Как университету выполнить свою миссию? На этот и другие вопросы отвечает ректор Адыгейского государственного университета, доктор социологических наук, профессор Рашид ХУНАГОВ

– Рашид Думаличевич, ваш университет имеет много хороших традиций, сохраняется ли традиция подготовки учителей в том масштабе и на том уровне, какие были свойственны когда-то Майкопскому педагогическому институту? – Несмотря на то что мы уже 12 лет не педвуз, а классический университет, работа по подготовке педагогов продолжается и даже расширяется, это одно из основных направлений нашей деятельности.

– Почему вы лично так печетесь о проблемах школ?

– Мои родители были учителями, меня не с кем было оставить дома, они меня с малых лет таскали в школу, школа стала для меня на всю жизнь родной.

– В национальных республиках чрезвычайно популярна такая форма обучения в вузах, как целевой набор. Как вы к этому относитесь?

– Целевой набор – замечательная форма, поскольку это часть механизма взаимодействия университета с управлениями образования, но он не работает в полную силу. Мы свои обязанности выполняем, а местная власть не создает необходимых социальных условий для молодых педагогов. Глава администрации раз в год должен лично заниматься проблемой дефицита педагогических кадров в местных школах.

– Может быть, в том, что выпускники педвузов не хотят работать на селе, виновата и небольшая зарплата учителей?

– Сегодня не только у нас в республике, но и в других регионах сельский учитель выгодно отличается от других жителей по зарплате: он получает неплохие деньги, причем регулярно, имеет двухмесячный отпуск, льготы по оплате коммунальных услуг. Но необходимо повысить статус учителя, тогда выпускники вузов станут работать на селе. Так что тут свое слово должна сказать власть, в конце концов осознавшая, что без учителя ни одна идея в масштабе государства не может быть реализована в должной мере.

– Россия – единственная страна СНГ, где нет творческого союза учителей. Как вы думаете, почему?

– Все объяснимо: у педагогов столько самых разных проблем, что, наверное, не до этого. Вполне вероятно, что в рамках реализации национального проекта «Образование» появятся гражданские институты, которые будут отстаивать интересы учителей.

– Гражданским институтам предлагают оценивать качество образования. В какой мере университет может помочь повысить это качество?

– Я считаю, что мы напрасно не придаем значения такому эффективному рычагу повышения уровня образования, как поддержка региональных систем. Содержательные проблемы системы образования должно решать образовательное сообщество, и пусть управленческие структуры на разных уровнях оказывают ему содействие. Мы говорим, что образование финансируется недостаточно. Эту проблему сразу не решишь. Мы стараемся, увеличиваем финансирование, но вернуться к бюджету, который был во времена советской власти, невозможно. Значит, нужно искать пути рационального использования того потенциала, который есть в том или ином регионе. В этом смысле ресурс каждого образовательного учреждения должен принадлежать всему сообществу. Есть университет, однако он не принадлежит коллективу, поскольку потенциал того же АГУ создавался десятилетиями. Миссия университетов заключается в том, чтобы они стали реальными научными, методическими, культурными, учебными центрами своих регионов.

– Но ведь разговор об этом идет постоянно, разве кто-то спорит с этим?

– К сожалению, это пока только продекларировано в законах, а механизмов, которые бы обеспечивали реализацию миссии университетов, обращали внимание на эту важную деятельность, учитывали ее, пока нет. Когда я говорю своим педагогам, что мы должны заниматься школой, ссылаюсь на две вещи: на нашу миссию (это нам дано, как говорится, свыше) и на то, что это в наших интересах (не будет сильных школ, не будет и сильного университета). Региональные системы образования должны быть теми субъектами образовательной политики, которые решают творческие, содержательные задачи повышения качества образования в автономном режиме.

– Кто должен заботиться о подготовке педагогических кадров для национальных систем образования?

