На чтение: ≈ 16 мин.Еще недавно до спасения старых брошенных классных журналов никому не было дела. Они уничтожались бездумно. И все же уцелевшую часть этого бесценного школьного архива (свыше 600 журналов), таившую в себе множество самых неожиданных открытий, благодаря бескорыстной помощи нескольких жителей Электроуглей удалось спасти. Потом журналы были перевезены в городской Историко-краеведческий музей имени Николая Брунова, который в ту пору мне довелось создавать. Лишь несколько лет спустя мне наконец представилась возможность для обстоятельного изучения спасенных журналов. Только тогда удалось в полной мере узнать истинную ценность этих загрязненных, потрепанных, опробованных на зуб мышами и крысами, залитых разъедающими жидкостями письменных источников нашей местной истории. Они хранили сведения об очень важной части истории существования города – образовании. По ним удалось косвенно узнать некоторые демографические моменты с 1942 по 1984 год, топографическое рассредоточение фамилий коренных жителей, сделать небольшие, но важные открытия в местной топонимике, восстановить список почти из 200 человек учительского состава 32-й школы за все годы ее работы, ознакомиться с программой обучения того времени, проследить успеваемость бабушек, пра- и даже прапрабабушек и дедушек.
Александр ЛЮБАВИН,член Союза краеведов РоссииЭлектроугли
Между листами журналов таились всевозможные справки о здоровье школьников со штампами школы и уже несуществующей Васильевской больницы, навсегда исчезнувшие промокашки со следами от клякс и письмён школьников, листы с диктантами, домашними и контрольными работами и работами над ошибками, рапортички, ведомости об успеваемости, протоколы родительских собраний и педагогических советов, характеристики на учащихся, наивные объяснительные родителей, аттестаты, табели, открытки, фотографии… Это был неожиданный и богатейший кладезь артефактов, из которого можно было столько почерпнуть для истории!
Из очень удививших меня «дисциплинарных» тетрадок, которые заводились в каждом классе для фиксирования в основном провинностей учащихся – этих знаковых предметов периода конца 1940-1950-х годов, – я узнал многое. В том числе как шкодили школьники тех лет. И не слушались, и в шапках на уроках сидели, кидались бумажками, валенками, а на переменах бегали по партам. В чернильницы с чернилами, которые стояли на партах, окунали концы косичек сидевших перед ними девчонок, запускали друг другу за шиворот майских жуков, которых в ту пору выводилось в большом количестве. Но было и ноу-хау: специально ели перед уроками чеснок и натирали им парты…
От моего класса уцелел лишь один-единственный журнал 5-го «А» за 1959-1960 учебный год. Глядя на выцветшие, потрепанные страницы, вспомнил свою первую замечательную заслуженную учительницу РСФСР Евдокию Левину (р.14.03.1895 – 29.06.1977). Она была дочерью первого настоятеля московской церкви иконы Божией Матери «Нечаянная радость» Константина Озерецковского, у которого было 10 детей. Учительствовать она начала с 1916 года по окончании 6-й московской гимназии. Школе №32 она отдала 40 лет учительствования. За большой вклад и заслуги в деле развития отечественного образования Евдокия Константиновна помимо разных наград была удостоена ордена Ленина.
Школа работала вначале в три, а затем в две смены. Были классы и по 46 человек. В 1952 году в городе была построена школа №65, снявшая часть большой нагрузки с 32-й. В 1962 году школа вновь стала работать в три смены, в это время в ней насчитывалось 26 классов. С этого же года она была преобразована в восьмилетку. В таком виде она пребывала до 1965 года.
В том 1959-1960 учебном году в нашем 5-м «А» классе было 38 учеников, и мы учились во вторую смену. Класс состоял из городских детей и детей из ближней деревни Исаково. В школе также учились дети из более дальних сел и деревень Марьино, Аксеново, Большое и Малое Васильево, Вишняково, Храпуново, остановочных железнодорожных пунктов «33-го» и «43-го километра» и других сельских мест. Ребята зимой приходили на лыжах. Летние работы, связанные с землей на пришкольном участке, для деревенских детей были привычным, даже любимым делом. Это нисколько не ставило их в тупик. Именно благодаря им наша школа всегда завоевывала первые места по части сельского хозяйства, в лыжных гонках, в беге на коньках, стрельбе из винтовки и в других видах спорта.
