Константин АРСЕНЕВ: Необходимо объяснять детям, что такое хорошая песня

Константин Арсенев – поэт-песенник, композитор, автор-исполнитель. Он написал слова для таких известнейших песен, как «Танго втроем» (Кристина Орбакайте), «Школьная пора», «Женское счастье» (Татьяна Овсиенко), «Влюбленный и безумно одинокий» (Филипп Киркоров), «Она не твоя» (Григорий Лепс и Стас Пьеха), «Тут и там» (Алексей Чумаков), «Незаконченный роман» (Игорь Крутой и Ирина Аллегрова), и сотен других. Константин не любит слово «хит», но бесконечно любит песню. Недолюбливает рэп за агрессивность, но уважает любой жанр, в котором создают живое и настоящее. Не уважает тех, кто несет в массы чернуху, и восхищается теми, кто направляет свой талант в созидательное русло.

– Константин, писать стихи, насколько я знаю, вы начали еще в школе. Скажите, это было скорее влияние среды, улицы, родителей или все-таки школы? Уроки литературы оказывали какое-то воздействие на ваше творчество?

– Да, я начал сочинять стихи еще лет в 10-11. Безусловно, это была реакция на услышанную мной поэзию, в том числе и на уроках литературы. Книги всегда притягивали меня, можно сказать, «литературность» у меня в крови. Когда я вижу книжные полки, то прямо-таки «залипаю» около них, стою, листаю, а все, что вокруг, в этот момент меня ни капли не интересует. Магия книжных полок завораживает… До стихов, кстати, у меня были прозаические опыты, первый из которых я написал в 6 лет. Это я знаю точно, так как на этих сочинениях осталась дата.

– А песни когда стали появляться?

– Что касается песен, тут такая история. После восьмого класса мы ездили на картошку (была такая практика в советской школе), и там ребята сочиняли песни. Это было весело. И я подумал: «Я тоже так смогу!» Тогда впервые понял, что музыка, гитара оказывают на меня магическое влияние. Но я не получал музыкального образования, просто приходил после школы домой, ложился на диван и что-то тренькал. В эти минуты гитара превращалась для меня в волшебный варган, который уносит в другие миры. Сейчас, кстати, ничего не изменилось – я зачастую точно так же нахожу вдохновение, с гитарой.

– Как вы пишете тексты песен? Сначала вам нужна музыка? Или впереди идут слова? Расскажите, пожалуйста, немного о том, как это происходит, приоткройте дверь на творческую кухню.

– Я не пишу слова без музыки. Есть некий смысл, и чтобы его реализовать, нужна форма. Музыка выступает этой формой. Получается очень интересный процесс, отличающийся от классического поэтического творчества, где ограничений почти нет. Здесь же присутствуют строгие рамки, в которые нужно уместиться. Речь не только о мелодии, но и об исполнителе. Обычно, когда пишу текст, представляю себя на месте исполнителя песни, потом представляю себя зрителем – будет мне интересно или нет? Вообще текст – это речь адвоката, который защищает артиста от нападок и отвечает на вопрос, зачем же он, артист, вообще вышел на сцену, стоит ли на него тратить три минуты своего времени.

Дарю лайфхак творческой кухни. Поэтапно текст песни можно разделить так. Все, что поется до первого припева, как бы объясняет его – человек будто взбирается на горку, на некий музыкальный Эверест. А припев – это то место, откуда человек должен взглянуть вокруг и сказать: «Вау! А ведь точно!» То место, где он должен будто бы все понять. Но для того и существуют второй и последующий куплеты, чтобы сделать заход на эту же гору, но уже с другой стороны, да так, чтобы человек вновь сказал: «Вау! А ведь точно!» Получается такая многомерность темы. Это один из моих «рецептов», по которому я работаю.

