Когда наступает пора взрослеть?

В советской детской литературе дети были преимущественно счастливы. И в кино, разумеется, тоже. У них не было серьезных конфликтов ни с мамами, ни с папами, за редким исключением они вообще не знали, что такое семейное неблагополучие. Если даже случалось горе, оно не имело последствий, разрушительных для детской психики. Их родители не испытывали заметных материальных затруднений и связанных с этим унижений. В школе у детей всегда были добрые и понимающие учителя и, главное, друзья. Настоящие, верные, на всю жизнь. «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит». Идея о том, что детские отношения сплошь и рядом строятся на стремлении к лидерству и самоутверждению, скажем мягко, не выпячивалась. Детский коллектив по отношению к главному герою неизменно играл роль благоприятной воспитательной среды и надежной опоры. У положительных персонажей могли быть антагонисты, но ближний круг всегда оставался оплотом стабильности. За исключением фильма «Друг мой Колька», повести и фильма «Чучело» и еще нескольких менее известных примеров, детская литература и кино рисовали мир, в котором главной проблемой ребенка была двойка за невыученное стихотворение. Таковы рассказы Николая Носова и всеми любимого Виктора Драгунского, повести Анатолия Рыбакова и Лии Гераскиной, кинохиты «Приключения Электроника» и «Гостья из будущего» и так далее. С враждебным миром и серьезными трудностями ребенок мог сталкиваться разве что в дореволюционной России. В романе Каверина «Два капитана» есть метафора – немота главного героя, которая означает бесправное и подавленное положение народа. Отец Сани умер в тюрьме, куда попал по ложному обвинению, из-за того что Саня был безголосым и не мог защитить отца в суде. Смерть отца – апофеоз беззакония. От немоты Саню спасает доктор-большевик. Читай: партия большевиков вернула народу голос. Базовая несправедливость устранена. Локальная проблема в лице Антона Антоновича и общая беда – война, блокада – препятствия и испытания, которые народ, имеющий твердый голос и силу, уже способен преодолеть.

Англоязычная литература представляет собой полную противоположность мягкой советской лакировке. Здесь в центре внимания часто оказывается ребенок в тяжелой, как сейчас принято говорить, психотравмирующей ситуации – он либо потерял маму или папу, либо его родители – люди деспотичные или абсолютно безответственные и равнодушные; семья живет в условиях крайней бедности, ребенок подвергается жестокой травле со стороны сверстников, а иногда и взрослых. Коллектив обычно является источником сильного и сугубо негативного давления на беззащитного и одинокого маленького человека. Ко всем перечисленным «радостям» в некоторых случаях прибавляются еще и проблемы со здоровьем. Иной раз кажется, что жизнь все-таки не так страшна, как рисует ее англоязычная детская литература. Но это целая традиция, восходящая к романам Чарльза Диккенса и дальше – к страшным фольклорным сказкам о детях-сиротах. Задача главного героя такого произведения – выйти из психотравмирующей ситуации без травмы, иными словами, не сломаться. В этом ряду очень много книг, начиная с самых простых и декларативных повестей и рассказов и заканчивая глубокими психологическими драмами, рассчитанными как на детскую, так и на взрослую аудиторию.
Michael Morpurgo, «Mr. Skip. A magical friend who makes dreams come true», Harper Collins Children’s Books, 2012 (Майкл Морпурго, «Мистер Скип. Волшебный друг, который исполняет мечты»). По форме это стопроцентная сказка, адресованная детям 8‑9 лет. В ирландской деревне живут девочка Джеки и ее мама. Они настолько бедны, что берут в дом вещи с мусорной свалки. Однажды девочка среди прочего хлама находит сломанного садового гномика. Она его склеивает и подкрашивает, чтобы подарить маме на день рождения. Но гномик оказывается не простой игрушкой, а волшебным помощником. По некоторым признакам он не столько помощник, сколько внутренний голос самой Джеки.
Там, где живет Джеки, все умеют ездить верхом и у всех есть лошади. Девочка тоже мечтает о том, что и у нее когда-нибудь появится своя лошадка. Но пока массу неприятностей ей доставляет банда мальчишек-наездников, которые ее дразнят и выставляют на посмешище.
