К сертификации готов! Современный уровень технологий требует от специалистов новых компетенций

Образование Свердловской области декларирует принцип открытости. Воспринимает опыт других регионов и щедро делится собственными достижениями и находками. Область традиционно сильна системой профессионального обучения, его тесной связкой с потребностями общества, является одной из десяти территорий, выбранных для участия в федеральном проекте «Способы модернизации профессионального образования в интересах экономики региона». В последнее время здесь появилось немало нового. «УГ» уже рассказывала о создании центров сертификации профессиональных квалификаций. С просьбы подробнее познакомить читателей с ноу-хау свердловчан, которое позволяет определять реальную квалификацию людей вне зависимости от того, где и когда они учились, мы начали беседу с человеком, возглавляющим областное профобразование, заместителем министра образования Свердловской области Олегом РЕБРИНЫМ.

Работа по сертификации профессиональных квалификаций началась достаточно давно. Процесс был инициирован Евросоюзом, мы изучили опыт наших французских коллег в рамках проекта программы ТЕМПУС (я тогда еще работал в Уральском государственном техническом университете УГТУ-УПИ) и постарались его применить в своей работе.

Сам процесс сертификации состоит из двух частей, теоретической и практической. Важный аспект проверки теории – визуальный контакт: приемная комиссия оценивает не только глубину и широту знаний, но и коммуникативность, общее развитие, умение доказать свою правоту. Второй этап реализуется на производственной площадке, где нужно предъявить свои профессиональные навыки, показать, что знания имеют практический выход. Если речь идет о строительстве, центр компетенции может располагать муляжной квартирой, где электрик за определенное время должен поставить счетчик, сантехник – установить мойку. В зависимости от квалификации, на которую претендует человек, могут быть и сложные задания. Вот конкретный пример. Женщина 15 лет проработала плиточником-отделочником. Опыта и мастерства не занимать. В центре сертификации ее попросили выложить плитку по конкретному рисунку. Причем для выполнения работы потребовалась помощь компьютера в подборе цвета и оптимальном «раскрое» материала.

Так что современный уровень технологий требует от специалистов и новых компетенций. Возможно, кому-то перед сертификацией нужно будет подучиться. Для этого у нас есть программы, методики, образовательные технологии. Есть опыт организации таких центров, опыт готов к распространению, и им уже заинтересовались. Следующий этап – выход на изменение законодательства, для начала регионального. До тех пор пока сертификация не имеет законодательной подпорки, это вещь в достаточной степени условная.

– Олег Иринархович, вы начали говорить о рабочих кадрах. Потребность в них сохранилась, несмотря на кризисные явления в экономике?

– Если посмотреть статистику, то процент выпускников НПО-СПО, обратившихся на биржу труда, вырос: каждый пятый из ста. Но в основном это те, кто получил образование гуманитарного профиля. Рабочие специальности как были, так и остаются востребованными. Я хорошо знаю ряд отраслей, сам – инженер-технолог (технология редких металлов, атомпром): далеко не везде случился резкий спад. В области немало предприятий, которые работают на госзаказ и оборонную промышленность, они удержались на плаву.

Обновление кадров, в особенности рабочих профессий, – процесс объективный и постоянный. Наш гигант Уральская горно-металлургическая компания уровень производства уже восстанавливает. Министерство ведет с УГМК совместный проект: создали небольшой образовательный кластер, куда входят колледж, лицей, училище и учебный центр компании. Для эффективной подготовки востребованных высококвалифицированных рабочих объединяем усилия и материальные, и людские. От образовательных учреждений – современные модульные программы, от компании – производственные площадки для практики и мастера-наставники.

Сокращения в промышленности, конечно, были, но массовых увольнений рабочих удалось избежать. На время заморозили прием новых сотрудников, освободились от неэффективных ставок. Руководство лучших предприятий не сидело сложа руки, не ждало, когда изменится конъюнктура рынка. Пошли путем диверсификации производства, выхода на новые технологии, обновляли оборудование, станочный парк. И образование активно эти инновации поддерживает, оказывает кадровую помощь.

Уже несколько лет в систему НПО-СПО области поступает высокотехнологичное оборудование. Порой оно появляется раньше у нас, чем на заводах. Кроме того, в этом году пять областных учреждений профессионального образования выиграли конкурс федеральной целевой программы. Они получат серьезные средства из федерального бюджета и софинансирование от Свердловской области. Кроме того, существенно помогут и предприятия-партнеры: и деньгами, и оборудованием. В результате выпускники училищ и колледжей научатся работать на новейшей технике.