– Это одна из важных проблем для университета, который обязан заниматься подготовкой кадров для национальных школ, методической помощью и методическим обеспечением. Университеты в национальных республиках – те учреждения, в которых происходит соединение культур, в этом их уникальность. Мы разделяем культуры по республикам, но как их можно разделить в человеке? Воспроизводство особого типа человека – россиянина – с его вкусами, привязанностью, ментальностью и есть задача университета. Если это не будет учитываться в образовательной политике, то будет сделана ошибка. Мы это делаем, у нас есть факультет адыгейской филологии и культуры, есть научные силы и определенные традиции, опыт. В этом смысле университеты республик, в отличие от других университетов России, выполняя общую миссию, дают образование на русской культурной основе, но еще дополнительно сохраняют и развивают местные языки, занимаются национальной культурой, историей. Это все нужно, хотя мы испытываем определенные трудности, поскольку по масштабам задача объемная (подготовка программ, учебных планов, учебников, учительских кадров и так далее), а место, которое она занимает, скромное. Эту работу государство должно поддерживать, оплачивать, на одном энтузиазме сегодня уже не продержаться. Ответственность у коллектива огромная, но мы выходим из положения, очень тесно взаимодействуя с Министерством образования и науки Республики Адыгея и находя возможности мотивировать, стимулировать, поддерживать соответствующие кафедры и специалистов в такой сложной работе. Мы даже стремимся усиливать эту работу в научно-методическом плане. Пытаемся организовывать международные экспедиции – за границей в силу исторических обстоятельств живет значительное число наших соотечественников, там уже сложились свои субкультуры, есть свой исторический архивный материал, устное народное творчество, фольклор. Факультет стал мощным центром изучения всего того, что касается адыговедения, есть сложившиеся авторские коллективы, которые традиционно специализируются на выпуске национальных учебников. То есть эта ниша заполнена.

– Задумано, что национальный проект должен поднять статус университетов и вообще высшей школы. Намечено выбрать ведущие вузы и дать им по нескольку сот миллионов рублей, создать национальные университеты. Как вы к этому относитесь?

– Есть ведь в мире очень много национальных образовательных систем, есть совершенно разные подходы к организации образования, в том числе и высшего профессионального. Каждый из вариантов имеет свои позитивные стороны. Но и в России возможна модель, предлагаемая в национальном проекте, когда есть какой-то крупный региональный университет, который поддерживается, подпитывается ресурсами, вокруг него находятся другие образовательные учреждения и заряжаются от него интеллектуально. Так сложилось уже давно, и как можно с этим спорить? Тем более что мы, например, знаем, что в Южном регионе таким вузом давно стал Ростовский государственный университет. Его лидерство мы все добровольно признаем и стремимся поддерживать, гордимся им, у нас нет конкуренции, поскольку мы понимаем, что существование такого сильного вуза полезно для всех. Но у нас российская особенность: предлагаем разные модели, стремимся к одному результату, а получается совсем другой. Есть крупный российский вуз, а мы считаем, что нужно создать другой, растворить сильный вуз среди нескольких не таких сильных. Советская система образования стремилась к тому, чтобы лидеры в образовательном пространстве распределялись более равномерно, чтобы провинциальные вузы подтягивались до какого-то уровня, поскольку дети, которые по тем или иным причинам не могут выехать на учебу в крупные образовательные, научные и культурные центры, должны все же получить добротное образование. У меня есть опасение, что в результате создания национальных университетов может возникнуть гипертрофированный вариант асимметричной системы высшего профессионального образования. Наверняка мало кто за этим наблюдает, но я внимательно слежу за тем, как применительно к Ростову реализуется этот пилотный проект. В проекте постановления вначале было предусмотрено слияние всех вузов Ростова-на-Дону, подведомственных Рособразованию. Понятно, что реформирование образования – универсальный процесс, но можно ли объединять коня и трепетную лань? Донской технический университет и Ростовский классический университет, наверное, как-то можно слепить в единое целое, но что получится? Главное, документ появился, но о нем не знают ни губернатор Ростовской области, ни один университет, возникает шоковое состояние оттого, что ни с кем не посчитались, всех обошли. Ростовские вузы – это сформировавшиеся культурные центры, самобытные высшие учебные заведения с традициями, с коллективами, со своими духом, со своей атмосферой, со своими взаимоотношениями. Нельзя их разрушать. Мы предложили создать Южный распределенный корпоративный университет, включающий в себя основные классические университеты Юга. Но нам сказали в Москве так: идея создания национального университета – идея Путина, идите к нему на прием. Попасть на прием к президенту нереально, да и без того понятно, что ему эту идею предложили. Давайте разберемся: какова эта идея, какова модель Южного национального университета? Никто в стране этого не знает. Как можно в уста Президента России вкладывать то, что еще не продумано. Теперь появилась другая идея: сольют не все ростовские вузы, а только Ростовский классический и Ростовский педагогический университеты, два таганрогских вуза и три южных научных центра.

