Клевета

Нашим читателям генерал-майор в отставке Леонид ИВАНОВ знаком по серии публикаций о фронтовой правде о «Смерше». Он с первого до последнего дня Великой Отечественной воевал на фронтах, участвовал в обороне городов-героев Одессы, Керчи, Сталинграда, в опергруппе «Смерш» 1-го Белорусского фронта обеспечивал безопасность подписания Акта о капитуляции фашистской Германии. Удостоен 9 боевых орденов и 39 медалей. После войны служил в органах военной контрразведки, завершив службу начальником особого отдела КГБ СССР по Московскому военному округу с общей выслугой – 54 года. Заслуженный фронтовик предложил редакции новый материал на острую тему.

Попов, декларируя приверженность «всей правде», ни словом не упоминает о заслугах великого полководца Г.К. Жукова, а вот стремление очернить в его статье явно проглядывает. Внесу ясность, так как в России нет никого, кто знал бы об упомянутых Поповым обстоятельствах, связанных с маршалами Г.К. Жуковым, К.К. Рокоссовским, другими военачальниками, то, что знаю я.

Что было в Берлине?

С возмущением и негодованием прочел в «Московском комсомольце» статью Г. Попова «О добыче советской номенклатуры» (7 и 17 февраля с.г.). Утверждая, что о Великой Отечественной нужно рассказывать «правду, только правду, всю правду», автор делает заявления, мягко выражаясь, не соответствующие действительности.

В конце войны через отделение контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии, начальником которого я был, проходила вся оперативная документация подчиненных отделу органов «Смерш» дивизий и корпусов. Мы знали все о результатах борьбы с Абвером, дезертирством, мерах по сохранению военной тайны и других задачах, возложенных на «Смерш», обо всех правонарушениях наших военнослужащих по отношению к немецкому населению.

В первые дни после перехода нашими войсками границы Германии органы «Смерш» сообщали об отдельных фактах самосуда над немцами и других негативных случаях. Военнослужащих, совершавших подобные действия, чисто по-человечески можно было понять. У многих из них немцы уничтожили семьи, разрушили дома, угнали в Германию родственников. Злодеяния фашистов вызывали злость, ненависть, которые проявлялись при вступлении наших войск в Германию. Но было и другое. Наши солдаты с риском для жизни вытаскивали из горящих домов немецких детей, по-доброму относились к мирному населению. Памятник в берлинском Трептов-парке – советский солдат со спасенной немецкой девочкой на руках – отражает реальные факты гуманизма наших воинов.

Правонарушения решительно пресекали командиры и политработники, сотрудники «Смерш» и военные прокуроры. О них через управление «Смерш» 1-го Белорусского фронта немедленно доложили в Москву. Вскоре войска получили директиву Главного политуправления Красной Армии. В ней подчеркивалась освободительная миссия нашей армии, разъяснялось, что она вступила в Германию не для порабощения и унижения немецкого народа, а для его освобождения от гитлеризма, содержались требования – не допускать издевательств и насилия в отношении мирного немецкого населения. Говорилось и о разъяснительной работе среди немцев по поводу роли и задач Красной Армии в Германии.

Директива была крайне своевременна и сыграла большую роль, привела к резкому снижению правонарушений и полному прекращению некоторых отрицательных проявлений.

Обратите внимание: всю эту работу развернули задолго до штурма Берлина. Поэтому удивительны и возмутительны утверждения Попова о том, что в Берлине наши военнослужащие будто бы изнасиловали до 100 тысяч немок, которые обращались к нашим врачам. Это клевета.

Непонятно, откуда автор взял цифру. Основная масса наших медиков была в медсанбатах и госпиталях, которых во время штурма в Берлине не было. Они находились за городской чертой. В Берлине были только полковые врачи, и в боях никто никаких журналов учета обращений к ним не вел. Да и разве могли горожане в огне боев разыскать наших врачей? В те дни немцы, запуганные геббельсовской пропагандой, не только не обращались с жалобами, но и вообще боялись показываться на глаза нашим воинам. А сразу после боев в Берлине все основные части и соединения были выведены из него, так как в разрушенном городе не было ни возможности разместить массу войск, ни нужды в их пребывании там.