Все мы учились по-разному, но разделения из-за этого на «касты» не было. Отличники сидели за одной партой с неуспевающими и давали им списывать, те в свою очередь помогали в чем-то другом. Делились друг с другом нехитрыми домашними завтраками: бутербродами со сливочным маслом, посыпанными сахарным песком (многим они в ту пору заменяли пирожное); подсоленными ломтями ржаного хлеба, политыми подсолнечным маслом (из-за этого тетрадки доходили до учителей иногда промасленными насквозь), яблоками, реже пряниками, печеньем, колотым сахаром.
Трудно тогда еще было с продуктами. Сливочное масло не у каждой семьи было в рационе. Во многом была нужда. Поэтому мы очень бережно относились ко всему: к одежде, обуви, школьным принадлежностям, учебникам. Весь школьный «скарб» носили в дерматиновых или кирзовых портфелях с блестящими замочками. Приносили в матерчатых мешочках тапочки.
В 1956-м была введена красивая школьная форма военизированного покроя, почти такая же, какая была до 1917 года. Все мальчишки с удовольствием носили светло-серо-синие гимнастерки с белыми подшитыми подворотничками и блестящими металлическими пуговицами, фуражки… Гимнастерка одевалась под ремень с латунной бляшкой, которую по-армейски каждый день надо было начищать до блеска. На ней красовалась рельефная эмблема с монограммой «Ш», что обозначало принадлежность к школьному сословию. Такая же эмблема была и на кокарде школьной фуражки с черным пластмассовым козырьком. Форма обязывала быть всегда подтянутым, как военный, она не позволяла быть неряшливым и расхлябанным. Но случались и исключения. Девочки носили строгие темно-коричневые платья с белыми воротничками «под горлышко» и манжетами, которые позже в старших классах превращались в шикарные королевские кружева. И обязательно были фартуки. По будням надевали черные, а в торжественные и праздничные дни белые. На локти надевали черные сатиновые нарукавники, чтобы предохранить рукава формы от протирания. Мальчишки избегали эту деталь обмундирования, считая ее немужской.
В том пятом классе на смену перьевым ручкам, а заодно чернильницам-непроливашкам и промокашкам пришли авторучки, или, как их еще называли, самописки. Их производили на ленинградской фабрике «Союз». Хотя они и избавляли от необходимости изнурительного частого макания в чернильницу простой перьевой ручки, но были очень неудобны. Очень толстые, они совсем не учитывали эргономические особенности детской руки, и почерк сильно ухудшался. Писать ими было тяжело. От долгого писания ею на среднем пальце образовывалась глубокая болезненная вмятина, а сустав первой его фаланги распухал. Самописки очень часто протекали в карманах, пачкали руки и оставляли на форме чернильные пятна, которые невозможно было ничем отстирать или вывести.
В пятом классе мы изучали русский язык, литературу, арифметику, ботанику, географию, историю, занимались рисованием, пением, физкультурой и трудом в мастерских и на пришкольном участке.
С арифметикой нас знакомил бывший фронтовик, имевший боевые награды и ранения, очень строгий Петр Левый. Он был у нас классным руководителем. Весь тот учебный год изучались дроби.
Историю вела очень строгая, иногда даже резкая Екатерина Леонова, директор школы. Она преподавала еще Конституцию СССР и какое-то время немецкий язык. Ей не принято было возражать, даже если она была не права, ведь она была еще и секретарем парторганизации школы. Ее боялись не только учащиеся, но и преподаватели.
