Карельская снегурочка Станет ли заведующая районным отделом образования заряжальщицей барабанов ткацких станков?

Недавно я разбирала старые бумаги и нашла одно свое удостоверение, о котором забыла, – могу работать заряжальщицей барабанов ткацких станков. Этому нас в школе обучали. Думаю, выгонят с работы – пойду в заряжальщицы барабанов…
Я смеюсь шутке, в которой, как водится, есть доля правды: менее амбициозного руководителя, чем Татьяна Сеппянен, не встречала. Уже более двух лет она возглавляет отдел образования администрации Пряжинского района, но на начальника совсем не похожа.
…Татьяна Павловна встречала меня ранним утром у порога двухэтажного блочного дома – по местным меркам, жилье приличное. Пока завтракали, рассказала, что получил квартиру муж-“афганец╩. По сути, дома тогда не было, стояла голая коробка – в божеский вид квартиру приводили своими руками.
Потом с Татьяной Павловной мы отправились в среднюю школу, единственную в поселке, – у нее там был урок истории в 6-м классе. Я была уверена, что у порога начальника отдела образования будет встречать руководство школы и под белы рученьки проводит прямо в класс. Ничуть не бывало! Мало того – долго искали свободное помещение, где бы Татьяна Павловна Сеппянен могла провести урок… Возможно, столь сдержанное отношение к начальству объясняется тем, что в районе проживают в основном карелы, народ с большим чувством собственного достоинства.

Незадолго до этого прошла февральская акция протеста, в которой активно участвовали и учителя района. Сеппянен, поддерживая их требования, в то же время решительно выступила против приостановки работы.
– Меня упрекают в том, что я сама, когда была учителем, участвовала в забастовках, – объясняет Татьяна Сеппянен. – Да, это так, но теперь я считаю, что работу прекращать нельзя. Родители в Святозере так и сказали учителям: “Мы же из-под коровы не уйдем!╩ Живем скудно, с новым Налоговым кодексом денег в районе еще меньше стало. Когда принимают бюджет, понимаешь: начнешь перетягивать одеяло на образование – пострадает наша же социалка – культура, медицина. Не хочется жить по таким-то законам.
Учитель истории Татьяна Сеппянен стала известной благодаря конкурсу “Учитель года╩. В 1995 году она выиграла первый республиканский конкурс, стала лауреатом российского. И это при том, что на районном была лишь четвертой!
Прошло шесть лет после республиканского конкурса, но я хорошо помню ее на сцене – маленькую, очень скромно одетую, в стоптанных туфельках. Но Татьяна Сеппянен не стушевалась среди внешне более эффектных конкурсантов, и вскоре зрители, пораженные остроумием, блистательной афористичностью ответов пряжинской учительницы и ее среднерусским говором, начали дружно за нее болеть.
Тут необходимо пояснить, что фамилия Сеппянен у Татьяны по мужу, а вообще жила и училась она в далеких от Карелии краях.
– Когда я поступила в Костромской пединститут, полгода страдала, что на “о╩ говорю. Мне и в голову не приходило, что можно не комплексовать по этому поводу. Как говорила моя бабушка: “Зачем мне говорить по-вашему, говорите вы по-моему╩.
Татьяна Павловна чуть-чуть изменяет интонацию и ритм речи, и я будто наяву вижу ее бабушку.
– Откуда актерские способности?
– С детства на сцене, с пионерских времен. Всегда участвовала в художественной самодеятельности, была вечной Снегурочкой. Я очень медленно росла, поэтому костюм Снегурочки мне лет шесть подходил. Что интересно – и сапожки тоже. Еще будучи ребенком, могла организовать игры, хороводы человек на двести. И факультет, на котором я училась, располагал к творчеству – историко-педагогический. Нас готовили к вожатской работе. Занималась в театре педагогических миниатюр.
Возможно, с той поры у Татьяны Сеппянен особое отношение к слову:
– Для сельской школы в первую очередь важен учитель, который обладает даром слова. Он приходит в класс, где порой сидят два-три ребеночка, и самое главное, чтобы они его хотели слушать. Поэтому сельского учителя надо учить говорить – доходчиво, красиво. А компьютер… Спасибо, конечно, президенту, но в сельской школе он не решит проблем.
