История министра. Он подал в отставку из-за любви к женщине и ради своего сына

Дэвид Бланкетт, так зовут этого, теперь уже бывшего министра, добровольно ушедшего в декабре в отставку с поста главы министерства внутренних дел Британии. История его ухода – сенсационная история. За ее развитием следили не только на Альбионе, но и во всем мире. И это вполне объяснимо: Бланкетт был одним из самых ярких игроков британской политической сцены, самым сильным за последние десятилетия «силовым министром», ближайшим и преданнейшим соратником Тони Блэра, опорой и тягловой силой лейбористской партии. И, наконец, он был, наверное, самой заметной фигурой в Вестминстере. Слепой министр, у чьих ног под парламентской скамьей всегда лежала большая черная собака-поводырь. Бородач с застенчивой детской улыбкой и чуть запрокинутым вверх лицом, как если бы некие знаки посылались ему с небес. Оратор, чьи руки бегло читали шрифт Брайля и который никогда не видел выражения лиц своих ярых оппонентов в парламенте, но который ощущал, наверное, куда больше, чем ощущают зрячие.

Это трагическая история. В ней много боли, абсурдности и жесткости. Когда в зените предшествовавшего его уходу скандала он однажды подъехал к своему дому, вышел из машины – худой, почерневший, и, потеряв на мгновение равновесие, шагнул на тротуар, он, слепой человек, почувствовал на себе прицел объективов десятков камер поджидавших его репортеров. И он сказал так горестно, так беспомощно: «Зачем же вы так? Вы же знаете, это неправильно. Так не надо…»

Принято считать, что большие люди уходят в отставку с высоких постов своей славы и всеобщего признания не от хорошей жизни. Они уходят лишь тогда, когда в этой их жизни случается что-то неправильное. Что же неправильного произошло в жизни британского министра Дэвида Бланкетта? Что произошло неправильного в жизни исключительно одаренного, бесконечно преданного своему делу человека, главным определением для которого является слово «порядочность»?

Построить социализм в одном отдельно взятом графстве

Он родился слепым. Для тех, кто получил от Бога бесценный дар видеть этот мир, немыслимо представить, как живут те, кто не видит его беспредельной красоты. Но фокус Создателя нашего заключается в том, что он награждает любое свое творение еще и внутренним зрением, позволяющим незрячему видеть многое из того, что подчас скрыто даже от зрячих глаз.

Бланкетт родился после войны, в рабочем английском Шеффилде, в бедной семье, проживавшей в «социальном» доме, как именуют в Британии дома, построенные для беднейших слоев населения на средства государства. Когда Дэвиду исполнилось четыре года, его отдали в интернат для слепых детей. Он очень полюбил свою школу. Он учился истово и освоил шрифт Брайля, разработанный специально для слепых, с таким совершенством, что впоследствии смог печатать и писать рекордных сто слов в минуту.

А потом в его жизни случилось горе: при аварии на работе погиб отец, монтер газового оборудования. Говорят, после его гибели Дэвид поклялся, что приложит все силы, чтобы сделать этот мир лучшим местом для всех в нем живущих. В 1963 году, в возрасте всего лишь 16 лет, он вступил в ряды лейбористской партии. Ему приходилось подрабатывать во время учебы, но это не помешало ему блестяще закончить школу, потом – Шеффилдский университет, где Бланкетт получил почетный диплом за выдающиеся академические достижения. Основная специальность Дэвида Бланкетта – учитель.

В возрасте 22 лет он был избран в городской совет Шеффилда, став самым молодым в истории Британии членом горсовета: рекорд, не превзойденный и по сей день. А в 25 лет Бланкетта избрали членом совета графства Южный Йоркшир, где несколько лет спустя он возглавил фракцию лейбористской партии. Он не отступился от своего обещания строить лучший мир: в созданной его усилиями «социальной республике Южный Йоркшир», как прозвали журналисты графство, в совете которого работал Бланкетт, были установлены самые низкие во всей стране цены на автобусные билеты. Имя Дэвида Бланкетта стало весьма популярным среди британцев. Позднее он стал председателем Шеффилдского горсовета. А в 1987 году был избран депутатом в палату общин британского парламента. После победы Тони Блэра на выборах 1997 года партия вышла из тени – Дэвид Бланкетт получил пост министра, отвечающего за образование и занятость.

«Это позор, что мы не можем обеспечить обездоленным детям достойный старт в жизнь!»

