На чтение: ≈ 25 мин.Когда в 1991 году Советский Союз раскололся на пятнадцать суверенных держав, словно он был из тонкого, хрупкого хрусталя, хотя всеми, особенно советскими, людьми воспринимался нерушимой гранитной крепостью, созданной на все времена, многие испытали сильнейший шок. Все в страхе спрашивали: а что с нами будет завтра, послезавтра? Даже руководители западных стран были напуганы: а вдруг начнется гражданская война между бывшими союзными республиками из-за территориальных и имущественных притязаний, а Джордж Буш-старший специально встречался с президентом Украины и уговаривал его не выходить из Союза.
Преодолев растерянность, новые страны начали обустраивать свою, отдельную от «старшего брата» жизнь. В России это историческое событие было воспринято более болезненно, за что нас упрекали в имперских амбициях. Русские люди испытывали тот же комплекс неполноценности, ту же потерянность, то же унижение, какое испытывали немцы после поражения в Великой Отечественной войне.
Мы переживали кризис национальной идентичности. Политики, писатели, представители общественности вопрошали: кто мы такие? Какое у нас истинное (неискаженное многочисленными газетными статьями, вновь вышедшими историческими книгами) прошлое? Можем ли мы им гордиться? Или все, что с нами во все времена происходило, было скверным и даже позорным?
Мы до сих пор не осознали, кто в ответе за страшные трагедии, происходившие с нашим народом. Большинство наших людей не готовы взять на себя ответственность за то, что случилось со страной в XX веке. Немецкий философ Фальк Бомедорф считает, что общество, не желающее осознать свое прошлое, обречено повторить его.
Нужно общее покаяние. Правда, оно прозвучало, но не в той мере, в какой должно быть. Во время захоронения останков семьи последнего русского царя президент от имени всех потомков покаялся перед всеми предками. Но это только начало всеобщего покаяния за прошлое, чтобы, очистившись, мы смогли двигаться дальше. Как относиться к своему прошлому? По этому поводу нет в обществе единого мнения, есть лишь очень большой разброс оценок.
В стране ощущается кризис государственной идеологии. И хотя правящие круги осознают, что отсутствие объединяющей общенациональной (общегосударственной) идеи мешает и властям, и всему народу, разделенному и политическими взглядами, и экономическим положением, никаких внятных предложений по этому поводу не высказывают. Правда, в 1996 г. Ельцин заявил, что России сегодня нужна общенациональная идея. И сразу после этого возникла дискуссия. Начались публикации в газетах и журналах, этой проблеме посвящались специальные телевизионные программы, эту проблему исследовали ученые, историки, писатели.
Те, кто говорил о необходимости немедленной разработки новой идеологии, часто подкрепляли свои доводы цитатами из работ русских философов конца XIX – начала XX века – Николая Бердяева, Ивана Ильина, Василия Розанова, Павла Флоренского. Вслед за Бердяевым современные философы предлагали обратиться к русско-славянской идее, они, как правило, никакой поправки на другое время, другую эпоху не делали.
Представители как исполнительной власти, так и законодательной (за исключением депутатов, выступавших от имени своих партий) своих вариантов национальной идеи не предлагали. Зато наши многочисленные политические партии то и дело говорят о ее необходимости и о том, что она должна собой представлять. Скажем, для монархистов главным объединяющим началом должны стать православие и монархия. Коммунисты, естественно, считают главной объединяющей идеей коммунистическую, а КПРФ – честью и совестью и современной эпохи. Правые партии по-прежнему игнорируют переживаемый россиянами кризис национальной идентичности и не предлагают никакой национальной идеи. И это, видимо, одна из причин того, что они проиграли на выборах. Они вообще стараются не обращаться к историческому прошлому нашей страны.
Что нам мешает найти свою национальную идею, понять, что мы хотим, куда мы идем? Мы продолжаем поиски своего пути. Конечно, у нас особый путь, особая своя судьба, как особый путь и судьба у любой другой страны, любого отдельного человека, потому что каждая страна, каждый отдельный человек отличаются друг от друга, что отвечает природному и историческому разнообразию.
Кстати, мы не едины в своем представлении о своей особости, неповторимости, богоизбранности. Скажем, латыши тоже считали себя особым богоизбранным, мессианским народом.
