К 175-летию Малого театра

“Бешеные деньги” А.Н.Островского на сцене Малого театра

Aлександру Николаевичу Островскому, великому русскому драматургу, было сорок шесть лет, когда он закончил работу над своей сатирической комедией “Бешеные деньги”. Любопытно соседство, в котором родилась эта пьеса: годом раньше написано “Горячее сердце”, годом позже – “Лес”. “Бешеные деньги” – одна из самых популярных комедий Островского. Но после интересной постановки Андрея Миронова в начале восьмидесятых и после неплохого одноименного фильма Евгения Матвеева “Бешеные деньги” исчезли из столичного репертуара, сверкнув почти незаметно в маленьких театрах-студиях, но не став достоянием большой публики. Теперь Дом Островского, где уже сравнительно давно была яркая постановка этой пьесы в режиссуре Л.Варпаховского, вернул нам “Бешеные деньги”. И сделал это ко всему прочему очень своевременно. Островский вообще один из самых (если не самый) современных авторов, его текст просто врывается в острое дыхание нынешнего дня, а тут еще – нарочно не придумать! – проблемы “новых русских”, торжество Васильковых, распад разных там Телятевых, Кучумовых и осторожный, но угрожающий подъем таких умниц-циников, как Глумов…

Так вот. В привычную, полуярмарочную-полупатриархальную жизнь на грани Замоскворечья (именно на грани!) врывается новый, свежий вихрь, ломающий на своем пути все привычное и “нарочное”. Разоренная госпожа Чебоксарова, чье имение уже поставлено за долги на торги, мечтает выгодно выдать замуж дочь – красавицу Лидию. Лидия уже цинична (что роднит ее с Глумовым) настолько, что ей все равно, с кем лечь в постель, – лишь бы побольше платили. Деньги в том мире, где живут Чебоксаровы (и как ни жаль это заметить, и мы), решают многое, если не все. Вокруг Лидии вьются разновозрастные жуиры – “благородные”, но безденежные. И обаятельный Телятев так мил и хорош (В.Бабятинский), и “старичок-князенька” Кучумов (В.Баринов) столько обещает, но пока отделывается букетами и конфетками, и Глумов (К.Демин) не прочь приволокнуться за красавицей. Но жениться на ней никто не хочет, да и не может: денег нет. И вот появляется эдакий простофиля на вид, смешной, восторженный, немыслимо влюбленный и готовый на все да при этом имеющий еще и деньги немалые – провинциал Савва Геннадьевич Васильков, глядя на которого трудно поверить, что он только что из Лондона прибыл (В.Низовой). Вот за него Лидия с ходу, получив предварительно подарок в три тысячи, замуж и выскакивает, и начинает вести бурную жизнь, швыряясь из стороны в сторону мужниными деньгами и продолжая держать при себе “благородных” поклонников… Дальше сюжет рассказывать не стану. Те, кто его знает, и так знают. А тем, кто не знает, как и тем, кто знает, настоятельно рекомендую посмотреть спектакль в филиале Малого театра в отличной режиссуре В.Иванова.

Так что же все-таки происходит, если отойти в сторону от рассказа о сюжете? Короче, какова главная мысль, ради которой родился спектакль? Она заключена в крепко скроенных и точно, мощно поданных словах – кредо Василькова: “Но из бюджета я не выйду!” “Бюджет” – слово-то какое, непривычное для Островского, да и для его времени. Любопытно, что в спектакле Миронова (я не хочу противопоставлять постановки, я их чуть-чуть сопоставляю) денежные “угары” матери и дочери Чебоксаровых приводят к тому, что Васильков уже не любит свою жену, но она нужна ему для представительства. Неожиданно переставший быть размазней, как казалось до женитьбы, Васильков в самую кульминацию, когда предлагает ей стать его экономкой на зарплате, жену все-таки любит, этого нельзя скрыть, да он и не старается скрывать. Этот “новый русский”, умеющий зарабатывать (причем честно) деньги, желающий их приумножать и разумно тратить, хочет научить жить по-новому и жену, которой ой как не хочется жить и мыслить по-новому, введя в свой обиход слова “бюджет” и “работа”. Мы часто пугаем друг друга словами “новые русские”. Но надо же отнестись к этому понятию разумно, к чему призывает Островский, а вместе с ним и очень хороший спектакль, с которым мы только что начинаем знакомиться. И все в спектакле выстроено с большой и умной фантазией, красочно и щедро. Сценография А.Глазунова мобильна и зрелищна в лучшем смысле слова. Достаточно узнать его Москву, увиденную в площадном балагане на фоне зазывных реклам тогдашних знаменитых торговых домов. Балаган очень точно найден, потому как все действующие лица как бы рождены своеобразной русской комедией дель арте, только паяц Пьеро, то бишь Васильков, не даст своей Коломбине заводить разные там шашни с легкомысленными Арлекинами. Шучу, конечно. Типы и характеры тут чисто русские, но фарс (а его краски в этой премьере определенны) предполагает и эту своеобразную русскую дель арте. Очень точно вместе с подвижной сценографией “работает” и музыка, особенно вальс, в том числе и под духовой оркестр, проходящий через все действие во всех его поворотах. Вальс-головокружение, вальс-мечта, вальс-реальность (композитор и исполнитель В.Иванов). Хороши и емкие, не выходя за пределы жанра и не становясь разноцветными ситцевыми лоскутами, танцы М.Суворовой, на хорошем уровне оркестр театра (дирижер В.Мороз). А актерски все настолько сочно и ярко, что остается только посетовать, что могла бы быть чуть менее манерна и менее истерична С.Аманова (Лидия), а Глумов (К.Демин), наоборот, мог бы быть определенно внутренне страшнее, потому как не только работяге Василькову, но и ему, бездельнику, пожинающему и пожирающему чужие состояния, как это ни обидно, принадлежит будущее.