Главной целью Бланкетта – министра образования – было усовершенствование государственной школы, в которой учились дети из семей нижнего слоя среднего класса и из бедных семей. Главной его целью стало максимальное сокращение гигантского, на момент его прихода на этот пост, разрыва в уровнях школ частных и школ «бесплатных». Стандарты последних зачастую были ниже среднего. Мало-мальски состоятельные родители лезли из кожи вон, чтобы определить своих отпрысков в частные школы, гарантировавшие успешное поступление в университет и последующую карьеру. Государственные школы, чья дисциплина катилась вниз и откуда наблюдался массовый исход квалифицированных преподавателей, ничего этого не гарантировали.

Обыкновенно спокойный и невозмутимый, в ходе одного из своих радиовыступлений Бланкетт, говоря о том, как мало сделано в стране для беднейших слоев, вдруг страшно разволновался, потерял выдержку. Срывающимся от волнения голосом он сказал, что это позор, что правительство не может обеспечить обездоленным детям достойный старт в жизнь.

Под его началом государственная школа претерпела радикальные изменения. Были значительно повышены ее стандарты, сокращена численность учащихся в классах, были разработаны программы социальной поддержки учащихся из недостаточно обеспеченных семей, стимулирован труд педагога, существенно повышен престиж учительской профессии.

Дэвид Бланкетт получил огромную поддержку и признание со стороны родителей и педагогов.

Однако если в роли министра образования Дэвид Бланкетт был в общем и целом тепло принят публикой, то совершенно иную реакцию вызвала его трактовка «образа» министра внутренних дел. Исповедующий убеждение в том, что общество может нормально функционировать только тогда, когда в нем наведен порядок, что прогрессивная партия должна проявлять твердость и решимость в отношении угроз, подрывающих основы нашей жизни, – терроризма, преступности, антиобщественного поведения и любого рода беспорядков, – Бланкетт лоб в лоб столкнулся с убежденными противниками строгих мер и жестких правил. Начав решительную борьбу с захлестнувшей Британию уличной преступностью, воровством, грабежами, антиобщественными выходками, Бланкетт решительно усилил присутствие и роль в обществе полиции, укрепив ее ряды. Именно он выступил за отмену веками существовавшего института жюри присяжных в процессах над обвиняемыми в терроризме и ряде иных серьезных преступлений. Именно он инициировал введение для граждан Британии удостоверений личности – идею, ненавистную для вольнолюбивого большинства, не окольцованного доселе никакого рода мандатами.

Все эти меры, введенные Бланкеттом с целью укрепления порядка в изрядно «разболтавшемся» обществе, были расценены многими людьми как беспрецедентное закручивание гаек, наступление на права и свободы граждан. По определению его противников, Дэвид Бланкетт стал одним из самых «опасных и деструктивных» силовых министров Британии новейшего времени.

Британия не та страна, где приветствуют твердую руку и строгие порядки. И политик, отважившийся предложить это вскормленному веками нежной няней-демократией обществу, по определению становится непопулярным. Бланкетта многие считали заносчивым и холодным. И мало кто задумывался о том, как тяжела для него та работа, которую он делал подвижнически. Как часами он слушал пленки, воспроизводившие содержание газетных статей, как зависим был от тех, кто должен был информировать его о происходящих событиях, которые он сам в силу своей слепоты не способен был увидеть или прочесть. И как тяжело переживал он, если случалось вдруг, что в чем-то он оказывался не в курсе.

Бланкетт относится к тем, кого так же пылко любят, как и пылко ненавидят. Это удел открытых и честных людей, не обученных приспосабливаться. Это трагический удел. Когда в свет вышла его автобиография, ряд больших деятелей были неприятно удивлены тем, как он отозвался о них. А он сказал всего лишь то, что думал. Полку недоброжелателей таким образом прибыло. Поэтому объявившиеся по осени в газетах сенсационные сведения о любовной афере министра и связанных с ней служебных нарушениях стали большим подарком для тех, кто Бланкетта предпочел бы видеть за пределами Вестминстера. Спичка чиркнула.

Ну а в огне, как известно, все хрупкое и тонкое сгорает легко.

«Разве обществу нужны такие политики, которые поставили бы карьеру выше интересов своего ребенка?»

В декабре минувшего года главным событием для Британии стал уход министра внутренних дел Дэвида Бланкетта в отставку. В большинстве сообщений, появившихся на сей счет в российской прессе, отставка Бланкетта подавалась как следствие допущенных им этических нарушений на служебном поприще: министр помог ускорить выдачу въездной визы для филиппинской няни своей любовницы, да к тому же прокатил эту любовницу в поезде за казенный счет.

На самом же деле этому добровольному уходу предшествовали события поистине драматические. И драма эта носила глубоко личный характер. События, которые в ней стряслись, никогда не должны были бы становиться достоянием публики. Но такова участь публичных фигур: их «белье» стирает общественная прачечная.

