Комильфо или моветон? О хорошем вкусе, и не только

Чуковский предлагал заменять заимствования синонимами. Попробуем?

Вопросы вкуса нас волнуют, как и судьба слов, которые о вкусе, плохом или хорошем, говорят. Корней Чуковский в своей книге «Живой как жизнь», ведя разговор о русском языке, возражал против «несообразных заимствований» – и тех, на которых лежит печать бюрократизма, как на пришедших из канцелярий неприятных глаголов пролонгировать, лимитировать, аннулировать, и тех, что «отражают чуждый нам великосветский, паразитический быт», – к последним он относил слова, которые и сейчас в ходу: бомонд и комильфо.

Чуковский предлагал заменять такие слова синонимами. Сегодня бомонд, наверное, можно было бы назвать элитой, а синонимичным комильфо, как подсказывает автор книги «Русский язык на грани нервного срыва» языковед Максим Кронгауз, оказывается наречие правильно. Все правильное – от одежды и еды до пищи духовной (романов, фильмов, спектаклей) – вот что сегодня, с его точки зрения, комильфо: «Если использовать европейские аналогии, можно сказать, что речь идет о создании нового русского дендизма, особого свода правил “как себя вести”, “какую одежду носить”, “что есть”, “что читать”, “куда ходить” и т. п.». У писателя Сергея Есина можно обнаружить еще один синоним: «Все тип-топ. Толстой сказал бы: комильфо». Почему-то считается, что Лев Толстой просто обожал это слово, но встречается оно в его произведениях не чаще, чем в опусах других литераторов. Но об этом речь еще впереди, а пока – о культурно-языковом парадоксе: понятие комильфо в конце XX века стало ассоциироваться… с нуворишами, иначе – новыми русскими. Вездесущая Википедия указывает на то, что само это вошедшее в анекдоты ироничное выражение попало в обиходный язык из телевизионной программы «Комильфо», выходившей в начале 1990-х годов на популярном в то время телеканале «2×2». «Комильфо» была одной из первых программ, рекламировавших товары и услуги для состоятельных покупателей, а неизменным атрибутом программы стал ее слоган: «Комильфо – новая программа для новых русских». Напомним, что комильфо (от французского comme il faut – «как надо») может употребляться как прилагательное, когда речь идет о чем-то или о ком-то «изысканном, утонченном, светском», или как наречие в значении «как подобает, как требуют приличия». Можно, например, стараться быть человеком комильфо и держаться вполне комильфо на людях. Но в Национальном корпусе русского языка (www.ruscorpora.ru) мы найдем и примеры, в которых комильфо выступает как существительное. У Тургенева в «Отцах и детях», например, упоминается камердинер – «человек, стоящий на высоте современного образования, со всем необходимым комильфо», то есть господин с приятными манерами и взглядами, принятыми в просвещенном обществе, как мы бы сказали, с соответствующим культурным багажом. Комильфо в те времена называли и приличного человека: благообразного, благонравного, благочинного, корректного, бонтонного, а не «орангутанга», каким оборачивается главный герой «Нового сладостного стиля» нашего современника Василия Аксенова: «Он снял черный шелк со своего горла, стащил «крахмал» и надел таксидо на обнаженный торс, сразу превратившись таким образом из безупречного комильфо в обычного нью-йоркского “вако” с обезьяньей браслеткой как самой привлекательной частью своего убранства». Впрочем, и в XIX веке представления о приличиях были разными. Вот у Салтыкова-Щедрина в «За рубежом» можно прочесть: «Молодой граф требует, чтоб его обучали латинской грамматике, но родители его находят, что это не комильфо, и вместо латинской грамматики заставляют его проходить науку о том, что есть истинная кобыла. Происходит борьба, в которой юноша изнемогает». А один из героев «Опыта о хлыщах» Панаева прямо говорит, что комильфо – это «не пермете и экскюзе всякие», а рюмка-другая, выпитая дружески, задушевно с теплым человеком! А что сегодня? Писателю и журналисту Дмитрию Быкову, вернее одному из его героев, «мешает это проклятое интеллигентское комильфо», а вот еще одна цитата из быковской «Орфографии» – к ней бы некоторым политикам неплохо прислушаться: «…надо думать о том, на кого мы страну оставим, а не о том, комильфо нам или не комильфо сойти наконец с баррикад…» Можно солидаризироваться и с публицистом Семеном Новопрудским, который