Как я выжил, будем знать только мы с тобой…. Ветеран Великой Отечественной бережно хранит письма, которые присылала ему на фронт любимая

​Николаю Георгиевичу ни за что не дашь его 92‑х лет. Встретив меня на пороге, весело блеснул живыми глазами, галантно принял пальто. На просьбу поделиться воспоминаниями о войне проговорил два часа, удивляя великолепной памятью, а главное – перипетиями своей яркой судьбы, в которой были и суровые испытания, и победы, и настоящая любовь.

Сталинградская битваРодился Николай Щурий 16 января 1923 года в Серафимовичском районе Волгоградской (тогда еще Сталинградской) области. Бегая босоногим мальчишкой по родному хутору, мог ли он тогда знать, что именно здесь начнется великая Сталинградская битва, в которой он примет свое боевое крещение? «Мои ровесники с малолетства понимали, что война с фашистами будет. А потому готовились не на словах, а на деле защищать Родину: сдавали нормы ГТО, были «ворошиловскими стрелками», – говорит ветеран. – К тому же я из рода казаков, а они всегда считали службу в армии своим священным долгом».Война застала 17‑летнего Николая, с детства мечтавшего стать пилотом, в Сталинградском летном училище. «В тот день, 22 июня 1941 года, нас построили, и комбриг предложил сделать один шаг вперед тем, кто готов прямо сейчас идти на фронт. Мы все сделали три шага». Командир поблагодарил курсантов, однако сказал, что прежде надо закончить обучение. «Но через несколько месяцев, – продолжает Николай Георгиевич, – нашу учебку расформировали: в стране не хватало самолетов, в резерве сидели вплоть до полковников… Эх, если бы война началась на годик позже, тогда бы успели наладить выпуск машин!»Летом 1942 года старший сержант Николай Щурий был направлен в военное училище связи под Сталинградом. Принял участие в боях в составе 35‑й гвардейской стрелковой дивизии, которая стала известна на весь мир благодаря бесстрашию своих воинов. Николай Щурий с боевыми товарищами налаживал связь в стратегически важных для хода битвы районах, близ сел Самофаловка, Воропоново, Котлубань, реки Царица. Дивизия, неся огромные потери, противостояла армаде танковых и механизированных немецких войск. В этих боях пали смертью храбрых комдив генерал-майор Василий Глазков и командир пулеметной роты учебного батальона Рубен Руис Ибаррури, сын лидера Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури. «Видел Рубена еще живым, – вспоминает Николай Георгиевич. – Отважный был парень». Во время одного из заданий получил тяжелое ранение и Николай. «Очнулся я в санитарном поезде, который вез раненых в Саратов, в госпиталь. Кто и как меня сюда переправил – только Богу известно».Позже он узнал, что за два месяца боев 35‑я дивизия потеряла около 80 процентов личного состава.Встреча с судьбой«На вокзале в Саратове меня встретил комбат училища связи, где я учился, сопроводил на лечение в госпиталь, – рассказывает Николай Георгиевич. – К зиме я уже шел на поправку. И перед новым 1943 годом комбат пригласил меня в одну из саратовских школ на встречу выпускников. Здесь я и познакомился с симпатичной, скромной дивчиной Ниной Егоровой, выпускницей этой школы и студенткой экономического института. «Не мешает, – говорю, – встретиться еще раз». – «Я не возражаю». Пригласила домой, познакомила со своей приемной матерью. Потом я уехал на фронт, а с Ниной у нас началась переписка. Так до конца войны и переписывались, и оба эти письма хранили». Милый образ Нины, ее теплые письма согревали ему душу, были для него оберегом в пламени войны.Берег левый, берег правый…Довелось Николаю Георгиевичу участвовать и в другом крупнейшем сражении в мировой истории – битве за Днепр. Фюрер требовал, чтобы солдаты вермахта любой ценой отстаивали здесь свои позиции.«В конце сентября 1943 года в составе 62‑й армии генерала Чуйкова мы подошли к Днепру, – вспоминает Николай Щурий. – Передовому отряду бойцов, который возглавлял старший лейтенант 100‑го полка Митрофан Кокоулин, приказано было переправиться на правый берег, в районе хутора Верховое, закрепиться там и навести проводную связь. Мы достали баркас, соорудили плот, погрузили бухту с кабелем. И в ночь с 27 на 28 сентября отчалили. Нам повезло, фашисты заметили нас, когда мы были уже на середине реки. Высокий правый берег защищал нас от шквала огня. Ребята высадились и очистили балку от противника. Связь была установлена, что помогло нашей артиллерии вести огонь по вражеским позициям. Позже к правому берегу на лодках и плотах устремились и основные силы полка. Но немецкая авиация и артиллерия уже были начеку и наносили по переправе непрерывные удары, бомбы и снаряды попадали прямо на плоты… Больше, чем страх, меня охватила злость. И чувство горечи из-за невозможности помочь товарищам. Но жертвы были не напрасными, вражеские плацдармы были смяты».