К людям летящий яркой звездой…

Ушел из жизни Николай Григорьевич Соловьев, учитель истории Смоленской областной школы-интерната для слабовидящих детей. Большинству из читателей “Учительской газеты” наверняка не знакомо это имя: ему не присваивали почетные звания, не вручали государственные награды, его не провозглашали победителем очередного профессионального конкурса. Но поистине неисчерпаема наша благородная профессия людьми самоотверженными, верными и мужественными, достойно идущими по жизни, несмотря на все трудности и превратности судьбы. Незрячий от рождения, Николай, окончив школу на Смоленщине, поступил и успешно закончил в 1974 году МГПИ имени В.И.Ленина. Название института расшифровывалось подчас не только как педагогический, но и как поющий – и это было справедливо, ведь в его стенах учились и Ю.Ким, и Ю.Визбор, и В.Егоров, и А.Якушева…

Фамилия Николая удивительно отвечала состоянию души – его так и называли на историческом факультете: “Наш Соловей”. Музыка была его вторым “я” – он слышал ее везде: в гудках машин, в перезвоне хрусталя, в голосах птиц. Он жил и дышал ею. Общительный и доброжелательный, Соловьев работал и в стройотряде, и в пионерском лагере (и это при полном отсутствии зрения). Ездил с клубами самодеятельной песни по городам России и республикам Союза. Песни, которые он исполнял, всегда звучали по-особому: у него были свое понимание, свое прочтение, свое звучание. Его баритону, проникающему в отдаленные уголки души, голосу, делающему людей чище и светлее, аплодировали сотни и тысячи зрителей в Калининграде и Казани, Петербурге и Ереване… В те годы не принято было “выпускать” инвалидов на большую сцену и показывать их выступления по телевидению, но помнится, с каким успехом Николай выступил на фестивале студенческой песни, проходившем во Дворце спорта в Лужниках. Жюри, в состав которого входил Леонид Утесов, сочло Николая достойным звания лауреата фестиваля.

Быстро пролетели незабываемые и прекрасные студенческие годы. Выпускникам предстояло решать непростую проблему трудоустройства. Руководители учреждений вежливо отказывали Николаю… Его и жену Любу приютила родная школа. Для проживания выделили не пригодный для занятий класс. Собственный дом появился 10 лет спустя. Очень многое приходилось делать самому, своими руками. Николай научился в одиночку пилить и колоть дрова, ремонтировать радиоаппаратуру, настраивать пианино… Но главное – более чем четверть века он учил своих питомцев. Николай не только вел их вслед за собой по тернистой дороге знаний, он учил их, лишенных зрения, видеть и понимать мир, ценить людей, стремиться изменить жизнь к лучшему. Часто он приезжал в Москву в поисках книг, которые отсутствовали в “глубинке”, искал и находил их, ведь дети не должны были отставать в своем развитии из-за того, что им не посчастливилось учиться в столице. В первые годы перестройки, которую он сначала, как и большинство из нас, принял и поддержал, его, абсолютно незрячего, земляки избрали депутатом районного Совета, обращались к нему, как к своей опоре и, случалось, последней надежде. Николай стремился помочь всем, но получалось это далеко не всегда. За многое было попросту стыдно…

Сложно складывалась и собственная жизнь. Супруги вырастили двоих детей, которые пошли по стопам отца, поступив в Смоленский педагогический институт. О них надо было заботиться не только духовно, а зарплату систематически задерживали, не всегда приходила вовремя и пенсия по инвалидности. Прекрасный специалист, человек с высшим образованием и большим практическим опытом педагогической работы, теперь приезжал в Москву, для того чтобы исполнять песни в переходах метро – это давало возможность хоть как-то прокормить семью. Но одновременно его сильный, мужественный и гордый голос, презревший то униженное положение, на которое вольно или невольно обрекли миллионы тружеников творцы и вдохновители “реформ”, волновал и восхищал сотни и тысячи людей, которым довелось слышать Николая. Впрочем, “стражи порядка” нередко бесцеремонно прерывали его пение: “Не положено!” Он не обижался…

Пословица, как известно, гласит: “Лучше один раз зажечь лучину, чем всю жизнь проклинать тьму”. Николай был одним из тех редких людей, кто сам, будучи лишенным навсегда зрения, дарил окружающим тепло и свет. Необходимо ли было спеть на чьем-то дне рождения, свадьбе, выступить перед ребятишками в школе – он мчался в Москву, меняя одну за другой четыре электрички (на проезд в поезде дальнего следования денег, увы, не было). “Надо поддержать” – эти слова были своеобразным девизом его жизни. “Загляни судьбе в глаза”, – призывал Николай в одной из исполнявшихся им песен. А далее следовал такой текст: “Увидишь только то, что сам захочешь”. Действительно, как часто мы видим именно то, что соответствует нашему настроению и состоянию души.

В последнее время судьба, казалось, повернулась к Николаю лучшей своей долгожданной стороной. Жизнь его во многом изменилась после знакомства с известным бардом и замечательным человеком Сергеем Никитиным. Теперь его голос звучал на сцене Большого зала Политехнического музея, Театра эстрады. В едином порыве аплодировали ему как умудренные жизненным опытом люди, так и совсем юные зрители, отдавая должное Мужеству и Таланту. Сам Николай был “неисправимым оптимистом”. На жизненном пути ему встречались тысячи людей. Десятки, быть может, сотни из них считали для себя честью называться его друзьями. Но, как ни горько об этом писать, находились и те, кто уносил у незрячего человека самое необходимое – рюкзак с документами, радиоприемник и даже неразлучную спутницу-гитару. Но на следующий день после одного из таких происшествий он, не сказав о случившемся ни слова, заявил в передаче радиостанции “Резонанс”: “Я люблю людей и верю в них”.

Последним публичным выступлением Николая было участие в вечере, посвященном памяти Булата Окуджавы, который состоялся 10 мая. Предстояло выступление на заключительном концерте соискателей международной премии “Филантроп” в Театре “Новая опера” 27 мая. Не пришлось. Смерть оборвала на новом блистательном взлете эту насыщенную жизнь, одним ужасным взмахом перечеркнула его неповторимую судьбу. Лауреатом международной премии Николай Соловьев стал посмертно.

Как и многие из нас, он торопился сделать в своей жизни как можно больше. Останется в памяти его любимое: “Я полетел!” Он в буквальном смысле слова бежал нередко без сопровождающего по улицам, площадям, переходам метро. Ему так многое нужно было успеть…

Григорий ПЛОТКИН,

учитель истории, школа # 888, г.Москва;

Елена ПЛОТКИНА,

учитель истории, ПЛАСИМ-301, г.Москва;

Александр КИСЕЛЕВ,

первый заместитель министра образования Российской Федерации