Изменения русской речи: мнимость и реальность

Среди самых разных слоев современного российского общества широко распространено мнение, согласно которому последние два десятилетия русская речь подвергается серьезным изменениям. Когда обсуждают эти языковые изменения, чаще всего говорят об изменениях речевого этикета, о том, что жаргонные и просторечные слова стали активно использоваться в средствах массовой информации и в публичной речи политических деятелей, о постепенном снятии табу на сквернословие и даже матерную брань, о наплыве иноязычных заимствований. В связи с явлениями такого рода журналисты часто бьют тревогу по поводу «порчи языка». Лингвисты, как правило, занимают более взвешенную позицию и, соглашаясь с тем, что названные процессы имеют место, предпочитают говорить о падении речевой культуры (если они полагают, что изменения в речи еще не стали нормой) или же об уже происшедшем изменении языковых норм. Однако и среди лингвистов распространено мнение, что именно последние двадцать лет характеризуются особенно серьезными изменениями русской речи, и даже утверждается, что русский язык находится «на грани нервного срыва».

Возникает вопрос: действительно ли мы на протяжении последних двадцати лет наблюдаем существенные языковые изменения, которые необходимо зафиксировать в нормативном лингвистическом описании, и снижается ли речевая культура тех или иных языковых сообществ?

То, что часто мы имеем дело не с языковыми изменениями, а лишь с изменениями условий функционирования языка, можно пояснить на простом примере. Все замечают, что политический дискурс в наши дни характеризуется весьма неформальной и сниженной речью, подчас доходящей до прямой грубости. Об этом говорили и в девяностые годы, говорят и сейчас. Если сравнить язык современной газетной заметки с «дубовым» языком советских газет, контраст будет очевиден всякому. Сказанное касается и публичной речи государственных деятелей. Скажем, такие выражения бывшего президента России Путина, как замочить в сортире, от мертвого осла уши, замучаетесь пыль глотать и т. п., были совершенно не характерны для речи советских вождей времен «застоя», как она представала в изображении средств массовой информации. Однако мы не можем в связи с этим говорить о языковых изменениях, поскольку стилистическая характеристика и восприятие подобных выражений не изменились: они по-прежнему рассматриваются как сниженные, грубо-просторечные. Нет оснований и для того, чтобы говорить о снижении речевой культуры государственных деятелей: просто в годы «застоя» мы не слышали спонтанной речи советских вождей, а на основании умения прочесть речь по бумажке заключения об уровне речевой культуры сделать нельзя.

Разумеется, здесь играют роль особенности идиолекта Путина, но еще важнее то, что посредством современных средств массовой информации мы можем составить существенно более адекватное представление о речи политиков, нежели это было возможно в советское время. Можно быть уверенным, что Борис Ельцин (впоследствии ставший президентом России) и Виктор Черномырдин (впоследствии глава Правительства России) в бытность советскими начальниками пользовались теми же речевыми средствами, которые стали известны в 1990-е годы благодаря газетам и телевидению. А в тех случаях, когда советский агитпроп почему-либо признавал желательным использование грубых выражений – например, по адресу политических врагов советского строя, – они использовались весьма активно (это было характерно для языка советской пропаганды 1920-1930-х годов, но встречалось и позднее – ср. знаменитую кузькину мать Никиты Хрущева).

Когда говорят о «резких языковых изменениях» за последние полтора десятилетия, весьма часто указывают на изменения речевого этикета, понимаемого в самом общем плане – как правила, или нормы, речевого поведения. Однако более внимательное рассмотрение показывает, что эти изменения по большей части оказываются мнимыми или же имели место в существенно более ранний период.

Так, в числе изменений речевого этикета указывают на распространившийся обычай называть российских политических лидеров «на западный лад», при помощи имени в сочетании с фамилией (т. е. без отчества: Борис Ельцин, Анатолий Чубайс, Геннадий Зюганов). Однако здесь мы имеем дело с некоторым заблуждением. Дело в том, что использование имени без отчества в сочетании с фамилией – это вполне принятый в русской традиции и в русском речевом этикете способ обозначения публичных лиц.