Встречали как освободителейВетеран вспоминает, что жители советской Украины, находившиеся в оккупации, встречали наших солдат как родных. «Каждый пытался нас накормить, хотя у самих было не так густо. Это неудивительно, ведь немцы там устраивали политику геноцида населения». То же было и в Польше, где Николай Георгиевич своими глазами увидел концлагеря. «Это был лагерь в Люблине. Там были газовые печи, бараки, склады. Пеплом из людей удобряли капусту – она за газовыми печами была посажена. На складах аккуратно уложены коробочки с золотыми кольцами, зубами, с обувью детской… Миллионы людей пропущено через эти лагеря смерти». Сегодня не мешало бы, добавляет ветеран, помнить об этом западным политикам, которые пытаются заигрывать с фашизмом и фальсифицировать историю.Николай Щурий дослужился до лейтенанта и начальника связи 176‑й артиллерийской бригады. Мечтал дойти до Берлина, но в боях за Польшу получил тяжелое осколочное ранение в живот. Благодаря товарищам, которые в считанные минуты доставили его в госпиталь, остался в живых.Он дорого, собственной кровью заплатил за победу. Шесть раз был ранен, но каждый раз требовал, чтобы его вернули на фронт. Награжден медалями «За отвагу», «За оборону Сталинграда», орденом Красной Звезды, орденами Отечественной войны I и II степени.В 2013 году Николай Щурий был удостоен ордена Почета. Награду вручал президент Владимир Путин, когда встречался в Кремле с ветеранами Сталинградской битвы.Счастливая примета – дождьВ октябре 1945 года Николая Георгиевича комиссовали из армии как инвалида второй группы, несмотря на его протесты: он все еще лелеял давнюю мечту стать военным летчиком.«Нину я, конечно, часто вспоминал, но не связывал ее никакими обещаниями ждать меня, – рассказывает ветеран. – Писал ей, что приеду, если останусь жив. И вот я еду в Саратов. Волнуюсь: как встретит? Она ждала! Я сделал ей предложение. Услышал в ответ: «Я согласна». Пошли в загс. Пока расписывались, пошел дождь. Мокрые, веселые, прибежали домой. Нам сказали: счастливая примета!»Нина Григорьевна в то время училась в аспирантуре, потом защитила кандидатскую диссертацию, преподавала в экономическом институте. «С ней было интересно, она была открыта всему новому. И при этом прекрасная хозяйка и мама… В 1992 году ее не стало… А письма – вот они, всегда со мной», – разглаживает ветеран пожелтевшие страницы.По методу МакаренкоНиколаю Георгиевичу, который окончил исторический факультет Саратовского государственного университета и работал в органах образования, в 1955 году предложили возглавить «переростковую» школу на улице Рабочей. «Там были собраны ученики со всех школ города, которые отстали от сверстников – кто по болезни, кто по лени, кто по хулиганству, кто по возвращении из воспитательных колоний, – вспоминает Николай Григорьевич. – Встретили они меня с ухмылочками: дескать, мы на вашем предшественнике чуть ли не верхом катались. «На мне, – заверил их, – где сядете, там и слезете». Учить и воспитывать их предлагалось по методу Макаренко. То есть учение совмещать с трудом. При этом ни стамески, ни рубанка в школе не оказалось. С первой получки пошел на базар и купил инструменты. У шефов на мебельной фабрике выпросил доски, бревна, стали делать ножки для столов. Договорился с автоколонной №3 о подготовке шоферов. Вызвал ребят побойчее и предложил им самоуправление – выбрать учком, организовать пионерские, комсомольские отряды. Вместе создали швейную, слесарную мастерские, привели в порядок здание школы – оказалось, это красивый купеческий особняк. Подтянули успеваемость – за три года с 20 до 72 процентов. Так и закрутилось».Директору пошли благодарственные письма от родителей за своих шалопаев. А начальство приняло решение слить «переростковую» школу с вечерней школой №28 (на углу улиц Богдана Хмельницкого и Максима Горького). Она стала самой большой в области – 1200 учащихся. Николай Щурий руководил ею в течение 30 лет. Это была единственная школа, которая принимала экзамены экстерном. «Какие только ученики ни побывали в этих стенах, – говорит ветеран. – Приходит однажды иллюзионист Игорь Кио, приводит своих двух сыновей – Игоря и Эмиля: «Мы в Саратове с полгода пробудем на гастролях, помогите им с учебой». Один из них закончил у нас среднюю школу, другой – 8 классов. Сдавали здесь пропущенные экзамены и некоторые известные игроки нашей хоккейной команды «Кристалл». Три раза сдавала мне историю знаменитая укротительница Ирина Бугримова. «Вы, – говорю, – наша звезда, ездите по всему миру, а историю своей страны не знаете!»Заслуженный учитель РСФСР, заместитель председателя Саратовской областной общественной организации ветеранов войны и военной службы Николай Щурий и поныне в строю. Он автор книги о Сталинградской битве, постоянный участник встреч с подрастающим поколением. У него большая семья: дочь и сын, внуки, которые уже и сами стали родителями. Есть верные друзья. И еще есть мечта – побывать в Берлине, в Трептов-парке, где находится могила его фронтовых товарищей. Там, на этой могиле, он бы обратился к ним мысленно и сказал, что прожил жизнь, не посрамив их памяти.