Константин АРТЮХОВ: Ганнибал – это русский Отелло

За несколько десятков лет работы в документальном кино питерский режиссер Константин Артюхов снял более 70 картин. И едва ли не каждый раз это был своего рода экскурс в историю родной страны, ее культуры. Вот и последняя его работа – “Странная жизнь Аннибала” о том же: “птенец гнезда Петрова” Абрам Петрович Ганнибал – фигура в российском прошлом не последняя.

– Константин Валентинович, судя по “Странной жизни Аннибала” и многим другим вашим лентам, ваши симпатии в кино отданы в первую очередь истории?
– Я бы даже уточнил – русской истории, русской культуре. Вообще-то образование у меня театральное, я окончил режиссерский факультет нашего института в Питере, еще у меня есть и другой диплом – театрального художника, так что тут – некое соединение профессий, а значит, и пристрастий. А потом все пересеклось с историей. Может быть, потому, что мои предки принимали участие в каких-то исторических событиях. Кто-то понюхал пороху под Полтавой, кто-то в Бородинском сражении, и все это люди твоей семьи, и давние события осмысливаются сегодня уже совсем по-другому. История становится не просто официальной хроникой, но частью жизни твоего рода. Именно поэтому меня занимает русская история. Наконец, не знаю, как это назвать, но, возможно, это судьба, ведь порой ничего другого мне снимать не предлагали, а делать в былые времена заказную продукцию не мог, не люблю кривить душой. Поэтому все остальное у меня плохо получалось.

– Ваши картины в те годы часто возвращали зрителя к Пушкину. Но на жизнь и творчество поэта существовал достаточно скорректированный, официальный взгляд.
– Как раз здесь у меня очень большое везение. Уже немало лет мы дружны с Сергеем Михайловичем Некрасовым, автором сценариев ко многим моим картинам, человеком исключительным… Как участливо к нему относятся практически все в Пушкинском доме, ведь он, говоря о Пушкине, всегда находит живые, свежие слова. Потому что для него самого это не каноническая бронзовая фигура на высоком постаменте. А как он прекрасно читает Пушкина! Помню его удивительное исполнение для друзей “Пиковой дамы”. Сергей Михайлович ведет передачи на телевидении, словом, живой Пушкин получается и от его собственной, Некрасовской живости, и от того, что мы встречаемся с людьми интересными. Вот делали дилогию “Потомки Пушкина”, но от людей, связанных с поэтом родственными узами, мы не стихов ждали, потому что своим потомкам Пушкин запретил писать стихи; поэзию Александра Сергеевича мы пропускали, как ток, через их жизни, судьбы, и пушкинские стихи, звучащие в этом фильме, воспринимались как-то иначе. Вообще-то эти люди очень интересны сами по себе – их жизни, занятия, коснувшиеся многих из них треволнения ХХ века. Они благородно и достойно прожили свои жизни. Но главное, что сам Пушкин освещал их своим светом. Ведь в эмиграции у них было только два спасения: религия и язык, православие и Александр Сергеевич. Это удивительно: встречаешь представителей второго поколения первой волны русской эмиграции, воспитанных этой семьей, и не можешь наслушаться музыкой чистого русского языка, у нас в России такого почти не встретить. Вот эти фильмы – особая, отдельная область культуры, но они тоже о Пушкине.

– Когда создаешь такое кино, то, наверное, необходимо сделать непростой выбор: либо строго следовать за документом, либо, как Тынянов, воссоздавать, конструировать, догадываться.
– На мой взгляд, возможно все, но для меня важна фантазия в пределах реальности. Например, есть писатель Пикуль, в книгах которого все персонажи говорят одним языком, это тоже фантазия, пропущенная через себя, хотя опирался вроде бы на документ. История полна легендами и фантазиями. Например, о Федоре Кузьмиче, под именем которого, утверждают, жил долгие годы в Сибири император Александр Павлович.
Или другая – о подмене Павла Петровича, еще одного императора, о Камчатке… Фантазия? Фантазия. Могло такое быть? Кто это знает? Все может быть, только оговорите, что это фантазия, что и так могло быть. Но существует на самом деле только реальный факт. А фактом остается то, что Пушкин – это поэзия. Часто мы забываем об этом за всякими аксессуарами, а стихи потрясающие. И проза, и драматургия – все его творчество это нечто удивительное. И еще время, окружение поэта. Мне кажется, что окружение Достоевского и Толстого менее интересно. Не зря же время Пушкина называют “золотым”, потому что начало XIX века было временем юности. А что может быть лучше юности с ее надеждами, любовью! Середина века – это уже зрелость эпохи, и люди другие, и чувство первой любви, с которой связываем имя Пушкина, уже затерлось, романтика любви осталась в пушкинском времени. Не зря же называем его не александровской, не николаевской, а пушкинской эпохой.