В Берлине была создана городская военная комендатура во главе с генерал-полковником Н.Э. Берзариным, повсюду расклеены листовки с сообщениями о том, что немцы могут обращаться в нее. Одновременно по всему городу разместили наши полевые кухни, которые кормили голодных немцев. Лишь после этого горожане начали убеждаться, что их никто не собирается убивать, и через некоторое время появились первые обращения в военные комендатуры по житейским вопросам.

Попов предлагает России извиниться перед Германией за «изнасилования» немок в Берлине. Но если он – мастак в подсчетах, пусть сосчитает, сколько фашисты изнасиловали советских женщин, зверски убили мирных жителей, стариков, детей и их матерей в нашей стране. Тогда будет ясно, кто перед кем должен извиняться. А Попов за свою клевету должен извиниться перед народом России и его армией.

Он в своей статье утверждает, что надо рассказывать о Великой Отечественной войне всю правду. Но сам ни словом не обмолвился о всенародном подвиге, героизме защитников Брестской крепости, Одессы, Севастополя, Ленинграда и множестве других фактов. Где же вся правда?

Дела трофейные

Внесу ясность по поводу трофейных дел, о которых пишет Попов.

В Германии с окончанием войны были созданы специальные трофейные бригады. Они занимались выявлением трофеев, их охраной и доставкой в Советский Союз. Трофеи поступали в государственную собственность и использовались соответствующим образом. В каждой такой бригаде был отдел «Смерш», в задачи которого входило обеспечение сохранности трофеев.

Попов утверждает, что офицеры якобы продавали ковры, меха и т.п. Но вот вопрос: кто продавал и за какие деньги? Трофейные бригады этим не занимались, а других учреждений не было. К тому же в Германии немалое время не было никаких денег. Гитлеровские марки были недействительны, значительно позже выпустили оккупационные марки. Но они ничего не стоили, немцы их не признавали, а офицеры просто выбрасывали. Только в 1946 г., когда в Берлине открыли большой продуктовый магазин, появилась возможность использовать оккупационные марки. Лишь в 1949 г., когда была образована ГДР, выпустили полноценные немецкие деньги.

В статье Попова указано, что всем генералам выдавали по автомашине, а офицерам – по мотоциклу или велосипеду. Могу заявить: этого не было. Отдельные генералы пользовались захваченными во время боев немецкими машинами. Большинство военнослужащих никаких трофейных вещей не имели. Скажу о себе. При освобождении Берлина я был старшим опергруппы «Смерш» по поиску главных военных преступников – Гитлера, Риббентропа, Геббельса. В моих руках было несколько личных кителей Гитлера, золотые ручки и много других ценностей. Ничего не стоило взять себе хотя бы одну личную вещь Гитлера. Но ни я, ни мои подчиненные ничего такого себе не позволили.

Против

Маршала Победы

Попов, декларируя приверженность «всей правде», ни словом не упоминает о заслугах великого полководца Г.К. Жукова, а вот стремление очернить Маршала Победы в его статье явно проглядывает. Внесу ясность, так как в России нет никого, кто знал бы об упомянутых Поповым обстоятельствах, связанных с маршалами Г.К. Жуковым, К.К. Рокоссовским, другими военачальниками, то, что знаю я.

В 1950-х гг., работая в центральном аппарате контрразведки начальником отдела, я хранил оперативное дело на Жукова, рассматривал и подписывал постановление об уничтожении материалов на Рокоссовского и других.

Дело на Жукова велось под руководством В.С. Абакумова (министра Госбезопасности в 1946 – 1951 гг.), у которого была сильная личная неприязнь к Жукову. Поэтому говорить о его объективности не приходится.

В оперативных делах на Жукова были видны необъективность, тенденциозность. В большом количестве протоколов допросов, начиная с крупных военачальников и заканчивая официантом, шофером, охранником, заметно, как искали компрометирующие Жукова факты, но не нашли. Отмечались только жесткость Жукова к нерадивым подчиненным и смелость при обсуждении военных вопросов со Сталиным.

