Искусственный мир Детские дома, как замкнутая система, не нужны

Детский дом N9 – один из самых крупных в Петербурге. Его масштабы – 15 зданий: от дома на улице Бухарестской до летнего лагеря под Лугой. Благополучие его складывается из таких показателей, как 65 рублей в день на питание ребенка, наличие собственного медицинского центра, создание 60 рабочих мест для воспитанников, функционирование церкви в родных стенах. И тем неожиданнее было услышать из уст директора заслуженного учителя РФ Анатолия Васильевича Ульянова признание о том, что детские дома, как замкнутая на себе система содержания и воспитания детей, не нужны. А нужны изменения в самом подходе к проблемам беспризорности и безнадзорности детей.

Мы писали президенту Путину письмо с просьбой собрать директоров самых продвинутых детских домов из различных регионов России и предложить им сообща найти решение этих проблем. У каждого из них есть свои наработки, свой опыт. Пусть он распространяется по стране. Количество детей, оставшихся без родительской опеки, увы, не уменьшается, наоборот, увеличивается, но вместо того, чтобы бросать большие средства на их содержание в “золотой клетке”, не лучше ли рассмотреть новые направления в этой области? Например, патронатное воспитание. Сейчас содержание детдомовца обходится примерно в 209 рублей в день, сюда входит все: от зарплаты воспитателей до ремонта помещений, но это в таком неплохо финансируемом детдоме, как наш. В месяц сумма достигает почти девяти тысяч рублей. Большая часть этих денег идет на питание. Даже в самые тяжелые годы оно у нас шло по натуральным нормам. Другие регионы этим похвастать не могут. Для сравнения: в той же Костромской области на питание воспитанника выделяется чуть больше 20 рублей в день. Обоснованно ли тратит государство 9 тысяч рублей в месяц, вопрос сложный.
Но головная боль не в “государственных щедротах”, а в следующем: любой, даже самый совершенный детский дом не способен обогатить ребенка тем жизненным опытом, что дает семья. В том числе и временная. Поэтому патронат – один из выходов для России в системе воспитания детей-сирот. Как правило, временная семья перерастает в постоянную. Ее, безусловно, нужно материально поддерживать, допустим, выделять хотя бы 3 тысячи рублей в месяц. Обязательно индексированных, с учетом роста ребенка и цен. Конечно, мы стремимся к созданию в детдоме групп, где 15-17 человек разновозрастных ребят живут одной семьей. В Вырице у нас даже отремонтирован домик, где восемь детей 3-4-летнего возраста существуют в условиях общесемейного быта. И результат не заставляет себя ждать: основной показатель для наших ребят – уровень тревожности – заметно снижается. Опыт патронатного воспитания у нас тоже есть (порядка десяти семей), другое дело, что под него надо подводить научную базу. В этом нам очень помогает сотрудничество с Международным университетом семьи и ребенка им. Рауля Валленберга. Его ректор Людмила Михайловна Шипицына стала главным разработчиком программы. По ней семья будет проходить предварительное обучение. Патронатное воспитание далеко не идеальный вариант, возникают и трудности, и проблемы, но все-таки ребенок, живущий в семье, уже намного отличается от ребенка, не покидающего стен детдома.
– Анатолий Васильевич, если бы у нас на законодательном уровне закреплялась ответственность семьи за воспитание и образование ребенка, детдомов могло бы и не быть. Не так ли?
– Именно так. Этот фактор – ответственность семьи – мы постоянно упускаем из виду. Знаете, сколько у меня примеров, когда мать трех-четырех детей определяет их в детдома, поселяется в какой-нибудь каморке, а свою квартиру сдает и на эти довольно приличные деньги существует, пьянствуя и гуляя. Сегодняшняя законодательная база позволяет ей таким образом осуществлять свое “материнство”. Я в этом вопросе сторонник самых жестких мер. Все свои права они помнят, а вот обязанности – нет. Мало того, мы бы многие проблемы сняли, если бы такие родители просто забыли своих детей. Именно забыли. Бросили, и с концами! Не было бы этих пьяных посещений, когда папа приносит ребенку на день рождения какой-то тухлый банан и бутылку вина! Вы же понимаете, дети от них – алкоголиков во 2-3-м поколении – предрасположены к пьянству. Стоит только попробовать, и пропал человек.
– Анатолий Васильевич, до масштабного патроната пока далеко, а в настоящем какие проблемы угнетают детский дом?