… В Пряже я не была несколько лет. Поразилась тому, что теперь автобус высаживает пассажиров у окраины: дороги в поселке такие занесенные, что машинам не проехать (стояла ранняя весна, еще лежал снег). Не знала, как уехать обратно: проходящий автобус, предупредили, может Пряжу миновать, и тогда придется голосовать на трассе. И это проблемы не только командированных – все труднее становится доставлять детей в школы из маленьких деревушек и даже из военного городка.
А ведь почти все средние школы района и некоторые основные – на подвозе, учеников собирают по маленьким деревенькам. Школьный автобус Эссойльской школы делает несколько рейсов, первых ребят привозит в начале восьмого утра! То есть вставать им приходится ежедневно в шесть – полседьмого, домой попадают лишь после трех. Татьяна Сеппянен считает это противоестественным, она за то, чтобы сохранить маленькие школы.
– В Савиновской начальной школе в первом классе всего одна ученица, Василиса. Она и учительница существуют друг для друга. Если девочка не понимает состав числа, учительница ищет другую придумку, чтобы разъяснить тему. И все это тихо, спокойно, психика ребенка не страдает. Еще вопрос, где качество обучения выше…
Последним утверждением Татьяна Павловна заочно полемизирует с теми столичными реформаторами, которым никак не дают покоя маленькие школы. Мол, и обучение там не на уровне, и обходятся казне слишком дорого. Хотя опыт Карелии показывает – там, где закрывают школы, земли запустевают, а деревни постепенно умирают. Нужно, убеждает Сеппянен, вкладывать средства не в школьные автобусы и интернаты, а в подготовку учителя для маленьких школ, обновление оборудования, чтобы не страдало качество обучения. Что такое интернат, она знает не понаслышке.
– Мама нас одна воспитывала. Брата отдали в интернат, и ему там очень понравилось. Попал к хорошему учителю рисования, стал художником. И меня решили отдать в интернат: раз Яшке понравилось, то и Таньке понравится. А я, как приехала туда, сразу заболела. В моей жизни первого класса не было – я весь год от тоски по больницам провела. Во второй класс меня все же сунули – мол, потянет, так потянет. Но скоро мать поняла, что меня бесполезно в интернате держать, и перевела в городскую школу. И еще год, пока я привыкала, был потерян. Чувствовала себя в школе какой-то ущербной – откуда-то из интерната взялась. Полгода у меня ушло, прежде чем я научилась записывать в дневник домашнее задание. Помню, мама приходит с вечерней смены часам к одиннадцати и спрашивает: “Сделала уроки?╩ А я не понимаю, что их надо было записать! И она с “летучей мышью╩ – керосиновой лампой – в дождь и слякоть идет разыскивать моих одноклассников, чтобы спросить, что мне задано… Для меня интернат – это страшно. Если есть родители, не нужно отрывать от них ребенка, это разрушение семьи.
Татьяна Павловна чувствует вину перед собственными детьми за то, что приходится часто уезжать в командировки. Для общения с ними остается совсем мало времени. Аня только что окончила четвертый класс, любит, когда мама шьет куклам наряды. “Один из способов реабилитации╩, – виновато поясняет Татьяна Павловна, а дочь с гордостью показывает маленькую куколку, одежку для которой сшила мама. Длинноволосая красавица Наташа уже совсем взрослая, окончила восьмой класс. Она увлекается общественными науками, не раз участвовала и побеждала в граждановедческих конкурсах.
– Меняются ли со временем дети? – спрашиваю у Сеппянен, вспомнив утверждение многих педагогов, что нынешние их ученики сильно уступают прежним.
– Мне кажется, нет. Меняется окружающая жизнь. Маленькая Аня читает сейчас такие книги, которые когда-то читали мы. Она уснет, а я за чаем все эти детские книжки перечитываю. И я потрясена: неужели так быстро ушло то время? Аня читала в первом полугодии “Старика Хоттабыча╩ и недоумевала: “А что это такое: “Все звено боролось с подсказками╩?╩ А та жизнь ушла, и дети, которые этого не понимают, кажутся нам другими. Потом они читали “Динку╩ Осеевой. Мне трудно дочери объяснить, почему отец у Динки скрывается, революционный пласт ей совершенно не понятен, а мы-то на всем этом выросли! Не дети другие – это мы другими стали.
