Кому остатки сладки

У крымчан в ходу такое словечко, как «шабловать». Жители опустевших после летнего и сентябрьского бархатного сезонов курортных городков в октябре, случается, «пасутся» на никем не охраняемых после уборки урожая виноградных плантациях. Для кого-то это развлечение вроде рыбалки или сбора грибов, а для некоторых даже весьма доходный промысел. Мне не раз тоже доводилось насладиться этим виноградным благом.

Вспоминаются и другие случаи добычи на бросовых угодьях. Путешествуя по Приазовью, я не удержался и где-то под Мелитополем, окрестности которого славятся черешней, забрался в сад. С ветки по ягодке, с деревца по горсти – так за полчаса и насытился. Еще с собой в кульке прихватил, будет по дороге чем развлечься.

Уже подходил к велосипеду, который спрятал в густой траве, как из-за куста вынырнул сторож. Я напрягся, подготавливая оправдание. Но старик, заметив мое смущение, махнул рукой: «Не боись, друже, рви сколь хочешь. Урожай на днях весь оприходовали, еще голытьба наша сельская тут попаслась. Остальное птицы все равно поклюют…» Или вот поздний осенний велотур по степям Херсонщины. Пусто и уныло вокруг.

Вдруг краем глаза замечаю на поле зеленые кудряшки. Оставил велосипед на обочине, сбежал по откосу, и вот в руках у меня огромная морковка. Лакомая забава во время монотонной езды. Не успел я обгрызть ее, как попалось помидорное поле. Половина урожая померзло, погнило, примялось. Однако, пока не перепахали, можно выбрать и вполне приличные плоды. Сколько раз вот так по пути приходилось пополнять запасы на брошенных после уборки урожая сельскохозяйственных угодьях. Капустные листья, мелкие помидоры, картошка, яблоки – осенние проселки щедро одаривали этим добром. Как-то я рассказал о продуктовой дармовщинке товарищу, который достаточно постранствовал по миру. «Да ты настоящим фриганом стал», – усмехнулся он. Похвалил или осудил, до меня не совсем дошло. Но словечко, смысл которого не совсем дошел, запало в память.

Это весьма деликатная и щекотливая тема, которую не принято обсуждать в приличном обществе. К нему я, пожалуй, тоже принадлежу. Однако время от времени выпадаю из его круга. Дорога меняет взгляд на многие вещи. В том числе и на общество и его «приличия», которые часто являются лишь декорациями, ширмой, скрывающими суть проблемы. Речь о наших вкусах, споры о которых не утихают.

Однако в последнее время уже даже не спорят, а бьют тревогу не о самих вкусах, а о мере их удовлетворения. Речь о хлебе насущном – нашей пище. Той, что производим, как и из чего готовим, и той, что едим. Вернее, об отходах и остатках того, что производим, из чего готовим и что едим. Это почти треть продуктов – добытых, выращенных, обработанных, произведенных, приготовленных. Часто забытое, но весьма полезное для современного уклада.

В народной жизни (чаще сельской, особенно в периоды лихолетья) выработалась особая культура потребления, в том числе и продуктовая бережливость, уважительное отношение к остаткам. «Прибирай остаток – меньше будет недостаток» – так наставлял хозяин работника. Во-первых, остатки могут пригодиться в других сферах деятельности. Во-вторых, это как бы своеобразный итог сделанного, его приближенный к идеалу, без сучка и задоринки вариант. В-третьих, элементарная чистота, уборка места деятельности, подготовка его для дальнейшей работы.

Особая забота об остатках трапезы. «Последочки милее», – уговаривает мать свое капризное чадо доесть порцию каши. «На дне гуще», – вторит ей бабушка. «Остатки сладки», – в устах хлебосольного хозяина нередко это оправдание перед гостями, которые опоздали к началу трапезы. Почему нет? С пылу с жару, конечно, хорошо, но остатки пиршества тоже вполне достойная еда. Особенно если гость задержался в дороге, пережил опасное приключение. На себе, кстати, испытал.