– Их не так уж и мало. Почему вообще нужны изменения в самой структуре? Может, я не прав с точки зрения европейской морали, но среди детдомовцев есть ВИЧ-инфицированные, есть проститутки, преступницы, а у нас в России для них всего одна спецшкола. Есть дети со специфическими заболеваниями, такими, как шизофрения, и они вынуждены находиться среди обычных детей, потому что специальные условия содержания для них не предусмотрены. У меня, например, есть девочка, которую уже три раза пролечивали от алкоголизма, есть мальчик, которому постоянно требуются психотропные препараты. Наверное, надо приходить к мысли о создании специальных учреждений, опекаемых сразу несколькими министерствами: здравоохранения, труда и соцзащиты образования.
Существуют проблемы и в области здоровья. Надо создавать межрайонные медико-диагностические центры для детей-сирот. Районные поликлиники к нашим детям не привыкли. С ними тяжело общаться, их трудно лечить. Если домашний ребенок покажет пальцем, где болит, да еще изобразит как, то наш ребенок, скрючась от боли, может твердить, что он абсолютно здоров, лишь бы побыстрее сбежать из кабинета. Наш ребенок никогда не станет жаловаться. Именно поэтому мы десять лет назад открыли свой, детдомовский медицинский центр и убедились, что не зря. Благодаря настоящей комплексной диагностике мы можем ребенка спокойно довести до школы. С ним будут работать и логопеды, и врачи, и психологи. Комплексное обследование и ранняя диагностика помогают нам доучить его хотя бы до 9-го класса, потому что желание учиться, увы, у детдомовца минимальное. Здесь и наша вина, и школы. Может быть, в недалеком будущем назреет такая необходимость, как аккредитация комплекса “детдом – школа”.
Еще одна сложность – жилищная. К примеру, на сегодняшний день нам некуда выпустить 14 детей. Я несколько лет уже бьюсь над вопросом выделения нам недвижимости. Пусть это будет жилье по типу социальной гостиницы, но я хотя бы разделю маленьких и уже работающих воспитанников. Не могут они жить вместе! У них совершенно разные интересы. И потом, восемнадцатилетний молодой человек уже выступает здесь в роли нахлебника. Ладно, если он учится в вузе или колледже: мы до 23 лет не выпускаем таких из детдома (за ними сохраняется трехразовое питание), а если работает? Ему вполне по силам оплачивать хотя бы половину квартплаты за комнату в социальной гостинице.
Социальная гостиница хороша и как мостик во внешний мир. Ведь что происходит зачастую с нашим “взрослым” ребенком? Как только он становится обладателем комнаты или квартиры, на него сразу выходит агентство недвижимости. Прессует, уговаривает, и наш дурачок совершает какую-либо сделку. Он на это имеет право после совершеннолетия. Мы постоянно пишем письма, что все операции с недвижимостью не должны проводиться без ведома детдома. Но их игнорируют.
Наши дети за воротами детского дома не умеют нормально обратиться, спросить. Мы никогда не доведем их до уровня домашнего ребенка, потому что учим жизни в искусственных условиях. Я вспоминаю случай. Один из многих. Пришла как-то девочка и говорит: “Анатолий Васильевич, у меня сотрясение мозга. Сосед ударил по голове сковородкой”. Расспрашиваю. Оказалось, она, привыкшая к коммунальному детдомовскому быту, взяла у него без спросу сковородку, масло из холодильника и поджарила себе макароны. Когда он начал предъявлять претензии, сказала: “Тебе жалко, что ли?”. Слово за слово и… Вот такой жизненный опыт на собственных шишках.
– А как обстоят дела с усыновлением?
– Было время: отправляли детей за границу целыми партиями, но я не вижу в этом разумного подхода. Да, детям-инвалидам, которые тяжело пролечиваются у нас, жизнь вне России пойдет на пользу. Талантливые ребята должны оставаться здесь, и для них должны быть открыты профильные школы-интернаты. Пусть бы их принимали воинские части, музыкантские полки, кадетские корпуса. Сейчас учреждения, предназначенные как раз для детей-сирот и детей погибших военнослужащих, превращаются в недоступные элитные учебные заведения.
– А как в детдоме с кадровым обеспечением?
– У нас более или менее заполнен банк вакансий, однако за этот год мы потеряли достаточно большое количество специалистов. Почему? В декабре прошлого года состоялось так называемое повышение зарплаты, и в результате самые низшие разряды наших работников получили еще меньше, чем было. Кто будет держаться за тысячу рублей в месяц? Сотрудничая с Международным университетом семьи и ребенка им. Рауля Валленберга, мы берем студентов работать ночными дежурными, но качество их работы, разумеется, другое, нежели человека в возрасте и с опытом. Государство в последние годы, к сожалению, относится к нам с формальной заботой.

Наталья АЛЕКСЮТИНА

Санкт-Петербург