Как и полагается волшебному помощнику, гном сразу выражает намерение платить добром за добро, но при этом предупреждает, что его действия не всегда будут предсказуемы. Прежде чем наградить Джеки, он устраивает ей промежуточные испытания, в ходе которых она должна проявить сильные стороны характера или усвоить моральные уроки. Джеки мечтает о быстром скакуне – гном для начала «дарит» ей ослика. Соседи начинают потешаться над девочкой пуще прежнего, провоцируя на мелкое предательство. Но Джеки своего ослика не сдает, за что гном награждает ее победой на скачках. Этот локальный триумф приносит девочке неожиданно много дивидендов – интервью, фотосессии, внимание кинопродюсеров, премии… Но тут гном снова вмешивается в ход дела и несколько урезает конечную сумму гонорара. Последнее поучение, которое девочка должна усвоить, состоит в том, что переизбыток денег так же плох, как и их недостаток.
Нужно признать, что автор не самым лучшим образом смешивает условность с реализмом, оставляя много вопросов относительно того, какую роль в этой истории играет магия. Но в книге отчетливо сформулирована простая, но важная для ребенка мысль: человеку необходимо умение настаивать на своем и справляться с давлением.
Kate DiCamillo, «The Tiger Rising», Walker Books, 2014 (Кейт ДиКамилло, «Парящий тигр», перевод Ольги Варшавер). В провинции штата Кентукки живет мальчик Роб Нортон. На его голову сваливаются едва ли не все возможные несчастья. Умирает мать. Растерявшийся от горя отец, не зная, как помочь себе и сыну, решает, что лучше всего запретить ребенку вспоминать о маме и называть ее имя, он надеется, что так мальчик сможет скорее забыть о своей потере. В результате Роб запечатывает свое горе в самой глубине души, не позволяя ему проявляться внешне. Это вызывает невроз, который в свою очередь провоцирует кожную болезнь. Экзему пытаются лечить, но безуспешно: сохраняется причина – сохраняется недуг. Вся ситуация развивается на фоне безжалостной травли, которой подвергается бедный Роб в школе. К буллингу подключаются и взрослые: родители других детей просят директора школы изолировать Роба, поскольку им кажется, что болезнь мальчика может быть заразной.
В тот день, когда мальчика изгоняют из школы, там появляется новенькая девочка Систина. Она, как и Роб, тут же становится изгоем. Но Систина – прямая противоположность Робу. Если мальчик уходит в себя, прячет все свои чувства и никогда не сопротивляется, если его бьют, то девочка смело говорит все, что думает, отчаянно дерется со своими обидчиками и часто сама их задирает, несмотря на то что их целая толпа. Opposites attract – мальчик с девочкой становятся друзьями.
Символическим воплощением глубоко спрятанных в душе ребенка воспоминаний и переживаний становится… тигр. Яркий, сильный, красивый, бесстрашный. Запертого в клетку великолепного хищника кто-то подарил местному коммерсанту. Вульгарный нувориш не знает, что делать с диким зверем, и ищет кого-нибудь, кто сможет за ним ухаживать. В конце концов он решает поручить это Робу. Роб и Систина получают ключи от клетки, и перед ними встает вопрос: выпустить тигра на волю или нет?..
Кейт ДиКамилло можно назвать Достоевским для детей. У нее не бывает триумфально-праздничных хеппи-эндов. В финале мальчику удается справиться со своим горем и восстановить отношения с отцом. Но это требует больших душевных затрат, ему вновь приходится пережить утрату: выпущенный на волю тигр погибает. Счастливые финалы имеют здесь очень высокую цену, поэтому в книгах писательницы, как на тонких акварелях, свет всегда смешан с сумерками.