считает: «…политические и хозяйственные игры на министерских постах – не комильфо», то есть неприлично. Иными словами – моветон. Этим словом (от французского mauvais ton) называют «дурной тон, невоспитанность». Как и его антоним, слово моветон имеет в словарях помету «книжное». Считается, что в литературный оборот его ввел Гоголь: у него в «Ревизоре» судья Ляпкин-Тяпкин выведен как «в сильнейшей степени моветон». А о «гоголевском моветоне» вспоминают герои Тургенева. В XIX веке встречались не только комильфо, но и моветоны – свиньи в ермолках, а не люди, скажем с чеховской прямотой, обнаружив, что во многих его произведениях человек-моветон носит и другие, тоже французского происхождения, «титулы»: парвеню и мовежанр. Заметим, что в отличие от комильфо существительное моветон может склоняться, что вполне соответствует норме. Например, саратовский публицист Александр Давиденко замечает: «Если раньше демонстрация низкого уровня культуры считалась моветоном, то сегодня – доблестью, и современные анфан-террибли просто соревнуются в этом жанре». А Дарья Донцова предпочитает несклоняемую форму, говоря: «Наплюйте на тех, кто патетично восклицает: «Существует только классика, остальное моветон!» Мы, увы, не можем посмотреть, что на самом деле лежит на тумбочке у кровати воинствующего пушкинолюба», – правда, в этом случае трудно определить, с чем мы имеем дело: с существительным или же отрицательно-оценочным наречием. Приведем еще два примера из современной публицистики: «Когда люди пересели с карет на механические транспортные средства, управление авто без перчаток, равно как и появление в обществе с оголенными руками, считалось моветоном»; «Выйти на улицу без перчаток – Боже упаси, какой пассаж! Причем надевать их следовало дома, показать на улице голые пальцы было моветоном». Право слово, на содержание этих высказываний стоит обратить не меньше внимания, чем на их форму! Если слова комильфо и моветон выглядят вполне современно, то производные определения комильфотный и моветонный напоминают вещи, извлеченные из «бабушкиного сундука». Этот, с позволения сказать, «сундук» называется сокровищницей русской литературы. Покопавшись в Национальном корпусе русского языка, можно обнаружить, что если не слово комильфо, то образованное от него прилагательное Лев Толстой действительно любил. В автобиографической повести «Юность» он пишет о своей комильфотной ненависти к тем, кто коверкает слова, имея в виду скорее всего «праведный гнев». В «Смерти Ивана Ильича» главный герой у него сам взялся за устройство своей квартиры: «выбирал обои, подкупал мебель, особенно из старья, которому он придавал особенный комильфотный стиль, обивку, и все росло, росло и приходило к тому идеалу, который он составил себе». Ну а в «Воскресении» Вольф появляется с «ласковой и насмешливой улыбкой», в которой Толстой видит выражение его «сознания собственного комильфотного превосходства над большинством людей». В романе «Емельян Пугачев» Шишкова появляется «“Комильфотный”, картинный сибарит-гетман – весь в золоте, в алмазах; в руке шляпа с бриллиантовым аграфом», а один из героев в «Любви к электричеству» Василия Аксенова «прямо в комильфотном облачении бросается в бушующие волны»… Это уже ближе к нам, но есть в корпусе и примеры из литературы и публицистики 2000-х. Слово моветонный тоже дожило до наших дней. Например, в одной из рецензий Дмитрия Быкова можно прочесть, что некий автор (обойдемся в этом случае без имен) стал писать, с его точки зрения, «примитивнее и моветоннее». Корней Чуковский тоже упоминал о «моветонной безвкусице» некоторых переводчиков. Но «ароматнее» всего – цитата из Тэффи, из ее «Весеннего дневника»: «И мы поехали. Увязался с нами и beau-frere Васенька. Я не люблю с ним ездить. Он ужасно моветонный и легко может скомпрометировать. Он и на этот раз стал что-то очень глупо острить насчет моего зонтика, но Жан сразу поставил его на место (конечно, Васеньку, а не зонтик), и мы поехали наслаждаться воздухом». Почему бы и нам не наслаждаться этим «воздухом», атмосферой прежних лет, сохранившейся в некоторых словах, которыми мы до сих пор пользуемся? Может, тогда и было бы в нашей жизни больше всего комильфотного при минимуме моветонного… ​Ольга Северская, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института русского языка РАН