К бесспорным успехам спектакля (я уже назвала В.Низового, В.Бабятинского и В.Баринова) относится блестящая А.Евдокимова, играющая старшую Чебоксарову. Ее игра заставляет вспомнить лучшие традиции в решении женских характеров на сцене Малого театра, и я бы сказала, что эта работа – самая лучшая в очень хорошем, современном, умном и изобретательном спектакле. Хотя… Так ювелирны Телятев и Кучумов, так хорош камердинер Василий (Д.Кознов)!.. Короче, театр можно и должно поздравить. Тем более что наконец Лидия очень убедительно вынуждена понять, кто на самом деле хозяин ее “мечт”…

Наталья ЛАГИНА

Мне не хочется говорить о нем как об артисте. Певца надо слушать. Так что, если хотите, включите “Музыкальную мозаику” на 31-м канале или купите его диск.

Я расскажу вам о другом Алексее – Зардинове. О Леше, о Лешке – таком, каким я встретила его пять лет назад и каким он запомнился мне на всю жизнь.

Этой встрече предшествовало многое. Окончив ульяновскую школу и поступив в педагогическое училище, он еще и не знал, что судьба его сложится иначе. А пока Леша начинает свою карьеру в одном из ульяновских детских садов. На нового музыкального воспитателя все приходили посмотреть, как на редкий музейный экспонат – “воспитателя-мужчину”. Чуть позже молодого практиканта заполучила 2-я ульяновская школа. Старшеклассницы чаще других захаживали в Лешкин класс – музыку послушать. Все перемены напролет проигрыватель пел о любви. В унисон пела и Лешкина душа. Но совсем о другом…

Любой из нас в детстве имел мечту. Алексей хотел стать артистом. И как только закончил училище, начал ее осуществлять. Ульяновск – Казань – Ленинград – Киев. Предложениям учиться в консерваториях он предпочел ГИТИС. Нет в жизни ничего случайного – там, в Москве, он нашел свое счастье… Первый раз мы встретились на съемках музыкального телешоу “Таланты и поклонники” – программы моей юности. В те годы я была счастлива своим делом и людьми, с которыми мне пришлось работать. Вокруг режиссера Михаила Анатольевича Митрофанова, вкладывающего в программу всю душу, собирались люди, рядом с которыми было очень тепло. Общаться с артистами не всегда легко. Слава, роскошь, дороги и безграничная любовь толпы оставляют на них особый отпечаток. Общение с молодыми талантами было похоже на праздник. Знаменитости преображались порой лишь на сцене, начинающие были светлы и очаровательны в жизни. Помню, как закрылась передача, и моя работа больше не была связана с музыкой, а в квартире, как и прежде, раздавались телефонные звонки, и я слышала Лешкины слова: “Как твои дела?” И жизнь не казалась потерянной, и хотелось начать ее заново.

А он начинал ее уже тысячу раз. И никогда я не слышала в нем отчаяния. Сказать “денег нет” и рассмеяться напоследок – это по-зардиновски.

Вижу его среди людей. У меня ощущение, что его любят все. Казалось бы, его счастье в этой всеобщей любви, в этих рукоплесканиях и открытых сердцах. А он совсем другой. Его счастье не видно людскому глазу.

Сижу в Лешкиной семье и чувствую это счастье: в его жене, излучающей мир и тепло, в его маленькой дочурке, радостно показывающей мне семейные фотографии: “Это мама и папа. А это Тоня”. В кресле уютно расположился бывший кумир уральских школьниц и чинит лыжи для дочки:

– Главное, Оля, – это семья. Нет семьи – ничего нет. Домом надо заниматься, надо тянуть друг друга. Дом – начало всего.

Сижу и знаю, что все его самые большие неудачи уже позади. Знаю, что недаром колесил он по свету в поисках своего счастья.

Ольга БИГИЛЬДИНСКАЯ