Какой с малолетки спрос?

Пятьдесят семь убийств совершили в прошлом году подростки Приангарья

Черное море, белый пароход

…Артему, пожалуй, никто не даст его десяти. Щуплый, в чем только душа держится, даже внешне он похож на воробушка, уставшего от долгой сибирской зимы. Да и чем Артем не воробушек? Так же, как и эта серая, неприметная пичуга, он кормится тем, что отломится от щедрот сердобольных людей, вечно куда-то спешащих.

Его, стоящего с картонной табличкой “Подайте Христа ради”, часто вижу возле центрального рынка. Встречаю и в других местах, менее хлебных. Уже позднее, когда лед недоверия дал первую трещину, мальчуган пояснил: “Сгоняют”. Вытесняют и более сильные ребята, и взрослые. Бывает, что и милиция устроит переполох, и тогда есть железный шанс угодить в приемник-распределитель, в котором держат таких же, как и он, бедолаг. “Но мне туда нельзя, – с недетской интонацией в голосе поясняет Артем. – Мамка без меня совсем пропадет”.

Мамка, когда напивается, может и побить, не просыхает же она неделями. И все-таки Артем жалеет ее больше, чем себя: “Ее с работы выгнали, а раньше мы жили нормально. Даже на Черное море собирались. Там и вправду так тепло, что и зимней одежды не надо?” Черное море, белый пароход ему и сейчас еще снятся, особенно после того, как продрогшие ноги, настоявшиеся на холоде, уже не держат тщедушное тело. Сжимая в кармане медь гривенников и редкое серебро орластых рублей, он мчится домой. По пути заглядывает в хлебный магазин, потом в “молочку”, остальное выгребает мать.

Урожай собранных медяков раз на раз не приходится: народ сейчас не больно жалостливый. Больше подают как раз те, кто, по наблюдениям Артема, сам перебивается с хлеба на квас. Разодетые дамы и упитанные господа спешат мимо проплыть, вроде бы и не замечая протянутой ладони. Так что источник заработка хоть и постоянный, да ненадежный. Пробовал бутылки собирать, так взрослые отколотили – места, оказывается, давно уже распределены и здесь. Таким образом дали понять: не составляй конкуренцию!

Слово “конкуренция” Артем произносит с видимым напряжением – за спиной всего два класса. Остальное образование он получает на улице. Правда, его не раз пытались усадить за парту, но из школы сбегал постоянно: стыдно туда ходить в изношенной одежонке, да и на что жить?.. Сам того не ведая, Артем как раз и значится в числе многих сотен детей, что не приступили к учебе. Только в прошлом году во время проведения операции “Школа” милиция выявила 7000 подростков, которые не учились в школе. Правда, после того как губернатор Иркутской области Борис Говорин запретил отчислять двоечников, вплоть до личной ответственности директоров, это количество сократилось более чем наполовину. Но проблема осталась.

Впрочем, и немудрено. Так называемыми детскими проблемами в России сегодня занимаются с десяток ведомств, и с каждым годом их количество увеличивается, как и масштабы беды. Сегодня Артем по не зависящим от него причинам одной ногой уже завяз в трясине неблагополучия: осталось сделать еще один шаг, чтобы оказаться в других статистических столбцах. Его сверстники или ребята постарше этот шаг успели сделать.

Юные криминал-бойцы

О проблемах несчастливого детства можно рассказывать по-разному. В том числе и языком милицейских протоколов и сводок. Картина получается драматичная и впечатляющая. Ежегодно более десяти тысяч подростков Приангарья попадают на учет инспекций по делам несовершеннолетних, причем в структуре подростковой преступности преобладают тяжкие виды. Восемь из десяти преступлений, как было объявлено на одной из пресс-конференций, – тяжкие или особо тяжкие. Как показывает анализ, все чаще подростки идут “на криминал” в трезвом состоянии. Достаточно сказать, что в прошлом году иркутские “гавроши” убили пятьдесят семь человек…

Примечательно, но юные криминал-бойцы по характеру преступлений мало чем отличаются от своих старших коллег. Самые “безобидные” из преступлений – вымогательство денег у своих сверстников. В Кировском районном суде Иркутска еще не забыто дело как раз о таких случаях. Поразительно, но все они были отмечены в трех престижных, как принято считать, школах. Вымогатели-старшеклассники до того запугивали свои жертвы, что те безропотно отдавали все наличные деньги. Да и как не отдать, если через день то побои, то циничные унижения. Все юные рэкетиры, как выяснилось во время следствия, оказались из благополучных внешне семей. И “окучивали” они детей довольно состоятельных родителей.