«Лакомый кусок на закрепу (напоследок)» – так иногда говорят. Чаще в шутку, а иногда и всерьез. В любом случае без обиды, а, наоборот, с чувством удовлетворения, приятного завершения совместной трапезы. Понятно, что о жадности, перенасыщении, крохоборстве при доедании последней порции здесь речь не идет. А вот о мере потребления, в том числе и мере наполнения своего желудка, поразмыслить стоит. Лучше всего перед тем, как поднести ложку ко рту. Пожалуй, даже еще раньше.

Весьма продуктивными в отношении поисков «бросовых» продуктов могут оказаться дорожные обочины. Именно они часто являются тем местом, где теряют, оставляют лишнее, избавляются от остатков трапез. «Шляховщиной» на Украине когда-то называли сено, солому, зерно, которые падали, сыпались с возов. Их, как правило, подбирали дети из окрестных сел. Правда, вскоре наступили другие времена.

За остатки на полях, неубранные хлебные колоски, которые многих спасали от голода, власть строго карала. Одни теряют, другие находят. Обыденная жизненная ситуация без обид и нареканий на долю, недвусмысленно выраженная бесхитростными словами модной когда-то песенки: «Так уж случается, так уж выходит, кто-то теряет, а кто-то находит…» Или как там у Жорж Санд про дорожную судьбу-злодейку: «Жизнь путешественника – это цепь находок и потерь, нежданных удач и лихих бед».

Кстати, опытом предохранения от порчи продуктов, экономного их расходования и эффективного использования могут поделиться многие путешественники, которым негде бывает пополнить продуктовый запас, и они вынуждены расходовать все то, чем одаривают их дорожные обочины, что добывают, что носят или везут с собой.

«Мы сушили мясо тонкими ломтями. Правда, оно занимало много места, и это не спасало его от плесени, но все же его можно было употреблять в пищу. Перед тем как класть мясо в котел, его надо опалить на огне; тогда плесень сгорает, и мясо становится мягким и съедобным», – писал В.Арсеньев в книге «По Уссурийскому краю». Из подобных рецептурных тонкостей обработки продуктов сомнительного качества, тонкостей безотходной технологии в походных условиях можно, наверное, составить солидный кулинарный том. Есть чему поучиться и у малых народов, которым приходится выживать среди дикой природы.

Не в последнюю очередь и отношению к подпорченным, но вполне пригодным к употреблению (естественно, после соответствующей обработки) продуктам, съестным остаткам, «бросовой» еде, безотходной кулинарной технологии. Голод всему научит. В том числе и тому, как до косточки, до зернышка, до пушинки, хвоста и чешуинки разобрать добытое, обработать его и использовать по назначению.

«Случайно пойманный или убитый олень делится поровну между членами целого рода и съедается в полном смысле слова с костями и шкурой. Все, даже внутренности и толченые рога и кости, употребляется в пищу, потому что надобно чем-нибудь наполнить терзаемый голодом желудок», – писал Ф.Врангель в книге «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому океану». Так же северные народности поступали и с рыбой, которая использовалась полностью, вместе с чешуей и даже… внутренностями. Речь идет о рыбе, которая «квасится в ямах и черпается, как ил, ковшами».

Особенное удовольствие северные гурманы получали, смакуя «протухлые и полусгнившие головы, которые в Камчатке называются уменьшительным именем «кисленькие головки». Недавно узнал, что в шведском городе Мальме открылся Музей отвратительной еды. Там, по мнению его соз­дателя, собраны экзотические блюда, которые далеко не у каждого могут вызвать аппетит.

В Германии ежегодно по инициативе Министерства продовольствия и сельского хозяйства проводится конкурс под названием «Слишком хороший для помойки». Участвуют в нем супермаркеты, крупные фирмы-производители, стартапы, благотворительные организации и общественные инициативы, которые спасают продукты питания. Тем, кто особо отличился на этом поприще, вручают специальную премию.

Как правило, рестораны, кафе, булочные раздают всем желающим еду, остающуюся у них в конце дня. Поддерживают кампанию по спасению продуктов питания и федеральные земли. Саксония-Анхальт, например, не только призвала гораздо бережнее относиться к хлебу насущному, но и пригласила всех желающих принять участие в фотоконкурсе «Кулинарные шедевры из остатков».