Следует заметить, что правила выбора именования публичных лиц «с отчеством» или «без отчества» (Борис Ельцин или Борис Николаевич Ельцин?) достаточно сложны. Скажем, царей и цариц всегда было принято называть двояким образом (царь Михаил или царь Михаил Федорович) – оба способа именования не противоречат русскому речевому этикету. Есть речевые сферы, в которых при именовании известного человека принято использовать сочетание имени-отчества с фамилией. Сюда относится, например, речь ученого сообщества, в которой «по отчеству» именуют не только признанных классиков, но и всех коллег, в письменной речи имя-отчество обычно заменяется инициалами (разумеется, при именовании иностранных коллег приходится ограничиваться сочетанием имени и фамилии). Точно так же «с отчеством» именуют лиц в официально-деловой (канцелярской) речи, в которой, кроме того, часто используется неестественный с точки зрения русских общелитературных норм порядок слов: имя-отчество не предшествует фамилии, а следует за нею. А вот спортсменов почти всегда называли и называют без отчеств (Игорь Нетто, Михаил Таль, Ирина Роднина); широкая публика и не знает отчеств большинства действующих спортсменов. Только в тех случаях, когда спортсмен, дожив до преклонных лет, продолжает оставаться общественно значимой фигурой, его начинают уважительно «величать по отчеству» (Михаил Моисеевич Ботвинник, Николай Петрович Старостин). Писателей также всегда принято было называть без отчеств, посредством сочетания имени с фамилией (Белла Ахмадулина, Иосиф Бродский, Варлам Шаламов), и читающая публика часто не знает отчеств даже самых известных писателей. Только в том случае, если писатель начинает восприниматься как «классик», сложившийся обычай требует, чтобы его именовали «с отчеством», так что любой школьник знаком с сочетаниями Александр Сергеевич Пушкин, Михаил Юрьевич Лермонтов, Лев Николаевич Толстой, Федор Михайлович Достоевский. Более того, сочетания Александр Пушкин, Николай Гоголь, Федор Достоевский (которыми, собственно, и надписывались прижизненные публикации этих авторов) могут казаться современному читателю несколько непривычными. Некоторая коллизия возникает, когда писатель использует псевдоним (который чаще всего, как это и предполагается установившимся обычаем, состоит из имени и фамилии): если писатель начинает восприниматься как «классик», то положено его именовать по имени-отчеству, а отчество в составе псевдонима отсутствует. Обычно при этом используют подлинное имя-отчество писателя, например, писателя, использовавшего псевдоним Максим Горький, называют «Алексей Максимович Горький». В некоторых случаях, чтобы «спасти положение», к псевдониму добавляют подлинную фамилию писателя: так, Михаила Евграфовича Салтыкова, писавшего под псевдонимом Н. Щедрин, в наше время чаще всего именуют «Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин».

Лишь в поздние советские годы в официальном дискурсе возобладал обычай именовать вождей посредством имени-отчества, и на этом фоне использование по отношению к российскому государственному деятелю только имени (без отчества) и фамилии может выглядеть некоторой инновацией. Однако на самом деле никакого резкого изменения не было.

Нередко отмечается, что из официального обихода уходит обращение товарищи. Однако это еще не является сменой речевого этикета: слово товарищ использовалось (и до сих пор используется) коммунистами в качестве обращения к своим единомышленникам. В советское время, когда предполагалось, что все советские люди являются сторонниками коммунистических идеалов и «строителями коммунизма», слово товарищи использовалось как универсальное официальное обращение к советским людям (но, например, к людям, приехавшим с Запада, если это не были члены «братских» партий, обращались Дамы и господа!). До сих пор на своих собраниях коммунисты продолжают пользоваться обращением товарищи; а то, что оно перестало быть универсальным официальным обращением, обусловлено не изменением речевого этикета, а падением коммунистической власти.

Самое яркое явление, мимо которого не проходит никто из тех, кто говорит о резких языковых изменениях последних двух десятилетий, – это иноязычные заимствования. Безусловно, всякое лексическое заимствование может рассматриваться как языковое изменение в том отношении, что оно предполагает пополнение лексикона и тем самым изменение описания языка в его лексикографической части. Однако чаще всего иноязычные заимствования происходят вследствие того, что заимствованное слово заполняет лакуну в русской лексике, связанную с тем, что в жизнь входят новые явления, для которых нет готового русского названия. Как правило, сначала соответствующая реалия бывает знакома относительно узкой группе «посвященных», которым обычно бывает известно ее иноязычное (в современной языковой ситуации – чаще всего английское) название. Конечно, для обозначения новой реалии вовсе не обязательно брать иноязычное слово, можно было бы воспользоваться богатыми словообразовательными возможностями русского языка; но иногда оказывается проще, не прибегая к словообразованию, использовать готовое слово. По мере того как явление получает все более широкое распространение, все более широко известным становится и его заимствованное наименование. И множество людей, подающих заявки на получение грантов, уже не помнит, что двадцать лет тому назад само слово грант было мало кому известно. Впрочем, многие другие слова, которые двадцать лет тому назад не употреблялись в русской речи, и сейчас понятны далеко не всем носителям языка: ср. такие слова, как пиар, ньюсмейкер, маркетинг, фьючерс, риелтор, мерчендайзинг, девелопер, ремейк, блокбастер. При этом есть все основания полагать, что если бы вместо этих слов использовались слова, построенные на «исконно русской» основе, они звучали бы столь же непривычно.