В 1946 г. после смещения с поста главнокомандующего Сухопутными войсками – замминистра обороны СССР Жуков был назначен командующим войсками Одесского военного округа. В Одессе в то время царил бандитизм, а многие офицеры были без жилья. Жуков за короткое время покончил с бандитизмом и обеспечил офицеров квартирами. Его активность не всем понравилась. Сталину доложили, что Жуков якобы стремится возвеличить свою личность. По его решению маршал был отправлен в Свердловск командующим войсками Уральского военного округа.

В деле были справки о том, что в Свердловске при появлении Жукова в театре зрители с возгласами «Ура, Жукову!», аплодировали стоя. Свердловские власти доложили в Москву, что, мол, Жуков будто бы стремится создать культ своей личности, так как в театре не делал никаких жестов для прекращения аплодисментов. Видно, плохи были дела тех, кто стремился дискредитировать маршала, коль пускались на такие ухищрения. До какой же подлости надо дойти, чтобы так изобразить искреннюю любовь народа к Маршалу Победы!

Материалы свидетельствовали, что Жуков вел себя достойно, скромно. Обид по поводу не справедливого к себе отношения не высказывал. Но дело дошло до того, что в отсутствие Жукова и его семьи провели обыск на даче маршала. О результатах Абакумов представил документ на имя Сталина с грифом «Особой важности», «Совершенно секретно». Составили громадный перечень вещей, которые будто бы обнаружены на даче. Причем находившиеся в деле фото всех уголков дачи не соответствовали написанному. Было ясно, что Абакумов, подписывая документ, понимал: никто перепроверять сведения не будет, поэтому можно было вносить в перечень все, что угодно. Ясно также, что он хотел «насолить» маршалу из-за личной неприязни и угодить Сталину, зная его отношение к Жукову.

Попов утверждает, будто на даче маршала не было ни одной советской книги. Но из материалов дела видно, что у Жукова была большая библиотека книг русских и советских классиков. В свободное время он любил читать. Конечно, на даче были некоторые немецкие вещи, но отнюдь не в таком количестве, как пытались приписывать.

Попов утверждает, что Жуков якобы привез 7 вагонов мебели, изготовленной по его заказу немецкой мебельной фабрикой. Даже ребенку ясно, что разместить 7 вагонов мебели на весьма скромной по нынешним меркам даче просто не возможно. Кроме того, возникает вопрос: какая фабрика произвела мебель, если по утверждению Попова все немецкие предприятия были демонтированы?

Автор вопрошает: можно ли представить М.И. Кутузова, возвращающегося из победного похода с обозом личных трофеев? К сведению Попова, Кутузов не мог вернуться из победного похода против Наполеона, умер во время него за границей.

Дело на Жукова показывает, что, несмотря на все старания, так и не удалось найти ничего, что могло бросить на него тень. Я неоднократно ставил вопрос об уничтожении материалов дела. Решение долго откладывали. Но я все-таки настоял на своем и лично в присутствии начальника секретариата 3-го Главного управления КГБ полковника Градосокского уничтожил дело. Естественно, перед этим из него изъяли все, имеющее историческое значение. Например, подписанный Сталиным документ, уполномочивающий Жукова принять капитуляцию фашистской Германии, много ценных фотографий.

Что касается обвинений маршала Рокоссовского в строительстве дачи из немецких стройматериалов руками военнопленных, то и на это ответили собранные оперработниками материалы. Среди них – справка с указанием, что дача построена и передана Рокоссовскому в собственность по личному распоряжению Сталина. Аналогичная справка была и о главном маршале артиллерии Н.Н. Воронове. Были и фото. Бревенчатая дача в сравнении с особняками нынешних «новых русских» – избушка на курьих ножках.

Вызывают удивление и рассуждения Попова о репарациях. Он усердно перечисляет, что в нашу страну вывезли из Германии в порядке репарации, явно сожалея об этом. Очень хочется, чтобы автор с таким же усердием перечислил все, что вывезли немцы из нашей страны – миллионы мирных жителей, угнанных в гитлеровское рабство, произведения искусства, сырье, скот, хлеб и многое другое…

Попов решил скомпрометировать Красную Армию и ее полководцев, начиная с Жукова, бросить тень на нашу Великую Победу над фашизмом накануне ее 60-летия. Но в глазах всех, кто не лишился исторической памяти и элементарной объективности, его статья, по сути, стала компрометацией и позором «ученого» клеветника Попова.