Книга Фурмана

Так она и называется, эта странная книга, которую мой младший друг Саша Фурман пишет всю жизнь. С юности. И в застойные годы, и в перестройку, и в нынешнее непонятно что. Каждый день, день за днем, он вспоминает свое детство. Раннее, детсадовское, дошкольное, школьное…

оказалась совсем маленьким, черненьким зверьком с сереньким брюшком, узеньким оскаленным ротиком и бледненькими стебельками ручек. У нее были добрые черные усики и какой-то посторонний, как шнурок, хвост. Голова у нее была размозжена, и вокруг валялись мелкие ошметки.

После выхода первой части книги (дошкольное детство) Фурмана назвали детским писателем. Это не совсем верно. Фурман – писатель взрослый, для взрослых, просто пишет о детстве (а на подходе и отрочество, и юность, и взросление). Как об очень тяжелом, значительном периоде, а не о некоем сплошном счастье. Просто пишет о себе. Ничего не выдумывая.

Первая (дошкольная) часть вышла в 1998 году в издательстве «LINKA-PRESS», первая и вторая (включающая весь школьный период) – в 2002 году в издательстве «Генезис» (тираж всего 600 экз.). До меня книжка дошла всего пару месяцев назад – что делать, в Москве мы даже с друзьями редко видимся.

Да, забыла назвать полное название книги: «Книга Фурмана. История одного присутствия». В этой связи сразу вспомнила, как он еще в нашем подростковом клубе «Алый парус» при «Комсомолке» 70-х годов обозначал свою жизненную позицию: «Я – очевидец».

Ольга МАРИНИЧЕВА

Мышка

– Ой, мышь! – закричала мама где-то в дальних комнатах, и все кинулись туда. У мамы и дедушки были гневные лица, а Фурман чувствовал странный ужас и азарт. Дедушка рылся в углу, мама заглядывала за пианино, Фурман, открыв рот, пугливо осматривался: мышей он видел только на картинках и плохо представлял себе их размеры…

– Да тут, тут она сидит! – убежденно повторяла раскрасневшаяся мама, с брезгливой нервностью пытаясь подвинуть пианино.

– Надо палкой какой-нибудь там пошуровать, – сказал дедушка. – Чтобы она выскочила.

Пока он ходил за большой щеткой, маме удалось расшевелить пианино, и вдруг что-то мелкое вымелькнуло оттуда и с тошнотворной быстротой исчезло в углу. Фурман, содрогаясь, визжал. «Перестань!» – ожесточенно выкрикнула мама.

Охота продолжалась еще некоторое время, но зверь ушел. Взрослые были озабочены и не удовлетворены, а Фурман, наоборот, радовался, что вся эта пугающая возня закончилась.

Мама посадила его в тамбуре на горшок, и все разошлись. Время от времени Фурман на всякий случай озирался и прислушивался неизвестно к чему. На кухне звякала посуда. Зашумел кран. В большой комнате ходил дедушка. За спиной у Фурмана, откуда-то из-под пола уже давно раздавалось равномерное поскребывание. Поскольку на первом этаже размещалась почта с посылочным отделением, разнообразные звуки снизу не были чем-то неожиданным: то тоненькое постукивание, то глухое буханье, то еще что-нибудь. Но Фурман вдруг представил себе, что это и есть то отвратительно юркое и гибкое, что исчезло как раз с другой стороны стены, и, подскочив на горшке, стал громко звать маму.

По тревоге он был быстро снят и приведен в порядок. Пока мама ходила с горшком, дедушка, как всегда нежно, попросил Фурмана отойти в сторонку и стал резко двигать и трясти листы фанеры, составленные у стены, – похоже, именно оттуда Фурман слышал странное царапанье.

Движения у дедушки были самые решительные, глаза сверкали из-под нахмуренных бровей, в отставленной руке он опять держал большую щетку. Внезапно он отпрыгнул, громко чертыхнувшись, и несколько раз с силой ткнул щеткой в угол и по фанере. Потом все замерло.

– Убежала! – с отчаянием произнес дедушка, опуская щетку.

Но тут вдруг какая-то змейка метнулась к его ногам – дедушка успел только издать странный, удивленно-растерянный звук: «Ут?!». «Вот она!!!» – отпрянув, взвизгнул Фурман, и мама, бежавшая с горшком по коридору, ахнула, а дедушка резко развернулся и стал с размаху наносить удары по полу. «Да все, все, хватит, – сказала мама. – Все уже».

Мышка оказалась совсем маленьким, черненьким зверьком с сереньким брюшком, узеньким оскаленным ротиком и бледненькими стебельками ручек. У нее были добрые черные усики и какой-то посторонний, как шнурок, хвост. Голова у нее была размозжена, и вокруг валялись мелкие ошметки.

Фурман был ошарашен и испытывал теперь чувство стыда за дедушку. Он не думал, что мышка – такая жалкая.

Мама была довольна.

– Может, не надо было ее убивать? – робко спросил Фурман, глядя, как мама заметает непослушное мышкино тельце на железный совок.

Дедушка, снова ставший обычным, ласково потрепал Фурмана по плечу: «Ступай, ступай, мальчик».

Из «Книги Фурмана»