Классика. Я был в лесу дождем..

Строгий праздник – Крещение – завершил долгую череду новогодних и рождественских праздников. И второе крещенское событие – печальная годовщина гибели русского поэта Николая Рубцова.

Как-то в «Комсомольской правде» появилась кричащая статья, почти на полосу, написанная словно для рубрики «Криминал». Заголовок: «Николай Рубцов предвидел СВОЮ СМЕРТЬ» и подзаголовки в таком же духе привлекали внимание простодушного, падкого на сенсации читателя. Есть и «Стихотворение на память», то самое, пророческое – «Я умру в крещенские морозы…», и взятые в рамочку самые известные стихотворения, ставшие песнями. Но нет главного – нет любви и уважения к поэту. Нет нужной интонации – щемящей, нежной, нет и попытки что-то понять, разобраться. Только желание сенсации любой ценой, смакование подробностей. Только суд.

Да, действительно, Николай Рубцов рос сиротой, действительно, был максималистом, действительно, пил. Ему часто приходилось трудно. Да, его убила крещенской ночью женщина, с которой он тогда жил. Но это большинству читателей известно. Статья с разухабистой интонацией не дает ни портрета поэта, ни анализа его творчества. Не дает и возможности усомниться в написанном.

…Я думаю о том, насколько подлинны стихи Рубцова, насколько они современны. Насколько вечны. Они и останутся такими, даже если у нас вдруг что-то изменится. История страны, история души человеческой не забудется никогда. Никогда не перестанет быть интересной.

«Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…». «А лес крестов в окрестностях России. / Кресты, кресты… / Я больше не могу…» Увы! Растет число крестов!

Или вот это, без комментариев:

В комнате темно,

В комнате беда –

Кончилось вино,

Кончилась еда…

А знаменитое:

Стукну по карману – не звенит.

Стукну по другому – не слыхать.

Если только буду знаменит,

То поеду в Ялту отдыхать…

Что изменилось? Мы еще больше обнищали и поэтому так отчаянно мечтаем каждой весной о Ялте… А это и вовсе замечательно:

Терпеть не могу

Разговоров на общие темы

Среди молодых,

Но уже разжиревших людей!

Все так же молчат по деревням грустные старики в валенках. Одни уходят, появляются другие, как две капли воды похожие на тех, первых:

«…Мир такой справедливый,

Даже нечего крыть…

– Филя! Что молчаливый?

– А о чем говорить?»

Но еще богаты наши леса и так же неистребимо племя грибников:

«Сапоги мои – скрип да скрип

Под березою,

Под осиною,

И под каждой березой – гриб,

Подберезовик,

И под каждой осиной – гриб,

Подосиновик!»

Но вот оно, самое главное:

«Перед дорогою большою

Сказать: – Я был в лесу листом!

Сказать: – Я был в лесу дождем!

Поверьте мне: я чист душою…»

И все так же светло в его горнице…