Для развенчания этноцентризма многое сделал русский философ Сергей Трубецкой. В своей книге «Европа и человечество» призывал всех, и людей России в особенности, понять, что «ни я, ни кто другой не есть пуп земли, что все народы и культуры равноценны, что высших и низших нет». Вместе с тем у каждого народа есть свой способ самопознания, в этом случае можно говорить о существовании французской, английской, китайской, греческой идеи, потому что каждому из названных этносов свойственно заниматься самопознанием.
Сегодня мы в очередной раз оказались на распутье. Ищем себя в этом мире, ищем свою национальную, то есть общегосударственную, объединяющую идею. Если она нужна, то какой должна быть? На этот вопрос представители нескольких западных стран ответили отрицательно. Скажем, доктор философии, профессор института истории Лодзинского университета Эдвард Вишневски сказал: «В Польше нет национальной идеи, она и не нужна». Но вот как писал французский писатель Виктор Гюго: «Наша жизнь – путешествие, идея – путеводитель, нет путеводителя, и все останавливаются».
Мнения российских ученых и представителей общественности разделились: одни считают, что национальная идея необходима, и предлагают различные ее варианты, другие утверждают, что никакой необходимости в такой идее нет, тем более что она может нанести непоправимый вред.
А каково ваше мнение? Сегодня мы открываем рубрику «Дискуссионный клуб». Первое обсуждение посвящено именно этой проблеме: нужна ли России национальная идея?
Социальный
миф опасен
Когда начинают говорить о национальной идее, я вспоминаю высказывания Жоржа Сареля об идее социального мифа. Думаю, что где-то национальная идея перекликается с идеей вождя, который придет и скажет: вот идем туда-то, и все пойдут за ним. Но горький опыт многих стран показывает, как опасен социальный миф, потому что чаще всего он ведет в никуда. И с этой точки зрения я думаю, что национальная идея, как нечто объединяющее народ, рождается из опыта, из самой жизни, она не может идти сверху, чтобы кто-то придумал ее для всех. Это что-то перекликается с авторитарной этикой.
Когда кто-то придумывает нечто в виде цели, в виде ценности, а потом это накладывается на общество, внедряется в его сознание, и с этой точки зрения я согласна с Эрихом Фроммом, который писал, что любая авторитарная этика эксплуататорская. Если кто-то придумывает идею, значит, ему лично, или этой партии, или этой группе людей это нужно. Нужно, чтобы все ее приняли. Здесь есть идея покорности, бездумности, подчинения. Ну как может быть в обществе, как наше сегодняшнее, – с разными условиями жизни, с разными взглядами – единая идея? Мы знаем, что это единство чаще всего бывает у какого-то класса либо у единой нации. А мы живем в многонациональной стране, поэтому я считаю, что прав наш президент, который сформулировал, пожалуй, две очень важные позиции. Это диктатура закона. И моральные ценности.
Я думаю, что именно вокруг этого надо строить изменения жизни. В этом можно видеть некие перспективы успокоения общества и стабилизацию нашей жизни. Ну а если говорить о моральных ценностях, то, естественно, надо обращаться к общечеловеческим ценностям. Это ценность человеческой жизни, это ценность свободы, ценность достоинства человека, уважение к его правам.
Конечно, может быть некая идея, довлеющая над всем, чтобы объединить общество для решения общих проблем. Это скорее стратегия общества, чем национальная идея, но лежащая где-то на очень реальной почве.
Наталия ЭЛИАСБЕРГ, доктор педагогических наук, Санкт-Петербург
Нужно поддержать чувство собственного достоинства
Что я понимаю под национальной идеей? Идею совершенного, справедливо управляемого государства, учитывающую особенности исторической общности людей, складывавшейся в процессе формирования общих территориальных, экономических связей, литературы, языка, культуры и характера.
Еще в древности мыслители разрабатывали проекты идеального общества. Далекие от реальной действительности, они, тем не менее, воздействовали на неё, потому что выполняли две функции (критическую и нормативную): содержали отрицание существующего порядка и позитивный идеал.
Что касается России, то она, в ХХ веке ставшая площадкой для реализации коммунистической идеи, заняла ведущее положение в мире. Народ с энтузиазмом трудился над созданием мощного военно-промышленного комплекса для защиты завоеваний социализма, но сам терпел лишения. В надежде улучшить экономическое положение своего народа реформаторы обратились к демократической идее. Но пока она принесла только нравственные страдания народу – могущество страны разрушено, жертвы, которые принес ради него народ, оказались напрасными, сам он повержен в еще большую нищету. Дух народа сломлен.
