доподлинно известно, что его однокурсниками в Падуанском университете были датчане Розенкранц и Гильденстерн. Студенческая кличка Ратленда – Shake-speare – «потрясающий копьем». За два года, что мятежный граф, примкнувший к восстанию Эссекса, находился в заточении в Тауэре, Шекспир не написал ни строчки. Не слишком ли много совпадений? Впрочем, против (или все же за?) остальных кандидатов, чьи «личные дела» разложены здесь в пожелтевших от времени папках, садись и читай, тоже собрано немало веских улик. Даже тот, кто прежде и слыхом не слыхивал ни о каком шекспировском вопросе, выйдет отсюда подкованным настолько, что легко сможет поддержать любую дискуссию стратфордианцев и антистратфордианцев. Это, кстати, справедливо для всей выставки: экспозиция составлена так, что любой гость, пусть и весьма далекий от истории и литературы, погрузившись с головой не столько в быт, сколько в атмосферу Елизаветинской эпохи, непременно обнаружит в себе частичку и самого Шекспира, и тех лихих времен, когда он жил (а жил ли?) и творил. И не стоит пугаться, если, вернувшись домой, вы захотите перечитать, а может, и впервые открыть для себя мир исторических хроник, шекспировских трагедий или комедий. Быстрее всего магическому действию выставки-аллюзии поддаются, конечно же, дети, но и на взрослых она действует безотказно.Блуждая по сумрачным анфиладам, рано или поздно вы попадете в театр ароматов. На деревянном помосте расставлены флаконы толстого стекла, в которых заперты пятнадцать «летучих пленников» – запахи самых знаменитых шекспировских пьес. Используя натуральные запахи дубленой кожи, табака, шерсти и растений, парфюмеры попытались обнаружить сконцентрированное в аромате смысловое сердце произведения. Чем пахнут любовь и лукавство, можно узнать, приоткрыв бутыль с надписью «Виндзорские насмешницы». Веселым переполохом веет от флаконов «Много шума из ничего» и «Сон в летнюю ночь». Будьте аккуратны с «Макбетом» и «Отелло»: запахи ревности, коварства и неистовой злобы невыносимы!Даже если вы окончательно заплутаете под древними сводами, не волнуйтесь: рано или поздно впереди забрезжит теплый спасительный огонек. Добро пожаловать в почтовое отделение Джульетты. Усаживайтесь поудобнее, берите бумагу и перо и пишите письмо самой романтической героине всемирной литературы! О чем писать? Да о чем хотите! Можете задать ей вопрос, который давно не дает вам покоя, рассказать о себе или даже излить душу. Запечатайте свое послание в конверт и бросьте его в стоящий здесь же палисандровый почтовый ящик. Некогда он квартировал на Московском Главпочтамте и собирал детские письма Деду Морозу, так что в волшебстве кое-что смыслит. Раз в месяц корреспонденция переправляется в Верону, и на каждое письмо секретари Джульетты обязательно отвечают. Переполнен чудесами и кунстштюками и первый этаж особняка. В огромном зале с чугунными колоннами, где некогда располагалась знаменитая публичная библиотека Чертковых, разбит Елизаветинский сад, или Сад гениев. С многочисленных своих портретов взирает на нас сама королева. Здесь, среди театральных костюмов, созданных фантазией студентов художественных отделений столичных театральных школ, проходят лекции и концерты, которых в образовательной программе выставки немало. А за углом киноротонда, где в режиме нон-стоп крутится первая, еще немая, экранизация Шекспира: 11-минутный «Сон в летнюю ночь», снятый в 1909 году режиссером Джеймсом Стюартом Блэктоном. Известно, что это была любимая пьеса Елизаветы I. Именно на ее представление она пригласила русских послов, о чем те не преминули доложить царю Борису Годунову. Центр выставки – макет театра «Глобус», созданный по старинным описаниям и чертежам. Для чего пол в партере засыпали орехами, почему вечерние представления начинались засветло, а самые дорогие билеты продавались на сцену и что значит выражение «королева бреется»? Удивительно, на какие только невообразимые вопросы не отвечает это деревянное здание с галереями под соломенной крышей. И лишь один так и останется без ответа: а был ли Шекспир Шекспиром?! Кому мы на самом деле обязаны своими представлениями о тюдоровской Англии, которые без этих великих драм были бы совсем иными? Вскоре выставка-аллюзия «Шекспир/Тайна/400» отправится на гастроли. Первая остановка в Санкт-Петербурге, где, по словам организаторов, они уже нашли помещение, не менее атмосферное, чем столичный особняк Салтыковых-Чертковых. Хорошо, что не только Москва сможет заново открыть для себя самого русского из всех английских драматургов. Почему самого русского? Будем считать, что это еще одна загадка удивительной выставки и ее великого героя.