Еще один момент. Для меня всегда существует связь между названием песни и ее текстом. Здесь все как в школе. Есть тема сочинения, и я должен в 3-4 куплетах и припеве дать какой-то ответ на заданный вопрос, отчитаться, что я думаю по этому поводу. Вернее, не я, конечно, а лирический герой того или иного артиста. Мне это делать несколько проще ввиду моего опыта. Знаете, есть поэты-песенники, которые работают только одной краской или одним набором красок. Но поскольку я работал в разных жанрах, с разными исполнителями и разной музыкой, мне повезло, я могу сочетать разные наборы красок. По этой же причине, когда меня спрашивают, какие песни мне нравятся, я всегда отвечаю: «Живые». Если песня базарная, злая, чернушная, она мне не нравится. Есть, конечно, целые стили, где песня по определению такая. Например, рэп.

– Я так понимаю, вы со скепсисом относитесь к современному русскому рэпу? Но ведь там зачастую появляются интересные тексты. Хотя, конечно, очень популярны и всякие «джусси-мусси – мы на тусе»…

– Болезнь рэпа в том, что он базируется на низкочастотной энергетике. На агрессии, как ни верти. Наверное, есть исполнители, которые и в рэпе несут позитивную энергетику, но мне сложно таковых вспомнить. Мне нравится, кстати, как исполнители там пользуются языком, рифмой. Я помню, что в свое время с интересом посмотрел батл Оксимирона с Гнойным, налепил себе имечко человек… (Смеется.) Однако ощущения у меня после просмотра были двоякие. С одной стороны, я как поэт оценил их импровизацию и широту тем. Но по закону батла их таланты направлены на то, чтобы устроить базар, склоку. И даже обидно, что такие творческие возможности пропадают впустую, а не реализуются в каких-то более созидательных направлениях.

– Как, на ваш взгляд, поп-музыка и поп-культура влияют на подрастающее поколение?

– Вопрос очень животрепещущий и сложный. Болезненный. Я понимаю, что огромные силы направлены на то, чтобы просто обрушить мировосприятие детей. Ведь молодое поколение цепляет все что угодно, лишь бы это казалось модным. Этим пользуются люди, которые раскручивают всякую гадость. Обычно в семье, когда воспитывают ребенка, его защищают от всяческой грязи. В шоубизе, который работает на детскую и особенно подростковую аудиторию, получилось на­оборот – навязывают грязь, потому что она хорошо продается. Да, конечно, дети в основном, скорее всего, переболеют всем этим и станут, наверное, нормальными людьми. Но какой же чудовищный прессинг со стороны шоубиза направлен на детей! И как им тяжело стать нормальными людьми, пропуская через себя столько грязи! Я не говорю о том, что надо что-то запрещать. Это не выход. Просто деятелям культуры необходимо научиться разговаривать с детьми так, чтобы им было интересно. Очень важна роль воспитания, необходимо детям объяснять, например, что такое хорошая песня, показывать образцы, ориентиры.

– Скажите, а кто для вас служит таким эталоном? Есть ли авторы и исполнители, чьим творчеством вы восхищаетесь?

– Да, конечно, у меня есть авторы и исполнители, которые мне нравятся. Их много. Всех вряд ли перечислю… В свое время мне был очень близок Леонид Дербенев. В своем творчестве я пользовался некоторыми его, скажем так, красками. Мне очень близок Стинг, например. Помню, однажды показывал свои песни пожилым англичанам, и они мне сказали, что впервые встретили русского и что мое творчество напоминает им песни Стинга. Это очень меня тронуло.

Бывает, я возвращаюсь к каким-то именам спустя годы. К примеру, недавно заново открыл для себя Евтушенко, стихи которого раньше мне казались простоватыми. Однако я перечитал и понял, что это совсем не так. Кстати, похожая ситуация у меня произошла с поэзией Есенина. Меня несколько раздражала его разгульная, наотмашь такая, интонация, а потом я проникся его поэтикой и понял ее глубину. И как только в нем уживалось столько всего: и хулиганскость, и философия, и лирика?

