На чтение: ≈ 12 мин.Кто бы мог подумать, что именно жуки – основное население мира живой природы? В одной только коллекции Дарвинского центра, что недавно открылся в Лондоне, содержится более 14 миллионов этих скромных созданий. Жуки, которых вы встретите здесь, поистине уникальны – всех мыслимых форм, размеров и совершенно потрясающих ярчайших расцветок. Но даже самые обыкновенные, невзрачные – навозные – могли бы порассказать о себе удивительные истории. Ну, например, что, не будь их, и целые гигантские территории – например, саванны или пастбища – были бы похоронены под завалами навоза! Тысячные армады навозных жуков способны в течение нескольких часов “раскрошить” огромные навозные кучи на мелкие кусочки, оттащить их на расстояние около 70 метров или закопать на глубину полутора метров – не только “прибрав”, но заодно и удобрив тем самым нашу планету!
знаете ли вы, что мухи могут… улыбаться? Наверняка нет! Потому как до самого последнего времени о такой диковине не подозревали даже самые авторитетные зоологи. Однако во время своего недавнего исследования, проведенного в лесах в Белизе, ученый Эндрю Полашек открыл новый вид белых мух, которые, как выяснилось при внимательнейшем рассмотрении, способны улыбаться!
Задумывались ли вы когда-нибудь, слушая, как чирикают, переговариваясь между собой воробьи, что именно птицы могли научить людей… говорить?! Что именно птичий язык мог лечь в основу языка человеческого? И что разность в человеческих языках может объясняться спецификой животного мира, населяющего ту или иную часть нашей планеты?
А знаете ли вы, откуда произошел помидор и где находится его прародина? Этот овощ совершил долгое-предолгое путешествие, прежде чем попал в Европу и к нам на стол.
…Обо всем этом и о массе прочих интереснейших открытий, теорий и наблюдений за живой природой расскажут посетителям Дарвинского центра те самые авторитетные ученые, которые непосредственно занимаются подобного рода исследованиями. Примечательно, что это первый и покуда единственный музей в Британии, где публика может напрямую общаться с учеными в любой из семи дней работы музея, может задавать вопросы, высказывать свои собственные соображения и узнавать те последние свежайшие новости науки. И мало того, проплывая в аквариуме стеклянного лифта по этажам центра, можно будет наблюдать работу исследователей прямо в лабораториях, открытых своими прозрачными стенами взору посетителей музея.
Вам, однако, наверное, не совсем понятно, зачем это нужно самим ученым? Я задала этот же вопрос руководителю зоологического департамента британского Музея истории природы (Дарвинский центр является его составной частью) профессору Филу Рейнбоу. И вот что он ответил:
– Дело в том, что сама концепция научных исследований в последнее время существенно изменилась. Сегодня наука не может просто собирать деньги от налогоплательщика, не объясняя ему, на что эти деньги реально идут. Ученые должны сегодня наглядно отчитываться за свою работу перед общественностью.
…И в самом деле не каждому далекому от науки человеку придет в голову, что, исследуя и препарируя “каких-то” мушек, изучая микромир моря или древние окаменелости, ученые тем самым ищут ответ на актуальный для всех нас вопрос: что происходит сегодня с климатом на планете и куда мы все в этом смысле “катимся”?.. Или узнают нечто принципиально новое о токсичности и опасности для человеческого организма казавшихся доселе безвредными насекомых или растений, исследуют влияние на наше здоровье генетически модифицированных растений, в изобилии попадающих сегодня на наш стол…
Кто же стоит за этой грандиозной “перестройкой” музейной концепции, позволившей нам заглянуть “за” экспонаты, шагнуть в закулисье традиционных выставочных экспозиций? Директор британского Музея истории природы сэр Нил Чалмерс. Именно он, возглавляя прославленный на весь мир музей, чья высочайшая научная репутация не нуждается в подтверждении, решил тем не менее, что и музеям нужно двигаться из прошлого в будущее, и задумал революционно модернизировать Музей истории природы, “клонировав” Дарвинский центр. Впрочем, за необходимостью открывать новый центр стояло и еще одно соображение: основной музей, хранящий в своем гигантском чреве 70 миллионов экспонатов, был способен выставить в галереях для публики лишь… один-единственный процент своей коллекции!