В такой обстановке необходима национальная идея, которая могла бы проникнуть в жизнь простых людей, влить в них силу для осуществления социального идеала. В свое время Чаадаев при всем критицизме определенно заявлял: у России «не одни только пороки, а среди народов Запада одни только добродетели, избави Бог». Нам бы государственной и информационной политикой поддержать чувство собственного достоинства россиян и, опираясь на опыт и мысль не только деятелей метрополии, но и российской диаспоры, разбросанной по миру в результате социальных катаклизмов, выработать правильную национальную идею, которая позволит достойно вписаться в объективный процесс глобализации.
Тамара БЕЛОВА, учитель экономики
Что нас объединяет?
Официальной доктрины или идеологии, которая бы объединяла американцев, не существует. Большинство американцев просто-напросто взбунтовались бы против такого документа как слишком догматичного и авторитарного. Как это ни парадоксально, американцы верят, что их объединяют идеи, а не кровное родство или общая национальность. Другими словами, они верят, что едины благодаря общим ценностям, но не хотят, чтобы правительство принуждало их верить в это.
Например, формально педагоги руководствуются четырьмя документами, которые содержат американские политические убеждения. В хронологическом порядке это Декларация независимости (1776), Преамбула к Конституции Соединенных Штатов (1787), Билль о правах (1789) и Клятва верности (1950-е гг.).
Однако первый – это только декларация, поэтому она не имеет законной силы, второй – конституционная преамбула, и это тоже не закон, третий – это конституционные поправки, и они имеют силу закона, но являются ограничителями для правительства, а не побуждают людей к каким-то действиям; четвертый принят конгрессом, но Верховный суд вынес решение, что власти (включая школьные) не могут принуждать граждан произносить эту клятву. Если взглянуть на содержание этих документов, мы увидим следующие американские идеи:
Правительства создаются гражданами, управление страной осуществляет группа выбранных управляющих, которых выбирают граждане, чтобы те представляли их интересы. (Представительная демократия).
Правительственные чиновники не могут стоять над законом. (Власть закона).
Люди обладают определенными неотъемлемыми правами, которые не могут быть у них отняты. (Естественное право).
Все люди созданы равными, у них одни и те же политические права. (Равенство).
Среди этих прав: жизнь, свобода и поиск счастья. (Свобода).
Когда правительство игнорирует эти положения, граждане имеют право изменить или отставить такое правительство.
Фраза в Клятве «Свобода и справедливость для всех» отражает идеи свободы и равенства как основополагающие для общества.
Стивен ШЕХТЕР, профессор университета штата Нью-Йорк
Уход от реальности
Резкие изменения общественно-политической ситуации в России явились толчком к порождению новых идеологических моделей в массовой культуре. Как это всегда бывает в обыденном сознании, построение соответствующих идеологий связано с осмыслением политических событий в свете уже существующих в обществе исторических мифов, которые являются обычной составляющей любого общественного или национального сознания. Именно миф чаще всего является способом самоидентификации общества (или нации) в мире, его отождествления с той или иной культурой, этнической или политической традицией, поскольку отвечает на вопросы: «Какова наша система ценностей?», «Что такое хорошо, что такое плохо?». Работая на самоидентификацию, миф задает ту или иную систему координат, относительно которых определяются исторические и современные события.
Современный исторический миф позволяет упорядочить, «гармонизировать» общество, объясняя современную ситуацию в России и представляя противоречивые текущие события в виде простого и понятного сюжета с ограниченным набором действующих лиц.
Кроме того, миф является средством борьбы различных общественных групп, направленных на утверждение собственной системы ценностей и дискредитацию противников. При этом миф может быть направлен не только против внутреннего, но и против внешнего противника, как для оправдания своих притязаний, так и для утверждения своей государственной и национальной полноценности.
При спокойном развитии событий сам по себе исторический миф не является злом, будучи неотделимой частью любого общественного сознания, а в иных ситуациях он даже способен выполнять психотерапевтические функции, оттягивая на себя накопленные в обществе тревоги и отрицательные эмоции. Но, становясь средством политической борьбы, миф может использоваться как орудие агрессии, направленной на определенные национальные или социальные слои (вспомним хотя бы мифы сталинской эпохи – об обострении классовой борьбы, о внутреннем враге, об уничтожении кулака как класса, о мировой революции, служившие теоретическим оправданием развязанного террора). Все это становилось основой идеологии той поры.
