Колониальное прошлое, светское настоящее, а будущее… Будущее Людмилы Вербицкой расписано по секундам

Людмила ВЕРБИЦКАЯ, ректор Санкт-Петербургского государственного университета, кажется дамой светской. А как же: она бывает в семье Президента РФ, активно работает вместе с Людмилой Александровной Путиной в Совете по русскому языку, представляет российскую высшую школу за рубежом – она была одним из инициаторов вступления России в Болонский процесс. Красивая, уверенная в себе женщина, общение с которой считают для себя честью многие политики, государственные и общественные деятели. Но мало кто знает, что часть своей жизни их собеседница провела в детской трудовой исправительной колонии для малолетних преступниц.

Люсе Бубновой поначалу удивительно везло: ее родители любили друг друга и дочь, которая была первым ребенком в семье. Ее папа Алексей Александрович добился многого в советские годы – был депутатом Верховного Совета СССР, партийным работником, секретарем Октябрьского райкома Ленинграда, а перед самой войной – секретарем Ленгорисполкома. Семья Бубновых в годы блокады жила так же тяжело, как и другие семьи. Сегодня много вранья насчет того, что партийные руководители получали особые пайки. Этого не было.

В 1945 году война наконец закончилась, кольцо голода отступило, налаживалась нормальная, мирная жизнь. Люсин папа отвечал в Ленинграде за жилье для горожан, он помог получить свой угол многим простым ленинградцам, что, собственно говоря, партийные товарищи поставили ему в вину, освободив от работы в 1949 году, когда было сфабриковано так называемое «Ленинградское дело». Через два месяца, 31 августа 1949 года в 4 часа утра, за Алексеем Бубновым пришли сотрудники органов. Бубновы давно уже не жили в своей квартире – их выселили и дали жилье в коммуналке на окраине города, в самом конце Московского проспекта. Мебели у Бубновых не было, всю жизнь они пользовались казенной с металлическими кругляшками инвентарных номеров. Чего было много, так это книг. Вот эти книги люди, проводившие обыск, сбрасывали на пол и топтали сапогами. Наташа, младшая сестра Люси, которой тогда едва исполнилось 5 лет, много не запомнила из происходящего тогда, но вот эти сапоги, топтавшие книги, запечатлелись в ее памяти на всю жизнь. Когда отца уводили, он обнял Люсю и шепнул ей: «Учись!» – он понимал, что они больше никогда не увидятся.

Позже арестовали маму, затем стали арестовывать братьев и сестер отца, потом очередь дошла до ослепшего деда – его тоже арестовали, не сделав скидки ни на возраст, ни на состояние здоровья. Люсе тогда было тринадцать лет. Ее, не желавшую отрекаться от родителей, отправили в трудовую исправительную колонию для малолетних преступниц во Львов. Там содержались убийцы, воровки, проститутки, которых по малолетству не могли посадить в тюрьму. Люся провела в колонии почти четыре года. Чем бы закончилась ее жизнь, неизвестно, если бы не работала там заместителем начальника замечательная женщина, которую звали Виктория Николаевна. Именно она сумела так выстроить отношения девочек с Люсей, что в ее присутствии они, обычно изъяснявшиеся с помощью исключительно ненормативной лексики, никогда не сквернословили. Они, эти несчастные девочки, были необразованны, ничего не читали, и все годы, проведенные в колонии, Люся по вечерам рассказывала им содержание прочитанных ею книг, так произошло знакомство маленьких преступниц с Толстым, Тургеневым, Достоевским, Пушкиным, Лермонтовым, Есениным. Может быть, поэтому Люсю не трогали, относились бережно и уважительно. Но в колонии не было школы, а отец завещал учиться, поэтому самой главной мечтой Люси было окончание школы. И тут ей помогла Виктория Николаевна – Люсю стали отпускать в обычную городскую школу. После окончания занятий она возвращалась обратно. Школа была украинская. Если по другим предметам Люся успевала хорошо, то обязательного украинского языка не знала совсем. В первом диктанте было больше 80 ошибок, но она упорно занималась, ей помогала подружка Галя Киселева. Несколькими годами позже на вступительных экзаменах в вуз при конкурсе 12 человек на место Люся получила за диктант пятерку – это был самый трудный экзамен в ее жизни.

Родственники Бубновых, остававшиеся на свободе, мечтали вернуть Люсю в семью, и тетя, сестра отца, Нина Александровна после долгого оформления всех документов добилась этого в 1951 году. Люсю повез в Ленинград главный бухгалтер колонии, но по злой иронии судьбы в ту же ночь, когда она впервые ночевала в доме тети, за той пришли с ордером на арест. Снова она видела, как сбрасывают на пол вещи, как ходят по книгам. Люсю тоже должны были арестовать в ту ночь, арестовать и отправить в тюрьму, но главный бухгалтер, человек честный и порядочный, девочку сотрудникам органов не отдал: «Я ее из колонии привез, я ее в колонию и верну!»

После окончания десяти классов произошло невероятное – Люсе дали разрешение поступить во Львовский университет. Видимо, сотрудники все тех же органов решили, что в колонии девушку перевоспитали и никакой опасности для советского строя она уже не представляет. Люся мечтала поступить на западное отделение филологического факультета ЛГУ, но это было ей тогда запрещено, разрешили поступать на русское отделение. Наверное, это было каким-то велением свыше – став специалистом по русскому языку, Люся ни разу не пожалела об этом.