Но по-настоящему жуткой была история, когда группа десяти-двенадцатилетних пацанов убила бомжа, который жил в канализационном колодце. Кошмарное убийство потрясло своей жестокостью даже бывалых следователей: на теле несчастного оказалось более сотни колото-резаных ран…

Кровь и насилие – это еще далеко не весь расцветающий на глазах бутон детской преступности. Уже давно общественность бьет тревогу по поводу резко прогрессирующей наркомании. Число несовершеннолетних, доставленных в правоохранительные органы в наркотическом опьянении, растет с каждым годом. Едва ли не каждую неделю милиция накрывает по десятку притонов, гостями, а вернее, клиентами которых оказываются подростки. По официальным данным, в области зарегистрированы 1300 юных наркоманов, но на самом деле любителей шприца и “дури” раз в десять больше.

Резкий всплеск ВИЧ-инфекции в Иркутске, происшедший в прошлом году, еще раз показал остроту проблемы. Юная смена здесь занимает далеко не последнее место. “Случается так, – рассказывали мне в одном из РОВД, – что к нам доставляют девяти-десятилетних пацанов с напрочь исколотыми венами”. Наркотики никогда не стоили дешево, а потому из-за дозы малолетки идут на мыслимые и немыслимые преступления, чтобы раздобыть деньги.

Печально, но факт: первым, кто адекватно среагировал на изменившуюся обстановку в детской среде, оказался криминальный мир. И он же первым поспешил воспользоваться ситуацией. Сегодня, по мнению специалистов, более половины преступлений приходится на противоправные группы, лидерами которых были взрослые. Это данные по Иркутской области, но вряд ли они ощутимо отличаются от данных в других российских регионах.

Более поднаторевшие в преступном промысле “коллеги” все чаще и чаще используют подростков в своих грязных целях. Как-то довелось побывать в Ангарской колонии для несовершеннолетних. Причина заключения каждого второго – не только трудная жизнь, но и влияние взрослых зачинщиков. Как рассказывал один из специалистов, заматерелые преступники без стеснения пользуются несовершеннолетними, привлекая их для исполнения своих операций. Расчет простой: попадутся – так какой с малого спрос?

Семь нянек –

и все без денег

Безусловно, не каждый из нынешних иркутских “гаврошей” непременно попадет на нары или безвременно погибнет от голода и наркоты. Слава Богу, еще теплится жизнь в детдомах и социальных приютах, есть бездна комиссий, отвечающих за решение проблемы безнадзорности и детской преступности. В государстве и в регионах имеются даже специальные программы. Одна из них так и называется: “Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних на 1997 – 2000 годы”.

Мало кто сомневается и в том, что власть имущим далеко не все равно, кто завтра вырастет из горе мыкающих ребятишек. Но зато совершенно очевидно другое: страна оказалась не готовой – ни морально, ни материально – к тому валу бездомных, беспризорных, нищенствующих, брошенных детей, что захлестнул города и веси. Виданное ли дело: и войны вроде бы великой в России не было, а количество детдомов и других социальных учреждений для детей растет, как сорная трава после дождя, и все равно не хватает. Не хватает, и ничего тут сделать быстро нельзя. Переоборудуются профтехучилища, приспосабливаются мало-мальски пригодные помещения, но потребности все равно выше. Сегодня Иркутской области нужно как минимум десять детдомов, приютов, центров реабилитации. Тысячам детей просто некуда приткнуться, и они болтаются “между небом и землей”.

На эту больную тему беседовали мы и с начальником “детского” отдела областной прокуратуры Лидией Клюевой. Именно она по долгу службы контролирует соблюдение законодательства в отношении несовершеннолетних. По ее мнению, ситуация просто спровоцирована непоследовательными и однобокими реформами. Даже ранее благополучные семьи – в таких условиях, когда трудно накормить и одеть детей.

Сегодня, по словам Клюевой, в области один стационар при психо-неврологическом диспансере для лечения алкоголизма. На двадцать пять коек. На всю область – одна спецшкола для детей до 14 лет. Вместимость ее смехотворна – сто – сто двадцать мест от силы, тогда как нужно раз в десять больше. Область не располагает собственным специальным ПТУ. Есть срочная необходимость и в создании спецшколы для девочек. Единственное, что успели сделать за последние годы, и то по инициативе органов социальной защиты, так это организовали едва ли не в каждом городе и районе приюты. Без этой “скорой помощи” вообще бы беда. Да только круг задач и полномочий у них ограниченный, более того, приютов мало.

Но все же не в них спасение. Губернатор области Борис Говорин сказал недавно на женской конференции (зал был полон мам и бабушек), что главной задачей региональной власти видит подъем экономики области. И тогда семьи, где родители будут заняты на производстве, сами прокормят своих детей. И армия обездоленных “гаврошей” перестанет расти.

Элеонора КЕЗ

Иркутская область