Каких только доктрин в мире не было! Оккультистка Елена Блаватская написала “Тайную доктрину”, благодаря пятому президенту США появилась доктрина Монро – свод правил американской внешней политики прошлого и начала нынешнего веков. Джеймс Монро, а именно так звали этого американского президента, никакого отношения к Мерилин Монро не имеет. Не столь давно в России была обнародована военная доктрина. И вот пришла очередь образовательной…

Однако оставим шутки в стороне. Тем более что “Национальная доктрина образования Российской Федерации”, обсуждение которой продолжается и по сей день, – действительно вещь серьезная. Это основополагающий государственный документ, устанавливающий приоритеты образования в государственной политике и основные направления его развития. Так по крайней мере заявлено.

Если покопаться в российской истории или перечитать классику, обнаружится, что образовательная доктрина нашего времени – отнюдь не первая. Так, Петр Верховенский, главный из “бесов” Достоевского, тоже свою образовательную доктрину разработал. Для тех, кто с ним еще не знаком, поясним: Петр Степанович – борец за “справедливое” переустройство общества (справедливость он понимал по-своему), по роду деятельности – нечто среднее между революционером и преступником. Всех людей он делил на две категории: рабы и правители. Себя, любимого, он, разумеется, причислял к последним. Власть – его идеал. Нравственно то, что приносит пользу правителям и подчиняет им остальных. Разумеется, чтобы осуществить это подчинение на деле, требуется инструмент воздействия на людей. Какой? Образование, конечно, решил Петр Степанович, вернее – отсутствие всякого образования. И разработал свою доктрину. Подробнее с его педагогическими и социальными воззрениями можно ознакомиться в главе “Иван Царевич” из романа “Бесы”. Изложу самое основное, удобства ради взяв у нашего литературного героя (или, если угодно, антигероя) интервью.

– Петр Степанович, каковы основные принципы, на которых будет строиться новое российское общество, и каковы приоритеты образования в нем?

– Каждый член общества смотрит один за другим… Каждый принадлежит всем и все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное – равенство. Первым долгом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен высшим способностям, не надо высших способностей!

– Почему же?

– Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается камнями… Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство…

– Ваша доктрина образования – это по сути отрицание образования. Что же вы предлагаете вместо него?

– Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает: послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая… Мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство… Необходимо лишь необходимое – вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность…

– Есть ли учителя, которые разделяют ваши убеждения? И кто вообще за вас?

– Учитель, смеющийся с детьми над их богом и над их колыбелью, – уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши. Присяжные, оправдывающие преступников, сплошь наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают!

– А вы не боитесь, что система образования, взявшая курс на обезличивание, приведет в конце концов к нравственному упадку, к моральной деградации?

– Русский Бог уже спасовал пред “дешевкой”. Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты… Я сам видел ребенка шести лет, который вел домой пьяную мать, а та его ругала скверными словами. Вы думаете, я этому рад? Когда в наши руки попадет, мы, пожалуй, и вылечим… если потребуется, мы на сорок лет в пустыню выгоним… Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо!.. Раскачка такая пойдет, какой мир еще не видал… Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам.

Осмотришься вокруг, и невольно такое впечатление складывается, что этот “бесовский” план, который только у сумасшедшего, пожалуй, мог появиться, в наши дни воплощается в жизнь. Посудите сами. На образование и науку денег нет. Хочется разврата – достаточно включить ТВ. Газет, где за честь сочтут поглумиться над страной, над ее прошлым, только повод дай, – пруд пруди. И кто-то уже “заплакал” “по старым богам”, по языческой свастике-коловрату…

Может ли современная доктрина образования что-то возразить доктрине Верховенского? Давайте почитаем. Раздел “Основные цели и задачи образования”. “Система образования призвана обеспечить:

– воспитание патриотов России, граждан правового, демократического, социального государства, уважающих права и свободы личности, обладающих высокой нравственностью,

– разностороннее и своевременное развитие детей и молодежи, формирование навыков самообразования и самореализации личности…

– развитие отечественных традиций в работе с одаренными детьми и молодежью, участие педагогических работников в научной деятельности,

– подготовку высокообразованных людей и высококвалифицированных специалистов, способных к профессиональному росту и профессиональной мобильности…”

Духовному обезличиванию, о котором Петр Степанович Верховенский так мечтал и на котором всю свою доктрину строил, есть что противопоставить. И главное – на это предусмотрена планка финансирования, ниже которой опускаться нельзя. Только… В отличие от “Национальной доктрины…” у Петра Степановича была действительно доктрина. Вспомним определение, что это такое. “Учение, научная или философская теория, система”. Верховенскому не откажешь в умении философствовать, находить суть вещей. У него есть четкое концептуальное видение будущего государственного устройства, о котором он, правда, не говорит до конца. В “Национальной доктрине…” наше государство охарактеризовано только тремя словами – правовое, демократическое, социальное. А что за ними? Ведь понятие “демократический”, к примеру, имеет сегодня разные оттенки (как и слово “патриот”), разные социальные группы вкладывают в него разный смысл, часто противоположный. Мне кажется, что на прошедших не так давно в МГУ парламентских слушаниях было справедливо замечено: у доктрины нет руководящего теоретически обоснованного принципа, который связал бы все перечисленное в ней общей идеей. Цели образования обозначены: преодоление социально-экономического кризиса, восстановление статуса России как великой державы в сфере образования, создание основы для устойчивого социально-экономического и духовного развития страны и т.д. Но по каким признакам определить, что мы стали “великой державой” и доктрина, следовательно, выполнила свою роль? Как увязать образование и экономику, о кризисе которой тоже упомянуто?

Нет ответа.

Образовательная доктрина конца 1990-х – детище своего времени. И она несет в себе одну из главных его примет: отсутствие четко определенного идеологического видения будущего страны.

Виктор БОЧЕНКОВ