В 1953 году умер Сталин, а в 1954-м семья Бубновых, как и многие семьи репрессированных, была амнистирована. Из Тайшетского лагеря вернулась в Ленинград Люсина мама, а сама Люся добилась перевода из Львовского в Ленинградский государственный университет. Одна мысль не давала ей жить спокойно: какова судьба ее отца. Расследованием «Ленинградского дела» в те годы начал заниматься известный писатель и публицист Анатолий Борщаговский. Из его статей уже в 1994 году Люся узнала, что отца расстреляли в 1950-м, а его прах ссыпали в яму на территории Донского монастыря. Позже родственники 17 расстрелянных с помощью первого губернатора Петербурга Анатолия Собчака и мэра Москвы Юрия Лужкова поставили на этом месте памятник. Вместе с отцом Люси был расстрелян и ректор Ленинградского университета Александр Вознесенский, удивительный человек, блестящий экономист, сумевший не только организовать учебный процесс в Саратове, куда был эвакуирован ЛГУ, но и сохранить всю учебную базу университета в Ленинграде. В 1947 году Вознесенский был назначен министром просвещения, но началось «Ленинградское дело»…

А Люся, учась в университете, неожиданно встретилась с другом детства Всеволодом Вербицким. С его семьей семья Бубновых дружила: взрослые работали вместе, бывали друг у друга в гостях. Отца Всеволода арестовали уже тогда, когда он возглавлял Мурманский обком партии: «ленинградцев» разыскивали по всей стране, нашли и его – Сева был арестован и осужден на восемь лет как сын врага народа, не отказавшийся от отца. По прошествии времени Всеволод закончил Электротехнический институт имени Ульянова-Ленина, стал прекрасным специалистом, хотя в мечтах видел себя дипломатом. Но каким дипломатом мог быть сын врага народа?! На третьем курсе Люся Бубнова вышла замуж за Всеволода и стала Люсей Вербицкой. Они прожили вместе 42 года. На пятом курсе у Вербицкой родилась старшая дочь Елена, через 12 лет – младшая Виктория. После окончания университета Людмилу Вербицкую оставили работать на кафедре фонетики, здесь она защитила кандидатскую и докторскую диссертации. В 1974 году она стала проректором ЛГУ по учебной работе, потом первым проректором. А в 1993-м произошла в уже Санкт-Петербургском университете страшная трагедия – умер ректор, блестящий ученый и педагог Станислав Петрович Меркурьев. Ему было 48 лет. Людмила Алексеевна, как первый проректор, стала исполнять обязанности ректора.

На эту должность прежде всегда назначало министерство, представляя коллективу того, кто казался достойным этого высокого поста. В 1994 году в Санкт-Петербургском университете министерство решило провести эксперимент – выборы ректора, настоящие, демократические. Было три претендента: два физика – мужчины и один филолог – женщина. В университете некоторые возмущались: «Неужто бабе отдадите университет?!» Несмотря ни на что, ученый совет и члены конференции трудового коллектива, в основном мужчины, отдали Людмиле Алексеевне Вербицкой свои голоса. В 1994 году она стала ректором, а в 1999-м и в 2004-м была вновь переизбрана на этот пост. «Сейчас я, конечно, постоянно думаю о том, кто будет преемником, кто сможет возглавить университет после меня, – признается Людмила Вербицкая. – Знаю, что это должен быть человек, которому будет небезразлична его судьба, который не будет равнодушен к тому, что происходит, больше всего на свете любил бы университет и смог бы сделать все, чтобы он оставался лучшим университетом в мире».

Людмила Алексеевна уже давно бабушка – у нее растет внук, сын младшей дочери Виктории, она очень дружна с ним и благодарна ему за помощь в работе: бабушка – лингвист, и внук помогает ей познакомиться с молодежным сленгом. Благодаря этому Людмила Алексеевна не отстает от времени. Когда слышит, например, что студент «закладывает стрелку в 12 на климате», то уже понимает: он встретится со своими приятелями в 12 часов у метро «Невский проспект». Хотя и переживает, наблюдая, как трансформируют молодые люди великий и могучий русский язык. Людмила Алексеевна Вербицкая была одним из инициаторов создания Совета по русскому языку при Президенте РФ и весьма ревностно отстаивает его чистоту. Но при этом не устает радоваться тому, что в стране растет свободная, красивая и умная молодежь, не знающая тех ужасов, которые случались в советское время. Ректор СПбГУ борется за то, чтобы студенты получили возможность учиться в любом университете мира – именно поэтому она столь жестко выступала за присоединение России к Болонской декларации. Молодежь должна быть свободной, говорит Вербицкая, но когда те, кто, вкусив прелестей учебы в зарубежном вузе, возвращаются и говорят: «Учиться нужно исключительно в Петербургском университете!» – ее радость безмерна.

Ее жизнь трудна, ее жизнь расписана по секундам, по несколько раз на неделе Людмила Алексеевна летает по делам в Москву. Полтора часа лета – ее личное время, когда может почитать газету и не разговаривать по мобильному. Дома она ложится спать в три часа ночи, в семь неумолимый звон будильника снова поднимает ее и начинает рабочий день. Но до того, как начать завтрак, Людмила Алексеевна уже много лет подряд, даже если дела требуют встать в пять часов утра, а не в семь, упорно занимается дыхательной гимнастикой и йогой. Это, видимо, и позволяет ей поддерживать такую хорошую физическую форму, выглядеть так молодо. Однажды регулировщик задержал Вербицкую за превышение скорости (самое любимое занятие Людмилы Алексеевны – садиться за руль и гонять по питерским улицам, что удается весьма редко), она сказала ему: «Отпустите, ведь я уже сорок два года за рулем!» Ошарашенный милиционер посоветовал: «Девушка, не говорите об этом никому, ведь так можно определить возраст!»