– Пример опережающего обучения, о котором сегодня так много говорят?

– В определенном смысле да. Причем смысл такого опережения, опережения времени востребования специалиста, мне кажется не менее значимым, чем переобучение тех, кто находится под угрозой увольнения. Возникает тема форсайта, технологического и образовательного: не догонять, а предугадывать. Какие специальности и направления будут актуальны через пять лет? Стопроцентного совпадения не происходит, жизнь корректирует и серьезные научные прогнозы, но учитывать мнение экспертов в этом вопросе следует.

Способы же реализации опережающего обучения могут быть разные, один из них – прикладной бакалавриат. Три года готовим специалиста широкого профиля, вкладываем в него инновационное начало, креативность, а потом в течение года производим его «настройку» на конкретные специальности, «затачиваем» на определенные производственные задачи. Нужно развитие – пользуйся программами дополнительного профессионального образования или технологической магистратуры.

– То есть Болонский процесс вас не пугает?

– Нет, я вполне разделяю большинство «болонских приоритетов»: открытость, новые образовательные технологии, многоуровневую систему подготовки, сближение образования и экономики и другие. Хотя кое-что пока не считаю актуальным для наших реалий, например, масштабную международную мобильность, всеобщее признание диплома.

– Ваше отношение к оценке знаний в форме тестирования также восходит к общеевропейскому опыту?

– Анализ качества образования должен базироваться на независимой оценке. Сертификация и ЕГЭ – величины одного порядка, они содержат элемент внешней оценки. Но важно не заиграться словами. Контролировать нужно не только итоговый результат, но сам процесс образования. Сегодня говорят о новом результате образования. Это не знания сами по себе, не набор навыков, а комплексное понятие – компетенция. Проверить ее непросто. Тестирование – лишь один способ, одна часть оценки, а требуется выстраивание целой системы проверки освоения компетенций.

Не менее важна тема талантов. Хорошо хоть, что в российском варианте ЕГЭ часть С ориентирована на творчество. Президентская инициатива «Наша новая школа» подразумевает поиск и пестование талантов, это известные, проверенные формы, такие как конкурсы, проекты, олимпиады. Ряд этот нужно расширять и разнообразить. У нас есть интересный опыт уральской компьютерной школы при УГТУ-УПИ под руководством академика Николая Николаевича Красовского. В результате конкурсного отбора дети попадают в «образовательную обойму». Сначала учатся дистанционно. Ко времени поступления в университет показывают уже удивительные результаты, например пишут программы для обработки спутниковых сигналов. В каждой параллели выделяется 5-6 талантливых ребят, которые, если их не потерять, вместе горы свернут.

– Как вы считаете, школа должна целенаправленно готовить учеников к профессиональному выбору?

– Главное, что должна сделать школа, – не убить желание учиться. Научить учиться. Это не мои слова, конечно, и не новые, но сегодня особенно важные.

Отрицательная сторона ЕГЭ – его фетишизация. Страшно, когда статус, заработок учителей ставится в зависимость от результатов единого госэкзамена. Значит, вольно или невольно они будут натаскивать детей на умелое оперирование ответами, а не на истинное знание и понимание. Это загубит креатив, глубинный интерес. Маленький ребенок почему машинку ломает, а потом пытается собрать? Ему интересно. Ученик почему урок учит? В идеале – потому что ему интересно. На практике – ради оценки.

– Тем не менее выпускник школы должен знать, куда пойдет дальше?

– Таких, к сожалению, процентов 10. Школьники мало знают о профессиях, особенно рабочих. Все стремятся в вузы. Не представляют, какие есть современные предприятия: чистые, комфортные, где коллектив, как семья.

Введен предмет «Технология», он успел продемонстрировать определенную эффективность. Школы и учреждения профессионального образования охотно шли навстречу друг другу. За год многое изменилось. Новая система оплаты труда не заинтересовывает педагога в том, чтобы он отдавал свою нагрузку другим. Это тот вопрос, который еще предстоит урегулировать. Нужно восстановить разумный баланс взаимодействия школ с профессиональными образовательными учреждениями, с промышленными предприятиями.

Свердловская область