В то же время для людей, которые не сталкиваются с указанными явлениями, обозначающие их слова неактуальны; иными словами, вхождение этих слов в язык достаточно маргинально по отношению к общему описанию языка, которым пользуются его рядовые носители. В той мере, в какой носитель языка сталкивается с новыми явлениями, он сталкивается и со словами, их обозначающими. Если допустить, что в настоящее время таких явлений стало больше, можно признать, что активизировался и процесс заимствования. Однако факты такого рода лишь в малой степени затрагивают систему языка и языковую норму.

Алексей ШМЕЛЕВ, доктор филологических наук, заведующий отделом культуры русской речи Института русского языка РАН

Уважаемые коллеги!

Клуб ценителей русского языка открывает второй сезон. Нас ждет финальный этап конкурса «Словарь – помощник педагога» и много интересных и полезных материалов. В добрый путь!

На сайте культурно-просветительской программы «СЛОВАРИ XXI ВЕКА» – www.slovari21.ru – работает Справочная служба русского языка, которая была создана в 1958 году при Институте русского языка АН СССР по инициативе С.И. Ожегова. Зайдя на наш сайт, вы можете ознакомиться с ответами Службы, задать интересующий вас вопрос.

Кавычки

Следует ли брать в кавычки словосочетание «вор в законе»?

Служба русского языка

Нет, словосочетание вор в законе брать в кавычки не нужно. Так мы обычно поступаем с теми лексическими единицами, которые, во-первых, давно вошли в состав русского языка. Во-вторых, подобные сочетания должны быть хорошо известны говорящим. К примеру, охота на ведьм, скорая помощь, буква закона, круглый стол и многие другие.

Таможня

Меня уверяют, что есть два варианта ударения в слове «таможня», верно ли это?

Слово тамо жня имеет только одно ударение. В качестве доказательства можно привести рекомендации словарей – как толковых и орфографических («Большой толковый словарь русского языка» под ред. С.А. Кузнецова, «Русский орфографический словарь» под ред. В.В. Лопатина, «Русский орфографический словарь русского языка» Б.З. Букчиной, И.К. Сазоновой, Л.К. Чельцовой), так и узкоспециальных («Словарь ударений русского языка» И.Л. Резниченко, «Русское словесное ударение» М.В. Зарвы). Последний, кстати, содержит предупреждение – [не таможня].

Склонение фамилий

«Диплом выдан Назаруку Алексею», но «Диплом выдан Назарук Марии» – это правильно?

Вы совершенно правы, склоняя фамилию Назарук именно таким образом. Мужские фамилии на согласный склоняются: к Алексею Назаруку, Джорджа Буша. Если же речь идет о женщинах с фамилией, оканчивающейся на согласный, то фамилия остается неизменяемой: от Ирины Назарук, к Лоре Буш.

Согласный звук?

Может, согласная буква? По-моему, только по отношению к букве можно употребить «согласная».

Сочетание согласный звук широко распространено в лингвистической литературе. К примеру, «Большой толковый словарь русского языка» под ред. С.А. Кузнецова в словарной статье «Звук» дает словосочетания гласный, согласный звук в качестве иллюстративного материала. Это сочетание часто встречается и в «Практической стилистике современного русского языка» Ю.А. Бельчикова (программа «Словари XXI века»), и в «Справочнике по правописанию, произношению и литературной правке» Д.Э. Розенталя, Е.В. Джанджаковой, Н.П. Кабановой. Кроме того, с помощью словосочетаний гласный звук, согласный звук и мн. др. описана фонетическая часть большого и серьезного коллективного труда – «Русской грамматики», изданной Институтом русского языка имени В.В. Виноградова РАН.