– Предложения сокращать вузы в связи с демографической ситуацией вы принимаете как руководство к действию?

– Нет, если считается, что человек должен получать образование в течение всей жизни, то он будет приходить в вуз несколько раз, значит, все вузы могут быть востребованы независимо от демографической ситуации. Другое дело, кто будет оплачивать образование в течение всей жизни для этого человека, какие программы обучения взрослых, уже имеющих высшее образование, мы разработаем? Будучи в командировке в Швеции и Финляндии, я обратил внимание на мощный сектор так называемого взрослого образования. Это нужно и государству, экономике, и самому человеку, который может решить проблему выбора. Я был одним из лучших выпускников Таганрогского радиотехнического университета, но (так жизнь сложилась) стал социологом. Гибкости в нашей системе образования пока нет. Она должна появиться и обеспечивать непрерывность образования в зависимости от условий, ситуации и потребности личности. Это то, в чем мы отстаем от других стран. Университет должен учить учиться. Это сложнее, чем просто дать знания, но мы к этому движемся, стараемся сделать педагога и студента партнерами, тем более что студент пошел другой, он интересуется содержанием обучения. Меняется парадигма образования, и преподаватель тоже будет меняться.

– Вас не пугает то, что реформаторы подходят к системе образования с экономической меркой?

– Меня не устраивает, что образование они все чаще рассматривают чисто функционально, говоря только об образовательных услугах, а ведь образование – духовная субстанция, и сводить знания исключительно к товару неверно. Это болезнь нашего времени: мы почему-то стремимся повторять ошибки американцев, а нужно соблюдать традиции духовного воспроизводства. Китай после вступления в ВТО уже почувствовал экспансию чужих культур, а России загодя нужно понимать, что, если подрезать традиции нашей духовной культуры, нас никто не спасет. Американцы в стремлении насытить свои школы информационными технологиями свели на нет традиционную роль учителя, превратили его на уроке в чтеца методических материалов, прервав контакты со школьниками. Мы не должны идти по такому же пути, потому что наш учитель всегда был больше, чем просто учитель.

– А как вы относитесь к идее назначения ректоров?

– Я вхожу в рабочую группу по подготовке нормативных документов в сфере образования и науки, но к идее назначения ректоров отношусь отрицательно, потому что доверие коллектива, опора на коллектив, его признание в нынешней неустойчивой, нестабильной ситуации играет колоссальную роль. Хотя с прагматической точки зрения, если бы каждый думал о том, чтобы работать долго, эффективно, механизм назначения был бы проще и понятнее. Ведь олигарх Невзлин стал ректором, будучи избранным ученым советом РГГУ. Что касается президента вуза, то в АГУ работают два моих предшественника. Когда я пришел, между ними были жесточайшие противоречия, в этих условиях президентство одного из них было бы невозможно. В предложениях о президенте вуза заложена «мина». На Западе такая должность есть и никаких вопросов не вызывает, но у нас в нынешних условиях с точки зрения эффективности управления университетом президент не нужен. Если бы мы были Америкой, если бы у нас были попечительские советы, в которых состояли бы сплошь богатые люди, это была бы особая проблема и ею нужно было бы заниматься отдельно. Тогда бы для работы с попечительским советом и потребовался человек, многие годы отработавший в вузе, уважаемый, который бы занимался привлечением средств. Пока президентский пост нужен для того, чтобы социально поддержать бывшего ректора. Проще подумать о достойной пенсии.

Майкоп, Республика Адыгея