Roald Dahl, «Matilda», Puffin, 2018 (Роальд Даль, «Матильда», перевод Елены Суриц). В английской литературе есть и традиция, которая берет начало в смеховой стихии карнавала. В ее основе всегда лежит ярко выраженный гротеск. Пример тому – творчество Роальда Даля. Его роман «Матильда», как и повести Майкла Морпурго и Кейт ДиКамилло, рассказывает о ребенке в сложных обстоятельствах. При этом вся книга построена на максимально заостренных контрастах, создающих комичный эффект. Пятилетняя Матильда – девочка-вундеркинд, и она совсем не похожа на своих родных. Одаренная девочка все свободное время проводит за чтением книг. Ее родители и старший брат постоянно едят, смотрят телевизор и играют в бинго. Кроме того, Матильда по природе искренна и честна, в то время как родители зарабатывают на жизнь мошенничеством: занимаются перепродажей неисправных автомобилей. При этом себя, ловких обманщиков, они считают чрезвычайно умными и находчивыми, а не способную на обман младшую дочку – откровенно туповатой и глупой. Как и Джеки из сказки Морпурго, Матильда рано проявляет волю к сопротивлению. У себя дома она ведет «подрывную работу», пытаясь проучить мошенника-отца. Она то намазывает суперстойким клеем его любимую шляпу, то подменяет лосьон для волос краской… Отправляя Матильду в школу, родители просят директрису обращаться с их дочерью построже. Директриса, мисс Транчбул, до свирепости деспотичная и ненавидящая детей, представляет собой карикатурного тирана, власть которого держится исключительно на страхе. Транчбул создает в школе ужасную обстановку, но при этом Матильда не остается одинокой. Она обретает поддержку в лице доброй учительницы мисс Хани. Как выясняется позднее, Матильда и ее молодая учительница находятся в схожих обстоятельствах. После смерти родителей мисс Хани осталась на попечении злой и бессердечной тети, которая выгнала мисс Хани из дома и продолжает присваивать себе ее зарплату. Эта тетя не кто иной, как мисс Транчбул. От накопившегося гнева и переизбытка нереализованных талантов у Матильды появляются сверхспособности. С их помощью ей удается изгнать Транчбул из школы и помочь мисс Хани вернуть дом и деньги. Приехав домой, Матильда застает родителей за торопливыми сборами. Отцу угрожает арест, ему нужно немедленно покинуть страну. Матильда просит разрешения остаться с мисс Хани, на что родители, на удивление легко, дают согласие. Ошибка природы исправлена, девочка, родившаяся в чужой семье, обретает наконец настоящий дом и близкого человека.
Гензель и Гретель, Оливер Твист снова и снова появляются на страницах английских детских книг. Внутренне сильные и, наоборот, слабые, изначально самостоятельные и нуждающиеся в поддержке. В любом случае все эти истории требуют от читателя душевного участия, включенности, активного и глубокого сопереживания. Наша детская литература, особенно советская, гораздо более щадящая. Даже в тех произведениях, где ребенок оказывается в суровых условиях, жизнь вокруг все-таки сохраняет правильный стержень. Англоязычная литература говорит детям о том, что этот главный стержень запросто может быть сломан еще до того, как эти дети появились на свет. Не они его сломали, но чинить придется им. Ничто не гарантировано: не все родители любят своих детей и заботятся о них, сами дети далеко не всегда дружелюбны по отношению друг к другу, и далеко не все взрослые добры и справедливы. На этом делается специальный акцент, мрачные краски зачастую намеренно сгущаются. Таких книг сотни, их читают все. Современная отечественная литература для детей тоже стала касаться, как принято говорить, сложных проблем. Самыми громкими в ряду сложных и проблемных стали повести «Дети ворона» Юлии Яковлевой и «Сахарный ребенок» Ольги Громовой. Но при всем резонансе эти произведения остаются значительно менее популярными и известными, чем «Приключения капитана Врунгеля», к примеру. Диккенс писал для взрослых, сегодня англоязычные авторы, продолжающие, скажем так, его дело, обращаются к детям. Кому адресованы «Чеченские дневники» Полины Жеребцовой, повествующие о жизни девочки-подростка во время боевых действий в Грозном? Или сборник рассказов «Ослиная порода» того же автора? Или роман Евгении Некрасовой «Калечина-Малечина» о девочке, затравленной одноклассниками? Или повесть Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом» о непреодолимом конфликте внутри семьи? Рискну предположить, что, попади эти книги в англоязычный контекст, их бы читали младшие подростки начиная лет с одиннадцати-двенадцати. У нас основную аудиторию таких книг составляют взрослые. К детям-читателям у нас принято относиться бережно. Это помогает продлить благополучным детям их счастливое детство, а неблагополучным – создать мир иллюзий. И то и другое необходимо и важно. Но в этом бережном отношении есть определенная доля лицемерия: в жизни дети переживают все – и травлю, и острые ситуации в семьях, и даже войну. Взрослые вполне это допускают. Получается, что в реальности детям со всем этим сталкиваться можно, а вот на страницах книг – нежелательно.