Так случилось, что министр, которому на ту пору было уже 54 года, встретил ту, которую ему суждено было полюбить пылко, преданно и страстно. Короче, как в наши дни влюбляются уже не так часто. Он был одинок, она – замужем. Правда, на момент их знакомства преуспевающая 40-летняя бизнесвумен, американская издательница журнала «Спектейтор» Кимберли Куинн была, по сути, «медовой молодоженкой»: ее браку с 60-летним издателем модного журнала «Вог» Стивеном Куинном минуло всего два месяца. Для Кимберли это был уже второй брак. Ее первый муж, Майкл Фортьер, характеризуя свою экс-супругу, после того как ее любовная связь с министром получила огласку, заметил, что во время их супружества у его жены была целая серия любовных афер и что статус любовников интересовал ее далеко не в последнюю очередь.

Дэвид Бланкетт пребывал в разводе уже много лет. Он женился на своей первой барышне, и их брак не задался с самого начала, хотя прожили супруги немало, успев родить троих сыновей.

Бланкетт и Куинн познакомились, как водится, на светском приватном обеде. Она подшутила над Бланкеттом, описав себя «высокой блондинкой», тогда как на самом деле была брюнеткой, и призналась ему, что ей всегда было любопытно, каково иметь любовную связь со слепым мужчиной. Очевидцы свидетельствуют, что миссис Куинн флиртовала с министром достаточно откровенно. Ее любопытство было удовлетворено: связь со слепым состоялась. Не прекратилась она и тогда, когда миссис Куинн забеременела своим первым ребенком. Именно в это время министр совершил свой первый служебный проступок: он дал своей возлюбленной два железнодорожных билета, которые полагались состоящим в браке депутатам парламента для их жен. Несколько раз служебный шофер Бланкетта доставлял миссис Куинн в его дом в Дербишире. Но после рождения сына Уильяма американка охладела к своему слепому возлюбленному: любопытство было удовлетворено. Дальнейшее пересказывать нет смысла: все-таки мы не в прачечной.

Очевидцы утверждают, что Дэвид Бланкетт страдал отчаянно и что самым сильным в этих страданиях было предположение, что Уильям Куинн – его сын. Друзья министра утверждают, что в ответ на просьбу Бланкетта миссис Куинн сделала соответствующие тесты и что тесты подтвердили его отцовство. Именно для филиппинской няни маленького Уильяма Бланкетт якобы и поспособствовал ускорению выдачи визы. Невесть каким образом три года скрывавшаяся от публики история любовного романа министра попала на первые полосы газет. Эпицентром этой истории стала ускоренная виза. Спичка чиркнула.

Кимберли Куинн проконсультировалась со своим юристом о том, как наилучшим способом разорвать с любовником. Но «наилучшего способа», вероятно, не нашлось. В настоящее время уважаемая дама ждет второго ребенка, а заодно, как поговаривают ее друзья, готовит к публикации свои дневники, в которых пунктуально запротоколирована вся хроника ее связи с министром, включая содержание их приватных бесед, в частности то, что он говорил ей о своих коллегах по работе. Отцовство Бланкетта супруги Куинн дружно и яростно отрицают.

Между тем Бланкетт настаивает на проведении тестов. Он сильно похудел, осунулся и почернел лицом. Ситуация, прямо скажем, непригодная для служебного пользования. Потому как слишком пригодная для «врагов» – правительственных оппонентов. Тем паче что лейбористам в этом году предстоит драться на парламентских выборах за третий срок. Тем паче что Бланкетт был и остается преданнейшим другом и соратником Тони Блэра. Что делает в такой ситуации человек, который становится обузой для идущего полным ходом вперед корабля? Он сбрасывает себя за борт.

В своем прощальном выступлении Дэвид Бланкетт сказал, что главное для него сейчас – бороться за маленького Уильяма, которого он любит всей душой. Уход в отставку был для него невыносимо тяжел, но еще невыносимее было бы отказаться от того, кого он считает своим сыном. Можно было бы ничего этого не затевать и не мутить воду. Но разве нашему обществу, спросил он, нужны такие политики, которые готовы были бы ради карьеры отказаться от своего ребенка?

Это потрясающая история, беззащитно оголенная и горестная. Впрочем, не так чтобы совсем уж горестная. Потому что можно только позавидовать той стране, которой руководят люди, способные на бескорыстные человеческие поступки. Говорят, что Тони Блэр не может и не собирается смириться с потерей Дэвида Бланкетта и спит и видит вернуть его в кабинет министров. Без Бланкетта и его черной собаки Люси в Вестминстере стало неуютно. Этот слепой министр был, как теперь становится очевидно, каким-то особенным, очень человеческим и согревающим «элементом» в холодноватом, в общем-то, интерьере большой политики.

Все сказано у Экзюпери: главного не увидишь глазами, главное увидишь только сердцем.

Лондон