Каре под музыку Вивальди

Перипетии с пенсией за выслугу лет

Такого кульбита от себя Людмила Соловейчик не ожидала. Ну нравилось стричь. Да мало ли чем мы тешим себя на досуге. А тут так подгадали одна за другой две беременности, что неуемная мать взяла между ними и окончила колледж по специальности ╚парикмахер╩.

Долгое время Людмила Николаевна скрывала от мужа и друзей, что парикмахерское дело начинает перевешивать фортепианные пристрастия.

– Приду, бывало, в девятиэтажное общежитие и, пока всех не постригу, не ухожу домой. Это я так сама себе доказывала, что, раз надумала, стану настоящим парикмахером. Я ведь 16 лет училась играть на фортепиано и 10 лет преподавала музыку. Через себя, привыкшую к ╚аристократическому╩ труду, надо было переступить. Год на это ушел.

Она назначила цену за стрижку, причем независимо от сложности, ну просто смехотворную – 4 рубля. Чтобы нарастить мастерство, а не ради заработка. При этом не халтурила. Конечно, желающие обрести модельную стрижку за почти символическую плату рисковали получить на голове типичное не то, но и начинающий мастер тоже рисковала утратить из-за неудач клиентов. Но все обошлось.

О возвращении в музыкальную школу вопрос уже не стоял. Но педагога выкорчевать из себя Людмила Соловейчик и не пыталась. Ни разу не пожалела и о том, что окончила музыкально-педагогический факультет Самарского государственного педагогического университета.

– Не будь у меня педагогического образования и не начитайся я по своей воле психологической литературы, как бы общалась с клиентами? Мне так в юности хотелось, чтобы парикмахер со мной поговорил, выспросил, что я хочу, убедил, что задуманная прическа мне не к лицу, предложил свой вариант. Никто ни разу ко мне не присмотрелся. И поэтому я в знак протеста против такого неуважения к клиенту со своими беседую. Научилась с первого взгляда определять, кто передо мной, что больше подойдет к его типу лица, как лягут волосы.

Именно педагогический подход к делу помог Людмиле Соловейчик разработать собственную систему обучения парикмахерскому мастерству всех желающих – от школьников до пенсионеров. Когда она, учась в 14-м колледже, увидела толстенные папки с фасонами причесок, испугалась: за целую жизнь этого не освоить. А студентов заставляли переписывать и перерисовывать как можно больше образцов. Не надо было этого делать, оказывается. Все стрижки подразделяются на овальные и каре и на сочетание овала и каре. А височки, челочки – это уже детали, которые можно варьировать. Разработав свою систему профессиональных координат, Людмила Николаевна облегчила процесс усвоения парикмахерского мастерства. Не упростила, а облегчила.

Хозяин парикмахерской, где она начинала, приговаривал: сначала давай теорию, потом – практику. Так делают везде, оттого недоучки сейчас стекаются к Людмиле Николаевне. Она все делает наоборот. Показывает, рассказывает, предоставляет ученикам возможность, стричь клиентов, исправляет их ошибки, дает теорию. При этом берет за 2 месяца обучения тысячу рублей. И, прослышав, что есть такие курсы, где действительно можно научиться выполнять модельные стрижки, а не погружаться в ╚голую╩ теорию, бесполезную для парикмахера без практики, едут в Самару из Кинеля, Кошек.

– Я понял здесь, что после школы окончу еще одни курсы и буду работать парикмахером, – признался одиннадцатиклассник 106-й школы Саша. – Я уже научился делать химическую завивку и прическу ╚Аврора╩.

– Он очень хороший парень, – шепотом сказала его клиентка, учительница с сорокалетним стажем работы Александра Алексеевна. – Мне было неудобно, что ученик, пусть и не мой, мыл мне голову. Но сделал он все, как надо.

Забавный этот эпизод – еще одно подтверждение непредсказуемости житейских коллизий. И школьники, и педагоги учатся у Соловейчик, и пенсионеры: кто для себя, а кто и ради хлеба насущного. Я поинтересовалась, сколько человек за 8 лет существования курсов прошло через них. ╚Армия! Меньше 16 человек в группе не бывает. Через 2 месяца – новый набор. За обучение беру 450 рублей╩. – ╚И вы не боитесь конкуренции?╩. – ╚Какая конкуренция! К плохому мастеру вы второй раз не пойдете╩.