Учительницей немецкого языка, которую любили все ученики, в том числе отличники и двоечники, была Эльфрида Курчашова, урожденная Фюрст. Немка, она родилась в Вене. Училась в Меликесском педучилище, в заочном Куйбышевском институте, в Московском пединституте им. Н.К. Крупской. Во время войны преподавала немецкий язык слушателям Липецкой высшей летно-тактической школы. В 1953 году поступила на работу в школу №32. Она была человеком необычной и нелегкой судьбы, большой душевной доброты и обостренного чувства справедливости. Ее отличали остроумие и юмор. У нее не было любимчиков, она не обольщалась отличниками, уважала и любила всех. Она единственная заставила считаться с собой и уважать себя директора школы Леонову.
В 2001 году я отыскал Эльфриду Оскаровну в Реутове. С момента нашей последней случайной встречи прошло почти 30 лет. Когда она открыла мне дверь, я решил ее разыграть и поздоровался по-немецки. Ответив мне также по-немецки, а разговор и далее проходил на этом языке, и поначалу не узнав меня, она спросила, кто я. Я ответил, что я ученик моей любимой учительницы. Прищурив глаза, она стала пристально всматриваться в меня и, перейдя уже на русский, произнесла: «Саша!!! Это ты!? Я тебя по глазам узнала!» Я был сражен. Мы встретились как мать и сын после долгой разлуки. Долго и тепло беседовали. Она поделилась, как пришла к вере. Увы, через год этого прекрасного необыкновенного человека и мудрого педагога не стало. Я очень сожалел, что не разыскал ее раньше.
Ботанику вела Вера Цыкулаева, сменившая ушедшую на пенсию заслуженную учительницу РСФСР Полину Орлову. Благодаря усилиям и энтузиазму этих женщин возле школы возник дивный благоухающий пришкольный участок. О, что только там не выращивали! Впервые очутившемуся на пришкольном участке того времени могло показаться, что он попал в цветущий райский сад, где росли всевозможные цветы, растения, деревья, пели птицы… Здесь плодоносили яблони, груши, вишни, сливы. Росли кукуруза, помидоры, огурцы, тыква, морковь, лук, петрушка, укроп, картошка, лен, ячмень, овес, рожь, пшеница, капуста пяти сортов, конопля и мак, о наркотических свойствах которых мы и знать не знали. Занимались селекцией. Полина Алексеевна была награждена высшей по тем временам наградой – орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени. С кружком юннатов она не раз удостаивалась медалей, дипломов, грамот победителей и участников различных смотров на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве.
Полина Алексеевна терпеливо приучала детей к работе с землей. Однажды никто из ребят не решался из брезгливости подступиться к навозу. И тогда Полина Алексеевна, засучив рукава, принялась сама голыми руками его месить. Потом, подняв пригоршню навоза, она обратилась к детям со словами: «Дети, это наш хлеб! Не брезгуйте навозом». Была на пришкольном участке и лаборатория юннатов под ее руководством.
Летняя школьная практика заключалась в прополке и поливке цветов и овощей. Весной и осенью все были заняты перекопкой и внесением удобрений в землю. Осенью еще собирали кленовые «носики», желуди, сосновые и еловые шишки, делали прививки деревьям, сгребали листву для компоста.
Школа просто утопала в цветниках. На затейливых клумбах возле школы росли георгины, астры, гвоздики, настурция, душистый горошек, анютины глазки, цветные ромашки. Из бывшей помещичьей усадьбы Копейкина-Серебрякова в лесу к школе была пересажена персидская сирень. В цветнике находился небольшой круглый фонтан. В его центре располагался большой декоративный «Каменный цветок», из которого вверх било множество тонких струй воды. Это было место для задушевных бесед.
Ежегодно осенью в школе устраивали «Праздник урожая» с выставкой плодов, выращенных на пришкольном участке. По периметру актового зала расставлялись столы, на которые с большим вкусом раскладывались выращенные плоды с этикетками возле каждого из них, где было записано, кто и когда его вырастил.
…Это всего лишь малая толика того, о чем напомнил мне чудом уцелевший классный журнал. Только один из…
Выбор читателей
Комментарии