Как формируется мировоззрение школьника?

​Об этом шел разговор на очередном «Родительском собрании» на радиостанции «Эхо Москвы».

Иван ВНУКОВ, учитель истории и обществознания лицея №1502:- В курсе обществознания в 10-м классе есть параграф «Мировоззрение». Наука называет три типа мировоззрения: научное, религиозное и обыденное. Если отталкиваться строго от социологии, то, наверное, этих трех типов не хватает для сегодняшнего ребенка. Научное мировоззрение идет от школы, где ребенок проводит большую часть времени. В старших классах он сам решает, когда убежать пораньше, когда задержаться в секциях или дискуссионном клубе. Обсуждаем ли мы важные события, происходящие в стране?В связи с прошедшими событиями – выборами в Госдуму РФ и президентскими выборами, митингами оппозиции – мы много говорили на политические темы. Я согласен с тем, что сегодня школьники могут постигать для себя то количество знаний, информации, которое им ближе. Я в свое время читал журнал «Новое время», слушал «Голос Америки», почему они не имеют на это права? Лично я говорю с детьми о политике, это мое педагогическое кредо, я обычно с этого начинаю урок. Я считаю, что, говоря с учениками, надо говорить правду, но избегать крайних точек зрения.Мне отчасти жаль, что сегодня нет политинформаций. Это провал, так как многие дети вообще не знают, что происходит, а если и знают, то им негде высказаться. Если говорить о роли родителей и школы, то здесь нам не хватает какого-то диалога и сотрудничества. Когда-то родительские собрания были не только обсуждениями того, как дети учатся, но и обязательно были какая-то лекция, ссылка на журнал «Семья и школа». Сегодня другая крайность: сегодня мы все всё знаем. Родители считают, что учителя – теоретики, а у них есть их ребенок, и они лучше знают, что ему нужно и что для него хорошо. Но ребенок-то со стороны очень хорошо видится, особенно если ты с ним куда-то выехал, пошел в поход. Тут все проявляется. Я не очень согласен с тем, что можно и нужно идти на поводу у каждого ребенка. У нас только старшие классы 700 человек, каждый уже пришел со своим мировоззрением, дай бог, чтобы мы за 2-3 года успели переговорить с каждым.Сергей КАЗАРНОВСКИЙ, директор образовательного центра-школы №686 «Класс-центр»:- Мне кажется, когда мы говорим о мировоззрении, надо иметь в виду, что это довольно широкая штука. Мировоззрение – это все: как устроена школа с точки зрения быта, как разговаривают педагоги между собой в школе, как решают проблемы неудач ребенка. У нас был урок по летоисчислению. Мы спокойно об этом говорили, и нет в этом ничего страшного. Сейчас в 4-м классе начнут изучать вопросы религиоведения. Как к этому подойти?Дети ходят по улицам, слушают разговоры родителей. Я перед выборами зашел в 4-й класс и краем уха слышу: обсуждают, кто за кого будет голосовать. Я не идеализирую ситуацию и не думаю, что везде идут эти разговоры, но факт остается фактом: наши дети живут во всем том хорошем и плохом, что есть, поэтому их мировоззрение формируется из многих факторов. Вот что пишет Екатерина II 13 марта 1784 года: «Питая в детях веселость нрава, нужно отдалять от глаз и ушей их все плохое и противное, как то: печальные воображения; наводящие уныние рассказы и всякия малодушие, наводящие негу и ласкательства. Не оставлять никогда детей в праздности… Обходиться с детьми вообще как со взрослыми людьми и для того, говоря с ними, употреблять здравый рассудок и выражения с летами воспитанников сходные. Выговоры чинить детям наедине и всегда со спокойным голосом, а хвалить всегда при свидетелях». Об этом очень часто забывают наши руководители, проводя с нами совещания. Главная проблема школы – стараться говорить правду в любой ситуации. Прямо объяснить, почему экзамен назначен именно на субботу. Да, есть опасения, да, хотим оградить, да, неловко, но говорить об этом следует всегда. Год назад я узнал, что две девочки, которые оканчивали нашу школу, простояли все суды над Ходорковским. Я не знал об этом, мне было очень любопытно, что у них есть своя точка зрения, своя позиция. Самое неправильное – подозревать, что им еще рано об этом знать. В какой-то момент ребенок начинает понимать, о чем можно говорить открыто, а о чем только дома или в кругу своих друзей. Это начинается ровно тогда, когда мы им это говорим: так нельзя говорить, об этом мы поговорим дома. Как-то мне позвонил Андрей Васильев и предложил, чтобы мои ученики поучаствовали в панихиде в Крокус Сити Холле по поводу проекта «Гражданин поэт». Они приехали в школу и хотели, чтобы дети читали произведения Дмитрия Быкова для этого проекта. По мере того как это происходило, как наши дети в этом участвовали, я понимал, что я делаю что-то не то, что это ничем не отличается от того, чтобы посадить детей в автобус и вывезти на митинги, от коллективного принудительного участия в акциях. И я сказал детям: читать или не читать эти произведения только ваше желание, только с согласия родителей.Но они все хотели, и мне пришлось им долго объяснять, почему я не могу этого делать, пришлось приводить тексты Стругацких из «Гадких лебедей», убеждать, что когда волчиха учит своего волчонка: «Кусай, так же как я!», зайчиха учит своего зайчонка: «Убегай, так же как я!», когда человек начинает учить своего детеныша: «Думай, так же как я» – это преступление. В чем была все же прелесть всего этого? Читая, они половину не понимали. В результате мы отказались от участия в проекте. Надо обо всем говорить, надо все объяснить. Я люблю свою страну. Патриотическое воспитание – целая система.После событий декабря прошлого года я попросил детей написать маленькое эссе, что такое фашизм. 7-й класс написал замечательные, человеческие тексты. Что, от этого патриотизма стало меньше? Нет! Чем больше я говорю о болевых точках, тем больше я люблю свою страну. Школа – это семейная вещь, дети видят, как живут педагоги, о чем разговаривают, они очень многое могут понимать, для этого не надо буквального объяснения. Иногда слова не имеют смысла, имеет смысл энергия. Отец мне никогда не говорил, что матом ругаться хорошо или плохо, он жил, как жил, для него это бранное слово было совершенно невозможно, то есть многие вещи можно даже не объяснять.