– Приближаемся мы к гражданскому обществу или еще страшно далеки от него? – спросила у Татьяны Павловны после того, как Наташа, отвечая на вопросы очередного граждановедческого конкурса, поинтересовалась у меня чем-то связанным с журналистикой.
– Не страшно далеки, но работы еще много. У нас часто школа одинока в попытке воспитать правовое сознание – вокруг-то что творится! Дети понимают, что в реальной жизни закон не всегда их защищает. Хотя есть прецеденты и я рассказываю о них, допустим, когда человек с помощью суда добился справедливости. Но сейчас порой непонятно, какому закону как начальник отдела образования я должна подчиняться. У нас идет противостояние с СЭС. Иногда возникает угроза закрытия школы – за несоблюдение закона “О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения╩. А это просто нереально в наших условиях, когда не выполняется другой закон – о социальных нормативах, по которому мы должны получать средства не только на зарплату и питание детей, как сейчас. То есть очевидно противоречие между реализацией двух законов. А детям сложно объяснить, почему трудно выполнить закон. Для правового государства мы слишком бедны. На нищете не построить уважение к власти, стремление платить налоги. Бедный учитель не только не будет уважать власть, он еще и в детях взрастит это неуважение.
За тот день, что я провела с Татьяной Сеппянен, увидела, сколько вопросов приходится ей ежечасно решать, часто далеких непосредственно от образования. Причем практически все – неотложные. Следовало утрясти отношения с СЭС, поломать голову над подвозом детей, найти сопровождающего, чтобы отправить ребят в лагерь “Юный педагог╩… Решить судьбу мальчика, маму которого зарубил топором сожитель… Узнать, хватит ли продуктов в школьной столовой до каникул… Следовало поговорить с выпускником, которому готовы дать направление в питерский вуз, но семья опорой ему служить не может… Глава самоуправления Александр Щербаков намерен дать молодым педагогам 50-процентную надбавку – хорошо, нет слов, но деньги нужно искать у себя же… (К концу учебного года надбавку молодые педагоги получили. – Н.М.) Еле выкроила Татьяна Павловна минутку, чтобы забежать в школьную библиотеку к Елене Павловне Гришкалаускене – обсудили не только дела, но и помечтали о летних поездках за ягодами.
Вся эта круговерть поневоле заслоняет то, что удалось сделать в районе за два с небольшим года. Всерьез занялись этнокультурным образованием, ведь район заселен по преимуществу карелами. Отремонтировали три школы, появилось несколько автобусов. Поддерживаются одаренные дети, как выразилась Татьяна Сеппянен, “создаем культ отличника╩. Александр Щербаков даже учредил для медалистов стипендии. Ребята успешно участвуют в республиканских олимпиадах. Наконец, учителя района неизменно в последние годы становятся лауреатами республиканского конкурса “Учитель года╩. Как тут не вспомнить броское утверждение, что у нас кризис не образования, а кризис в умах….
– Сразу хочется спросить – в чьих? – подхватывает Татьяна Павловна. – Кризис – это противоречие, не упадок. И противоречие, на мой взгляд, между взглядами людей трех поколений, которые сейчас работают в школе. Это те, кто работал в советской школе, потом мы, чьи студенческие годы и начало работы пришлись на перестройку, и, наконец, молодые учителя, которые пришли за последние пять лет и росли уже при рыночных отношениях. У нас уже меньше стереотипов, а у молодых их нет вовсе. Они быстрее усваивают правовую основу нашей деятельности – например, как себя защитить, у них нет потребительского отношения. Образование уже не отгородить от рыночных отношений – нет в стране столько денег. Труднее всего перестроить свое сознание, понять, что нужно и самим крутиться. Городские учителя уже почувствовали конкуренцию, думают о повышении квалификации, а сельские все ждут командировочных…
…Недавно услышала, как наши педагоги рассказывали гостям из институтов повышения квалификации соседних областей о Татьяне Сеппянен: “Неброская с виду, а какая толковая!╩ Ну, думаю, репутацию Татьяна Павловна уже заработала, значит, удостоверение заряжальщицы барабанов ткацких станков можно убрать подальше.
Наталья МЕШКОВА
пос. Пряжа,
Карелия