Исторические мифы часто используются властями для управления обществом. Приверженцы советской идеологии идентифицируют себя с советским народом и считают советский период золотым веком России. Носителями такого мифа являются люди старшего поколения, жители малых городов и сел.
Елена ЛЕВКИЕВСКАЯ, кандидат философских наук
Да, мы особые!
Я заранее знаю, что скажут о национальной идее учителя права и граждановедения, которые исповедуют либерально-демократические взгляды; им подавай общечеловеческие ценности. Они не хотят признавать того, что знаем и признаем мы, историки. Вот уже пять веков существует наша национальная идея о том, что Москва – третий Рим, которая была выдвинута старцем Филофеем в ХVI веке и жила в сердцах многих поколений. Да, мы совершенно особые, мы сильно отличаемся и от Востока, и от Запада. И пока русские люди жили по этой идее, в стране было все благополучно. После октябрьского переворота народ под давлением сверху отказался от своей веры, от самодержавия, и тогда страну постигли одни страшные трагедии за другими: гражданская война, коллективизация, массовый террор, убийство царской семьи, Великая Отечественная война, события 1991 и 1993 годов. Когда народ покается в своих грехах, вероотступничестве и вернется к благочестию, к восстановлению монархии. И тогда большинство, надеюсь, воспримет эту идею.
Павел СЕМИВЕРСТОВ, учитель истории, Новгородская область
Чтобы понять себя и Россию
В Германии нет национальной идеи, она и не нужна, думаю, что она не нужна и в России. Более необходимо освободиться от старых мифов. Такие мифы, как «русская идея», «особый путь», «предназначение России», «духовность» русских людей, противостояние «Западу», не только не приносят пользу стране в ее развитии по направлению к современному государству, но и прямо вредят. Они грозят России новой изоляцией; и если она осуществится, это будет, как и всегда в российской истории, самоизоляция. Самоизоляция никому не принесет пользы: ни самой России и ее народу, ни соседям России, ни мировому сообществу.
И тут многое зависит от преподавателей обществоведческих дисциплин прежде всего, от содержания учебников. Просвещение, согласно классическому определению Канта, – это освобождение человека от им же самим обусловленной инфантильности. Это освобождение предполагает процесс обретения самосознания и сознательного осмысления действительности. Это требование имеет особое значение для России, российского общества. Российским гражданам не нужна та Россия, которую «умом не понять». Многие в наше время добавляют к этому мифу, восходящему к стихам Тютчева и ставшему уже неотъемлемой частью российской мифологии, требование: придет время, когда в Россию можно будет не «только верить», но и можно будет понять ее, постичь разумом. Россия и российское общество должны распрощаться с XIX веком, в который вернулись многие представители российской политики. Им надо найти дорогу в XXI век.
Фальк БОМСДОРФ, доктор философии, руководитель, Московского бюро Фонда Фридриха Науманна
Это безвременье пройдет
У нас вот уже несколько лет идут споры о том, нужна ли России национальная идея. Многие пытаются ее создавать, однако авторов постигает еще большая неудача, чем с написанием слов для Гимна России на замечательную музыку Глинки.
Уже сами разговоры на самых разных уровнях о том, что России нужна современная национальная идея, свидетельствуют о том, что народ понимает, что у нас сегодня отсутствует национальная концепция и что она нужна. Видимо, тут требуются яркие лидеры, яркие исторические личности, которые способны повести за собой народ. Но пока их нет. И это вовсе не значит, что они так и не появятся. Сейчас у нас пока некоторое безвременье и безлюдье. Это все временное явление. Такое бывало и не только у нас. Сойдет эта пена, всплывшая в 1985-1991 годах. Поколение олигархов сойдет. Появятся настоящие российские лидеры, которые смогут повести за собой народ. Появится опять национальная концепция: ее надо будет разрабатывать и не по заказу сверху.
Я верю, что выздоровление нации возможно, только нужно вернуться к своим истокам. В 1917 году мы отвергли все: культуру, религию, государственность. За двадцать лет, начиная с 1991 года, мы должны пройти и, думаю, пройдем этот путь к себе и воспрянем духовно. И тогда начнется национальное возрождение. Только для этого необходимы усилия всего общества.
Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук
Выбор читателей
Комментарии