Идеи могут быть самыми разными: например, как можно использовать остатки воскресного жаркого? Где может пригодиться последний глоток молока в бутылке? Что можно приготовить из сморщенной морковки? Лучшие фотоработы блюд из продуктов, потерявших свой товарный вид, но при этом неиспорченных и вполне съедобных, которые чаще всего оказываются в мусорном ведре, были размещены в социальных сетях и на официальных министерских сайтах.

Победителю была назначена премия в 900 евро. Именно столько стоят все продукты питания, которые среднестатистическая немецкая семья из четырех человек ежегодно выбрасывает в мусор. Самое креативное кулинарное решение использования остатков еды изобразила девушка, которая запечатлела на снимке аппетитный суп-пюре из залежалых овощей с гарниром из предварительно зарумяненных на сковороде моркови, свеклы, цуккини, паприки и веточек розмарина. Искусство в неприглядном и даже ужасном увидеть красоту, «очеловечить» самое безобразное и отвергнутое всеми, неблагоприятные обстоятельства превратить в благо для себя и окружающих.

Я слышал об этом от многих туристов. Однако впервые самому вкусить (в прямом смысле тоже) довелось в шведском городе Паяла. «Помоги ближнему» – благородный призыв. Спору нет. Ну а что же ближний? Если он сам себе поможет, возьмет то, что ты ему… ну не совсем отдал из рук в руки, а как бы… избавился от лишнего или просто забыл о нем, не посчитал нужным употребить в дело.

Скажем, поленился убрать, посчитал за мусор, выбросил, отнес на свалку. За супермаркетом, продуктовые прелести которого мой спутник (одна из извинительных его слабостей) продолжал зрительно вкушать, я обнаружил несколько огромных контейнеров, наполненных самой разно­об­раз­ной снедью. Срок годности многих продуктов (перечислять их не буду, это заняло бы не одну страницу) еще далеко не вышел. Об этом убедительно говорили легко устранимые крохотные пятнышки плесени и гнильцы на плодах и даты на мясных упаковках.

В общем, я рискнул (а спустя час ко мне присоединился и мой напарник) и вкусил от щедрот вот такого шведского стола под открытым небом. Это не стало правилом, но еще пару раз мы воспользовались возможностью пополнить свои походные продуктовые запасы таким образом. «Вася, можешь гордиться, мы стали достойными и, возможно, даже почетными членами славного племени фриганов», – выдал я спутнику, когда мы отоварились возле очередного контейнера с едой. Вася гордо вскинул голову, как будто его посвятили в рыцарский орден. Я легко извлек из памяти слово, каким когда-то наградили меня. Значение его для меня уже не было секретом. Слову предшествовало действие. Но именно благодаря слову дело приобрело осознанный, понятный всем смысл и общественную статусность.

Как приучить людей к гигиене потребления, как воспитать у них привычку к разумному и рачительному расходованию природных (продуктовых!) ресурсов, как внушить мысль, что остатки не только гадки, но и сладки, что из них (вообще бытовых отходов), проявив немного (совсем немного!) усердия и смекалки, можно сотворить много всего и сытного, и здравого, и полезного?

В Европе получила распространение волонтерская практика распределения неликвидных продуктов, их остатков с истекшим сроком годности среди малоимущих слоев населения. А в той же Германии зародилось такое экологическое движение, как фудшеринг – его активисты помогают организациям перестать выбрасывать еду, а людям – получать ее бесплатно. Эта тенденция, увы, еще не стала повсеместной, для большинства остатки больше гадки, чем сладки.

Обывателю, строго соблюдающему свой социальный статус благополучия и принятые приличия, трудно принять этот образ жизни. Но если вдруг припрет нужда… А ведь и припирает. Даже самых благополучных. И ситуации разные в жизни случаются. Тогда и задумывается человек. В том числе и о крохах, отходах и остатках. И поневоле даже с младых ногтей аристократ фриганом становится. И опыт предков вспоминается. Не грех им, кстати, быть заранее вооруженным.

Ну и напоследок оптимистичное. Не мы делаем историю, а история делает нас. Меняются времена, меняются и социумы, и нравы, а вместе с ними и статусы, и приличия, и культура потребления. Это, кстати, не только о еде.

Владимир СУПРУНЕНКО