Кого нам предлагают как властителей дум?

Валерия Гай Германика не знает, что: – золотая медаль нынче не имеет никакого значения при поступлении в вуз; – все школьники сдают ЕГЭ; – звание «Учитель года» и не звание вовсе: его не дают, а завоевывают в ходе профессионального конкурса; – существует таблица умножения, которую учат еще в начальной школе; – в школе работают профессиональные и нравственные учителя; – в школах учатся нормальные подростки, а не полукриминальные личности.

Валерия Гай Германика знает как:

– снимать кино в грязных подъездах;

– снимать жесткое порно;

– добывать деньги на съемку своего кино (в отличие от выдающихся мастеров кино);

– исповедовать идеологию готов;

– эпатировать публику «творческими» пассажами, выходящими за рамки приличного поведения в обществе.

Сразу после завершения Каннского фестиваля в студии программы «Кино в деталях» состоялась беседа Федора Бондарчука с режиссером Валерией Гай Германикой, получившей в Каннах спецприз жюри дебютов «Золотая камера» за фильм «Все умрут, а я останусь». Разговор интересен тем, что можно судить о том, что за человек режиссер, снявшая позже телефильм «Школа» по предложению руководителя Первого канала Константина Эрнста.

– У меня просто камера появилась, и я познакомилась с Мариной Разбежкиной. Я-то к ней вообще попала случайно. Я везде училась, в платных институтах разных, потом я деньги пропила и пошла туда, где дешевле было, – на режиссуру. Купила себе готичных платьев и ходила на готик-пати, потому что мне было 19 лет и я не хотела ничего другого!

– То есть у вас нет фундаментального кинематографического образования?

– Для меня жизненный опыт – мой и других людей, которых я слышала, – это и есть фундаментальное образование кинематографическое! Это очень важно, без этого ничего нельзя было бы сделать. Ну и потом, ремесло еще, которое я получила в «Интерньюсе» благодаря Фенченко и Разбежкиной. Я всем советую начинающим документалистам снимать первые 3 дня все подряд! И потом уже из этого выцеплять то, что тебе надо, и смотреть, чего не хватает, смотреть, как себя герой ведет, его привычки, что он делает обычно и что ты хочешь, чтобы он делал!

– А вообще деньги на проект были?

– Да нет! Меня же никто не знал вообще!.. Мы нашли продюсера…

– Кого?

– Мы сначала там нашли… не будем говорить кого, у нас не получилось! А потом мы нашли как раз «Кинотеатр.док», который занимается вот этим – всей хитровкой такой…

– Что вы подразумеваете под словом «хитровка»?

– Ну, человеческую драму! Просто, если бы и сейчас была хитровка, мы бы там жили все, в этой хитровке, с камерами и оттуда бы не выходили! Это я, наверное, грубо говорю, потому что у меня немножко сместилось мировоззрение, когда я начала игровое кино снимать.

– Почему?

– Потому что это другой уровень работы! Потому что я не лезу к людям так глубоко, как я раньше лезла, я ведь вынуждена была внедряться в их жизнь и обманывать их. Для того, чтобы у меня получилось кино. А сейчас не надо!

– Вы вынуждены были влезать в чужую жизнь – так появилось кино про садомазохистов. Внедрились?

– Да вообще не то слово! (Смеется.) Ну, так внедрилась, да! Я просто работала оператором на порностудии…

– На порностудии?!

– Да! Ну мне надо было! У меня денег не было!

– Подождите, то есть вы порнографию снимали?

– Да, вообще жесткач!

– Зачем?!

– Я хотела быть как Тинто Брасс – он был мой первый кумир в режиссуре! Я хотела, как он снимать, потому что я влюблена была в его фильмы, в «Калигулу» например.

– Как вы попали на эту студию? Как вы ее нашли?

– По знакомым нашла. Их много вообще в Москве. Но я-то думала, что это все – такая фееричная сказка. А там на самом деле тяжелый конвейер. Как маленький заводик по производству порнографии для заграницы. Но я пришла туда и начала работать там оператором. И познакомилась с людьми – там очень много судеб через тебя проходит, много драм всяких… некоторые – они рассказывают, почему они это делают. Так трагично, что я решила снимать кино про это… Но я сняла немножко не то, что я хотела, потому что там уж очень много всяких подводных камней. И получилось то, что получилось, в итоге.

– А как жизнь свела с Толстуновым?

– Ну позвонили, а я как раз тогда хотела торкнуться куда-нибудь со своим сценарием, как раз вот этим фильмом.

– Каким?

– «Все умрут, а я останусь», Он назывался тогда «КВЖ» – Катя, Вика, Жанна. И я искала продюсеров себе через всяких знакомых, у меня уже были предложения на тот момент от двух компаний, и мне как раз позвонили из «Профита», говорят: «У нас к вам есть предложение». Я отвечаю: «О! У меня к вам у самой есть предложение!» Мы с ними встретились, я им… короче, сценарий толкнула, начали работать…

– И как работалось в жестских условиях с Игорем Толстуновым? Потому что это уже такой профессиональный большой кинематограф.

– Вообще, вы знаете, лучше всего! Во-первых, я же беременная была, ко мне отнеслась компания хорошо очень в этом плане. Вот… а потом, сразу договорились, что я сама буду руководить процессом. И выполнили они все свои обещания, спасибо Игорю Александровичу за то, что он вообще не вмешивался, если у него были какие-то предложения, я всегда могла отказаться и сделать то, что я хочу. И даже более того – в сценарии был прописан другой финал, я его поменяла, никто в этом мне не препятствовал, вообще это было очень хорошо! И лучше никогда, по-моему, мне еще не работалось.

– Лера, а какая задача сейчас перед вами стоит? О чем вы говорите на каждом углу сейчас?

– Ну о том, что мне надо снять другой фильм! Еще один! Надо дальше кино снимать, и я знаю как, и я уже знаю, какие у меня до этого были ошибки, и я их постараюсь избежать.

– Сценарий есть?

– Ну, есть одна идея, которая не мне принадлежит, поэтому я не могу о ней говорить, мы ею сейчас займемся, выколупыванием как бы этой идеи из человека!

– А кто пишет вам сценарии?

– Мне вообще писали Юрий Клавдиев, Сандрик Радионов. Мне очень хочется дальше работать с Сандриком, мы с ним уже встретились, поговорили на эту тему, все решили…

– То есть вы ему рассказали идею, сейчас напишется сценарий, а вы будете искать деньги?

– Я думаю, деньги-то не проблема найти!

– К Толстунову пойдете?

– Мы с ним уже договорились встретиться на «Кинотавре». Поговорить о нашем новом фильме, о будущем, может быть. Я надеюсь, мне очень там нравится!

– Спасибо! Но с вами жутко интересно разговаривать, последний вопрос: готы. Как вы туда попали?

– Я в Париже готом стала! Мне было 16 лет, я попала в Париж и увидела там черных прекрасных людей, которые были одеты так же, как я, и они сказали, что они готы, давай тусуйся с нами! Я там принарядилась, ну и с ними там осталась, потом приехала сюда, а через 5 лет появилась куча готов у нас.

– Вы сейчас гот?

– Это вообще навсегда, по-моему!