Каменный Индюк. О чем молчат горы

Вздернутая вверх голова, распушенные перья, заносчивый и претенциозный вид… Верхняя часть горы очень напоминала индюка. В этой гряде Северного Кавказа, недалеко от Черного моря, три приметные вершины стояли рядом. Две из них местные адыгейцы именовали общим названием Симашхо – Каменная груда, состоящую из двух гор – Большой и Малой, и самую узнаваемую – Индюк.

Во время кавказской войны в 30-е годы ХIХ века русский генерал Алексей Вельяминов оценил стратегическое значение этих мест и одно из первых укреплений на Черноморском побережье велел построить в долине, где сливаются две речки – Пшенаха и Черепси, совсем рядом с Индюком и соседними с ним вершинами. Место слияния так и именовалось – «Двуречье», на адыгейском языке – Туапсе («ту» – два, «псы» – вода, река). Затем общую реку прозвали Туапсинкой, а два ее притока Скакухой и Бешенкой. Воробью по колено, но в ливни, соединяясь в бурный поток, они сносят мосты и прибрежные постройки.

Выросший в 1896 году из посада город стал именоваться Туапсе. Рос он небурно, но постепенно обретал такое приметное значение, что к 1914 году к нему с кавказских предгорий протянули железнодорожную ветку. Несмотря на преграды, под горами пробили двухъярусные тоннели. С Индюка открывается великолепный вид на окрестные высоты, на море и Туапсе. И не только вид. Стратегическое значение и этих вершин, и железной дороги, и туапсинского порта в штабах и на местности оценили гитлеровские генералы, когда в июне 1942 года совершили невиданный прорыв фронта на юге и устремились к Сталинграду, к Волге и на Кавказ – к нефти.

Автору этих строк пришлось школьником, девятиклассником вместе со своими сверстниками уходить от немцев по тем дорогам, по которым отступали войска Красной Армии. «Отступали» – не то слово, катились, бежали в панике – одним словом, драпали. Тогда и родилось такое понятие – «драп-марш». Мы, пацаны, с нашими школьными представлениями о географии уже обсуждали вопрос, как будем через Иран перебираться в Индию – к союзникам-англичанам…

Казалось, уже ничто не сможет остановить эту сорвавшуюся отступающую лавину войск и тыловых частей. Но все же остановили ее наши простые автоматчики – им было приказано стрелять… по таким же нашим простым бойцам и командирам, если они не прекратят отступление и не повернут в сторону врага. Это были так называемые заградительные отряды, которые спешно создавались по отданному тогда, совершенно секретнейшему знаменитому приказу №227. И уставших бойцов (тогда их еще не принято было называть солдатами), и испуганное начальство с разными высокими знаками отличия – кубарями и шпалами, и нас, желторотых 17-летних, задержали здесь по дороге под Туапсе и перед толпой зачитали этот 227-й: «Наши войска без приказа Верховного Главнокомандующего оставили города Ростов, Новочеркасск, Миллерово… Народ проклинает Красную Армию, которая оставляет на растерзание врагу стариков, женщин и детей… Нужно учиться у врага, как учились наши предки… Нужно по типу немецких заградительных отрядов создавать и ставить в тылу неустойчивых частей наши заградотряды… Нужно по типу немецких штрафных рот и батальонов создавать у нас штрафроты и штрафбаты и отправлять в них трусов и паникеров… Ни шагу назад!»

Более полвека спустя я прочитал этот приказ (подписан он был Сталиным как Верховным), опубликованный в печати. Но в нем этих слов «народ проклинает…» не было. Нужно полагать, подредактировали. По моему мнению, этот, мягко говоря, жесткий, громовой, грозный, ошарашивающий (и какие еще к нему эпитеты приложимы?..) приказ был знаковым, стал одной из составляющих, предопределяющих причин нашей победы.

Под Сталинградом, Майкопом, Туапсе пошли ожесточеннейшие бои. Гора Индюк так часто повторялась в сводках и в нашем обиходе, что абсолютно потеряла ассоциативное звучание, напоминание о ее форме. Ночью и днем с ее стороны неслась беспрерывная канонада. Гитлеровцы два раза в день с точностью до минут в 11.00 и 16.00 высылали идущие волнами авиационные эскадрильи и вели, как сейчас сказали бы, «ковровые» бомбардировки Индюка, окружающих высот и туапсинского порта. Индюк запомнился бесконечным потоком раненых, доставляемых с его окрестностей. Трупы не успевали закапывать там, на склонах и у подножия. В атаках и контратаках высоты переходили по нескольку раз от наших к немцам…

Через полвека я снова оказался в Туапсе, у Индюка. Не только былое откликалось в памяти, но и бросалось в глаза современное. На берегу и у подножия скопилось много отбросов и мусора. Особенно пластиковых бутылок и посуды. Они не разлагаются, морская вода не берет, снова и снова выбрасывает на берег. Ни одна цивилизация прошлого не оставила таких вредных отходов.

Среди выброшенных «непотопляемых» пластмассовых игрушек – пистолеты, ружья, автоматы – таким оружием малыши целятся в пап и мам, дедушек и бабушек, а уж чужих теть и дядь и сам черт велел косить, играючи, автоматными очередями. Готовим к войне, разбою с пеленок?..

Ну стоит ли рожать и растить детей для смерти, убийства, когда они не познали жизни, любви, не разглядели этого прекрасного мира? Об этом напоминают неразумным двуногим особям, претендующим на звание гомо сапиенса, Индюк и соседние высоты. Особенно горы привлекательны весной, когда склоны покрыты разнообразными породами зеленеющих деревьев: грабами, буками, соснами, каштанами, яркими цветами альпийских лугов, впитавшими все краски радуги: ландышами, тюльпанами, маками.

Местные жители, гости, туристы и экскурсанты идут к памятнику. К местам бывших здесь боев, к подразумеваемым могилам… Перемешанными, неразделенными остались тут бесчисленные кости советских и немецких солдат. Мальчишки любят находить «сувениры» – гильзы от патронов, ржавые обломки оружия, остатки армейской амуниции. И натыкаются на неразорвавшиеся мины, гранаты, снаряды. Травмы и жертвы почти каждый год…

И еще одна наглядность. Среди того мусора у подножия горы и на берегу моря – множество выброшенных шприцов. Их в изобилии оставляют наркоманы на улицах, во дворах городов и весей. Но тут, среди чудной южной природы, соседства гор и моря, эти орудия мучительного самоубийства особенно вопиющи и несуразны. К чему придут люди («цари природы»!) с их выбором – войн, наркотиков, СПИДа и бездуховности? Или, может, природа сделает свою выборку, сама избавится от безвольных алкоголиков, наркозависимых, извращенцев, садистов-террористов и сохранит здоровую часть человечества?