Из тех, кем восхищаюсь, могу еще назвать, наверное, немногим знакомое имя. Но этот человек просто поразил меня. Если что, ВКонтакте есть его записи. Его зовут Павел Аксенов, и он пишет гениальную музыку на стихи, что само по себе очень сложно. Очень рекомендую. Меня познакомил с ним другой гений – мультиинструменталист Талгат Хасенов. Мне очень нравится, как он раскрывает мелодии, у него потрясающее гармоническое мышление.

– Константин, вы писали тексты для многих звезд российской эстрады. Какие трудности возникали в ваших отношениях с шоу-бизнесом?

– Первое время было сложновато освоиться, потом стало полегче, но основные трудности у меня появились уже в XXI веке, потому что то, чем я живу, на чем стою, – это осмысленные песни, я всегда стараюсь, чтобы текст песни был «на тему», чтобы он эту тему раскрывал. Понятно, что на разные вопросы могут быть даны разные ответы, в том числе и спорные. И потом мы можем размышлять над такими песнями, рассуждать, спорить, соглашаться или нет. К примеру, была у меня песня на заре биографии для Кристины Орбакайте «Танго втроем». Так вот, там есть такие строки: «Кто-то должен уйти, чтобы не мешать, // Или можно еще продолжать это танго втроем?» Кристина хотела спеть: «Я уйду и на этом закончится танго втроем». Я был против, слушатель должен думать сам.

Но по мере того как в шоу-бизнесе появлялся новый подход, отрицающий смыслы в песне, работать мне становилось все сложнее и сложнее. В какой-то момент я понял, что теряюсь, ведь понимание того, что такое хорошая песня, было утрачено, кажется, не только артистами, но даже слушателями. Ее заменило слово «хит». А хитом может стать любая фигня, главное – ее раскрутить. Сегодня хорошая песня, кажется, возвращается, но люди потеряли ориентиры, поэтому это понятие лепят, как наклейку, на что попало.

Именно поэтому чем дальше, тем больше у меня было ощущение, что мой путь уже не лежит в плоскости шоу-бизнеса, я вырвался из его орбиты. Чтобы делать что-то по-настоящему важное, не нужно продвигать это на большую сцену. Многое из того, что писал годами, я даже и не показывал никому. Зачем? Такие песни артисты или не брали совсем, или могли так исполнить, что лучше не надо их петь вовсе. У меня есть вещи, которые пролежали в столе уже больше десятка лет.

– Видимо, они ждут своего часа.

– Сегодня я чувствую, что этот час уже пришел. Людям вновь стали важны смыслы. Да, может быть, не всем. Да, огромное количество людей, наоборот, говорят: «Какие песни в такое сложное время?» Но есть и те, которым песни, осмысленные песни, нужны. И потом, как можно говорить о том, что в трудное время песня не нужна? Ведь она может спасти человека. Были тяжелые времена, когда у людей были только хлеб и песня. А бывало, и хлеба не было, и оставалась только песня, и она помогала людям выживать. С песней в атаку ходили, песня помогала пережить боль…

Повторюсь, на протяжении многих лет у меня было ощущение, что люди не хотят слышать серьезных текстов в песнях. В так называемой поп-музыке тексты и вовсе просто растворились, они просто перестали существовать. Обратите внимание, что многие артисты поют максимально неразборчиво. Победила до абсурда доведенная идея, что текст не то что вторичен, а по большому счету и не нужен. Поэтому быть в этой сфере поэтом было достаточно сложно, даже драматично. Ведь если котируются тексты такого низкого уровня, возникает вопрос: неужели на это предлагают равняться? Эта деградация развивалась на протяжении последних двух-трех десятилетий.

Однако сейчас я вижу, что у людей появляется желание что-то осознать в мире. И песня здесь один из первых помощников. Как в советское время говорили, «песня строить и жить помогает». Не знаю, как вы, но я чувствую, что наметился какой-то перелом в обществе и смыслы, и не только в песнях, стали играть гораздо более важную роль.