– В своей картине об Абраме Петровиче Ганнибале вы рассказали и историю его сестры, которая могла случиться, а могла и не случиться, девушка могла броситься в воду, чтобы догнать корабль, на котором увозили на чужбину любимого брата, но это могло быть и красивой легендой. Про самого Ганнибала мы знаем больше и достоверней. Какой из сюжетов его бурной жизни представляется вам по-настоящему захватывающим?
– В его жизни было немало захватывающего. Например, вся история, развернувшаяся в Таллине, где он был губернатором и провел более трех десятилетий. То, что мы сняли там, можно назвать “русский Отелло”. Евдокия… Он влюблен, предлагает руку, она выходит за него против воли, отец заставил, и ничего не получилось. А потом родила белую девочку, был у нее этот Шишков… Не могу ее осуждать, все в жизни бывает. Бракоразводный процесс был долгим. Но потом – второй брак, с Христиной Шеберг, и 50 лет вместе жили душа в душу. Вот эта история двух браков мне в этой биографии представляется неординарной – тут и таинственность, и странность, и душевность. И, конечно, в африканском происхождении Ганнибала тоже есть что-то до сих пор неразгаданное. Интересная деталь: арапов в России было много. Брат Ганнибала Алексей оказался в Архангельске, но выше барабанщика в Преображенском полку не поднялся. Но всегда писал: “Брат Абрама Петрова”. Был ли у Ганнибала брат? Вот вам опять: то ли правда, то ли легенда. А может, Алексей называл себя братом Абрама Петровича, потому что у обоих крестный был один – Петр Великий. Тайн очень много, и вся эта история арапчат в России так и просилась, чтобы расширить ее в фильме, но мало изобразительного материала. А Петру ведь арапчата были нужны не только как антураж своего двора. Хотел своим молодым аристократам, своим лентяям молодым показать, чего в жизни при желании добиться можно. Конечно же, Абрама Петровича не случай поднял наверх. Два тома труда по фортификации замечательно написаны, они и сегодня интересны, так что это личность действительно исключительная.
Или вот еще – нам, спасибо большое африканскому ученому Дьедоннэ Гнамманку, удалось отыскал город, в котором родился Ганнибал. Увы, место это оказалось отнюдь не в Эфиопии, которая ранее считалась его родиной, а в Камеруне. Гнамманк обнаружил исторический документ, в котором Ганнибал лично указал место своего рождения – город Лагон, населенный пункт с таким названием был обнаружен бенинским исследователем на карте XVII века близ озера Чад. Теперь этот район находится на севере Камеруна.

– Теперь понятно, почему свою картину о Ганнибале, которую тоже можно считать своего рода исследовательской версией, вы снимали в Камеруне. Говорят, имели дело даже с одним из самых настоящих местных султанов. Он вам как показался?
– Все церемонии – сплошная этнография, но они все там в довольно демократических, я бы сказал, свободных отношениях. Это особенно проявилось во время показа по телевизору футбольного матча чемпионата Африки, в котором Камерун одержал победу, Нигерию, кажется, одолел. Мы это сняли, но в фильм не вошло. И вот и султан, и не султан, все вместе сидели и смотрели телевизор. Когда камерунцы забили, султан вскочил и принялся от радости меня обнимать. Так что отношения там республиканские, а не монархические. Тем более что, с одной стороны, султан там – султан, а с другой – у него есть еще и чиновная должность: то ли префект в этой округе, то ли еще кто.

– Константин Валентинович, потомков Пушкина вам доводилось снимать не в одной европейской стране. Насколько Пушкина там знает не только университетская, но обыкновенная публика?
– С Пушкиным сложно. В своих произведениях, если говорить о содержании, он прост, доступен. Но это если о сюжетах, о сказках его, о прозе, о “Я вас любил…” Но вот язык, русский язык… Мы же и Байрона по-русски читаем совсем не того, который писал по-английски. Это вечная проблема. Анна Ахматова сказала как-то, что плохой перевод от хорошего очень мало чем отличается. Если Пушкин и известен на Западе, то потому, что есть оперы “Евгений Онегин” или “Пиковая дама”. Но известен он там начиная с времен Мериме, который его переводил. Много говорилось о Пушкине и в дни 200-летия со дня его рождения. Но понять его Западу в переводе сложно.
– Какой была ваша первая пушкинская картина?
– Я довольно долго шел к Пушкину. Мне нравился фильм Виноградова “10 февраля…” Думал, почему сам не снимаю? И наконец сделал картину “Пушкин в Петербурге”, там снял и Булата Окуджаву, и замечательного человека, сильного в научном прочтении Пушкина историка Владислава Михайловича Глинку. И слава Богу, что снял, это оказалась единственная его киносъемка. Теперь фильму уже лет 25, он стал моим первым обращением к Пушкину, потому и мое отношение к нему очень трепетное.

– А чем будете заняты после картины о Ганнибале?
– В будущем году, в июле, годовщина Державина – 260 лет, и сейчас у нас на Фонтанке в Петербурге создается большой комплекс – музей поэта и русской словесности его времени. Так как это городская усадьба, там будет и парк, и театр, и место для любителей русского слова. А мы сейчас делаем фильм летописного характера. Осталась много материалов и о потомках Пушкина, ими тоже надо заниматься – фильм о Ганнибале, между прочим, мы стали снимать с подачи светлейшего князя Бориса Голицына – потомка пусть не самого Александра Сергеевича, но его Пиковой дамы. Что до Пушкина, то его отпрыски через поколения породнились с потомками Гоголя, с его племянниками. Это носит немного курьезный характер, потому что потомки потомков живут сейчас в Америке, на Гавайях, и вообще теперь они в большинстве своем китайцы. А еще ждет своего времени картина о Дмитрии Сергеевиче Лихачеве. Я много его снимал, и теперь хочу сделать фильм его памяти…

Алексей АННУШКИН