Отныне лично я уже не буду экспериментировать на себе, как раньше. Бывало, доверяла свою голову любому мастеру, который на вопрос: ╚Можете сделать меня на 3 года моложе?╩ – соглашался рискнуть. А тут еду в троллейбусе, а меня спрашивает пожилая женщина: ╚Что это у вас за прическа – каре? Уж очень она вам идет╩. ╚Нет, это каре на ножке╩, – со знанием дела поправила я и порекомендовала обратиться в лицей ╚Гармония мира╩, где арендует площадь хороший мастер причесок, учитель будущих мастеров Соловейчик.

Мне нравится, что Людмила Николаевна воркует со мной и со своими разновозрастными учениками. Тактика у нее такая: носом в брак неумеху не тыкать. Но если кто-то за 2 месяца ничему не научился, а такого не случается, мастер и дальше готова обучать за свой счет, чтобы, упаси Бог, не просочилась информация, будто Соловейчик не умеет учить.

Видимо, педагогическая жилка в ней настолько крепка, что не может она, 8 часов кружа от кресла к креслу, позволить надеть тапочки. ╚Педагог обязан быть на высоких каблуках! А я остаюсь педагогом╩, – говорит она и хитро добавляет: ╚Моя трудовая книжка – в сельском лицее. Зарабатываю там пенсию по выслуге лет как преподаватель╩. – ╚В городе разве нельзя было что-то сыскать?╩ – ╚Да я работала педагогом дополнительного образования, но этот статус, увы, на пенсию по выслуге лет не влияет. Такая вот незадача. Нашла место, где меня записали преподавателем╩.

Да, в этой ситуации хоть горшком пусть назовут. Здравомыслящий человек вынужден искать способ, как обойти неразумный закон. Так что в этом году, подстраховавшись таким образом, Людмила Николаевна станет, несмотря на полную нестыковку внешности с обретаемым статусом, пенсионеркой. Но она не собирается бросать собственное дело, которое, правда, не приносит барышей. Едва хватает заработанного после уплаты за аренду помещения и покупки для работы инструментов, средств по уходу за волосами на безбедную жизнь. Но выхода другого нет: зарплаты мужа, школьного учителя, и ее лицейской не хватило бы, чтобы достойно вырастить троих детей.

Во дворе ветхого домишки Соловейчиков в центре города забетонировано некое пространство, на котором сооружены странные тумбы и приспособления. Это ни больше ни меньше астрономическая площадка. Здесь учитель физики и астрономии Олег Соловейчик со своими учениками и собственными детьми наблюдает за звездами. Случается, по ночам читает лекции для целого класса учеников из других школ. На днях с помощью своих телескопов и мощных биноклей показывал ребятне появившуюся на небе комету .

Как-то местный журналист, готовя об Олеге Ефимовиче передачу на телевидении, допытывался, откуда у бедного учителя такие средства на приборы, зарплата-то у него 800 рублей плюс 200 за кружок в Центре технического творчества. А как узнал, что и лекции тот читает бесплатно, и своими приборами дорогостоящими дает пользоваться ученикам, и вовсе выставил того на экране чудаком. А зря. Ведь Соловейчик всерьез намеревался построить у себя во дворе обсерваторию, несколько лет по кирпичику собирал для этой цели по городу. Не для себя лично. Но чиновник из администрации просьбе учителя разрешить строительство отказал: дом идет под снос.

Я спросила у Людмилы Николаевны, как она относится к такому вот ╚дорогостоящему╩ романтику-мужу. ╚Я знала, когда выходила за него, что денег от такого мужа не дождешься. Но с другими мужчинами мне было скучно. Так что я сама потакаю ему в увлечении астрономией – второй вуз закончил. И заработанные на курсах парикмахеров деньги даю на телескопы и на литературу по астрономии: уже два шкафа книг накопилось╩. Она так философски-спокойно рассуждала о своем безденежном бытии, о том, как, с точки зрения прагматизма, нерационально тратит семейный бюджет – на звезды, чтобы их разглядеть на бездонном небосводе, что мне показалось, будто самое основательное в ее жизни сооружение – это семья, фундаментом для крепости которой и стала та забетонированная мужем астрономическая площадка. Иных ценностей не нажила, да и не планирует нажить.

Наверное, искренне утешаясь, что счастлива, моя пригожая, подтянутая и никогда не унывающая героиня уже и не помышляет о другой жизни. Она сама начертала траекторию своей судьбы, в которой не будет Черного моря, Сейшельских островов – вообще никакой праздности и излишеств. И бесполезно ей пенять, что своим образом жизни она фактически попирает все завоевания социализма в сфере социальных завоеваний для трудящихся.

Галина СЮНЬКОВА

Самара