Когда погасли вспышки. О Кони, собаке Путина

Никакое задание не казалось мне более сложным, чем пожелание «Учительской газеты» написать про Кони. С одной стороны, писать некролог собаке (чужой), давно умершей, довольно странно, как и делиться пряничными воспоминаниями о ней в стиле рабочих, рассказывающих пионерам, как они таскали бревна с Ильичем. С другой стороны, почему бы и нет, если когда-то собака Путина была героем масскульта: ей посвящали комиксы, мультики и даже в шутку выдвигали в президенты на выборах 2008 года. С третьей стороны, сегодня все это забыто так плотно, что это даже озадачивает. О бывшей всеобщей любимице никто не упоминал в прессе несколько лет. Всего этого прошлого мира как будто и не существовало, что может показаться парадоксом, учитывая, что хозяин Кони все еще на коне, во главе и не собирается покидать капитанский мостик.

Недавно я вдруг «включился», когда в программе «Время» рутинно показывали рутинное заседание Совбеза. Сообщалось, что оно проходит в резиденции Ново-Огарево, как всегда. Я понял, что это какое-то совершенно незнакомое помещение: черные панели, серые шторы, неон, хайтек. Я начал гуглить и узнал, что в 2015 году президент переехал в новое здание. Что стало со старым, в куцых заметках не сообщалось. Я его хорошо помню. Первый этаж изнутри был похож на внутренность шкафа. Антураж довольно похоже воспроизвели в каком-то фильме о событиях августа 1991‑го: именно там тусовались лидеры союзных республик, готовя реформу СССР (оттого это и получило в истории название «Новоогаревский процесс»). Потом было десять лет неизвестно чего («биография» резиденций нигде не сообщается, хотя это было бы интересно), потом пятнадцать лет «путинского Версаля», когда это место было важнее Кремля и здесь перебывали все президенты, короли и премьеры мира. Вряд ли старое здание снесли. Мне представляется, что оно стоит заколоченным и по его залам бегает дух Кони, как призрак относительно травоядного прошлого.Десять с лишним лет назад, будучи юным аспирантом из Уфы, я с любопытством рассматривал «внутренности шкафа», не слишком поддаваясь всеобщему мандражу. Рядом со мной стоял высокопоставленный сотрудник Администрации Президента РФ, который как бы нас курировал. Ну не курировал – он проводил подготовительную беседу накануне (как войти, как сесть) и привез нас сюда на обычном, кстати, экскурсионном автобусе, хотя мы воображали, что будут ЗИЛы с мигалками. Я заметил, что он также озирается. «А вы что, никогда здесь не были?» – «Конечно, нет!» – ответил он так, что я понял, что все в этой истории очень серьезно.Президент России Владимир Путин встречался с пятнадцатью молодыми писателями. Эта встреча, которая надолго взбаламутила литературное сообщество, готовилась не то что «в обстановке секретности», но типа того. Главное, что мы сами, отобранные неизвестно кем и зачем (технически это делалось через оргкомитеты премии «Дебют» и форума молодых писателей России), не понимали, к чему нас так готовят, как космонавтов. Много лет спустя, после множества уже истлевших публикаций на эту тему, я чувствую, что это вернулось к той же неопределенности. Да, я тогда записал, о чем шла речь на двухчасовой встрече за круглым столом (открытой для прессы была часть в 15 минут), но сам уже почти ничего не помню, а главное – никаких долгосрочных последствий для литературы это загадочное мероприятие не имело. Я о толстых журналах, библиотеках, системе распространения некоммерческих книг – всем том, чью судьбу, как нам казалось, изменит «новоогаревский процесс».Теперь нужно вернуться к Кони, которой вроде как посвящен этот мемуар. По-моему, не только я, но и мои коллеги начисто забыли о ее существовании, возможно, мы уже тогда мало смотрели программу «Время». Тем более встреча перенеслась из Кремля в Ново-Огарево в последний момент. Когда волнение все же охватило меня из-за суеты целой толпы журналистов на окраине зала, я решил, что теряю сознание, потому что: а) открылась президентская дверь; б) стало белым-бело – сработали все фотовспышки разом; в) из двери медленно в фосфорной белизне выбежала глянцево-черная собака.Дальше-то все нормализовалось, а собака играла главную роль, красуясь на первом плане перед журналистами и отвлекая молодых писателей от Путина. Она подходила, разве что не клала голову на колени, подолгу заглядывала в глаза. Клянчила угощение: на столах были какие-то пирожки, которые, конечно, никто не ел, а собаке запретил давать ее хозяин.Сейчас можно припомнить много забавных деталей, да, собственно, тогда они активно смаковались в прессе самими участниками встречи. Кого Кони внезапно ткнула мокрым носом в руку, и в зале раздался визг, как будто подгаданно, в самый напряженный момент дискуссии. Кто собирал с нее волоски и закладывал в блокнот на память. Кто погладил собаку под столом, а сидящему напротив показалось, что погладили колено Путина.Можно, но не хочется. Лабрадор прекрасно справлялся с ролью «человеческого лица власти», как ни абсурдно это прозвучит. Кони профессионально перетянула на себя внимание прессы, и чем больше мы отвечали на вопросы журналистов о забавных повадках собаки-легенды, тем больше размывалась содержательная часть этого действа даже для нас.Осталась только гигантская фотография, где я смотрю на Кони, Кони смотрит на меня, а где-то на заднем плане расплывается Путин. Показательно, кстати, как из-за этой газетной полосы воодушевился кинопродюсер N, и это ничем не кончилось, но это другая история. Интересно, а помог ли памятник Кони, поставленный когда-то какими-то питерскими жильцами, спасти двор от точечной застройки? Почему я думаю, что нет?..​Игорь САВЕЛЬЕВ, писатель