…Коллекцию Дарвинского центра называют “спиртовой коллекцией”. Почему? Да потому, что все 22 миллиона его экспонатов заспиртованы и хранятся в стеклянных банках. Крысы и летучие мыши, змеи и акулы, ящерицы и черепахи, фантастические рыбы и фантастические лягушки – все они содержатся в спиртовых банках самой разной величины, в зависимости от размера “населяющего” их животного. Самая большая банка в коллекции достигает метровой высоты и весит свыше шестидесяти килограммов, самая маленькая – всего пять сантиметров! Однако наиболее гигантские экземпляры коллекции – крокодилы, чудо-рыбы – в банки не поместились и хранятся в специальных “танках” из нержавеющей стали в подземном этаже Дарвинского центра. Самый большой из этих танков достигает трех метров в длину и содержит тысячу пятьсот литров спирта! История попадания экспонатов в коллекцию музея сама по себе чрезвычайно занимательна. Ибо такие, к примеру, сокровища, как окаменелые зубы мамонта или пауки-десятиножки, находят вовсе даже не ученые, а обыкновенные граждане – и не в ходе специальных раскопок и экспедиций, а в собственном огороде, на чердаке или на пляже!
Однако самой большой ценностью музейной коллекции являются так называемые типовые экземпляры. Так именуются те насекомые, рептилии, пресмыкающиеся и прочие, которые были первыми из своего доселе невиданного и непознанного наукой рода-племени и через открытие которых сам тип этих живностей получил впервые свое имя и “описание”. Возможно, кого-то и удивит, что при могучем развитии сегодняшней науки и колоссальном размахе ведущихся исследований что-то еще можно обнаружить и открыть. Однако последние исследования принесли просто ошеломляющие данные: до сего дня человечеству удалось идентифицировать всего-навсего около…15(!) процентов видов животного и растительного мира. А если учесть ту скорость, с которой сегодня происходит исчезновение видов живого мира на планете, то, как справедливо опасаются ученые, многие из них могут исчезнуть, так и не дождавшись своего обнаружения!
…В эти “пятнадцать процентов” верится с трудом, когда проходишь по длинным коридорам центра, рассматривая колоссальное разнообразие представленных здесь заспиртованных творений. Все, конечно, рассмотреть вряд ли кому-то удастся, ведь всего в центре хранится 450 тысяч банок с экспонатами, выставленными на полках трех тысяч пятисот шкафов, расположенных на семи этажах центра. А полок в этих шкафах двадцать пять тысяч! Хранятся заспиртованные сокровища в режиме особой температуры – 13 градусов Цельсия. Это необходимо, чтобы свести до минимума испарения алкоголя и уменьшить тем самым опасность возгорания.
Но информацию о том, что содержится в музее, можно получить также через специально установленный в главной галерее терминал с экраном, на котором появляется запрашиваемая вами информация на двенадцати языках, в том числе и на русском. Если же у вас нет возможности лично посетить центр, то он приглашает вас на виртуальную экскурсию – для этого достаточно выйти на электронную страничку музея в интернете.
– Однако экскурсия экскурсией, а как насчет уроков? – задала я вопрос директору Музея истории природы сэру Нилу Чалмерсу. – Как насчет того, чтобы школьники и студенты – к примеру, российские учащиеся! – смогли побывать на виртуальном уроке биологии, экологии, природоведения в Дарвинском центре? Чтобы лекционный зал центра расширился до, скажем так, аудитории мирового масштаба, став кафедрой естествознания для всего мира?
– Это на самом деле очень интересная идея, – ответил сэр Нил. – И воплотить ее в жизнь было бы просто замечательно. Хотя, честно говоря, в таком масштабе она пока просто не приходила нам в голову. Однако обещаю, мы обязательно продумаем такую возможность!
– А может ли российский студент или аспирант получить доступ к материалам Дарвинского центра и делать здесь свою дипломную, курсовую работу? Трудиться над научной темой? – этот вопрос я задала профессору Филу Рейнбоу.
– Это абсолютно реально, если у вашего молодого исследователя есть для этого финансовые возможности и если он будет снабжен рекомендациями своего учебного заведения, чтобы мы могли быть уверены, что наш зарубежный визитер, что называется, не пришелец с улицы.
…Так что добро пожаловать в Дарвинский центр! Тем паче что у этого музея будущего впереди еще немалое будущее. В 2007 году запланировано открытие второй фазы Дарвинского центра, который станет музеем энтомологии и ботаники, представив в своей коллекции 28 миллионов насекомых и 6 миллионов видов растительного мира.
Ольга ДМИТРИЕВА
Лондон
Выбор читателей
Комментарии