Исход и возвращение. К 130-летию со дня рождения Ивана Шмелева

Во всех произведениях Шмелева поет, сияет и плачет православная русская душа. Это чувствуешь сразу. И, читая его книги, радостно узнаешь свое, родное. Благодаря ему мы восстанавливаем разрушенную связь времен, узнаем свои корни, знакомимся с жизнью предков. Без него мы многого бы не знали, ведь столько прекрасного было разрушено, погублено, безвозвратно утрачено.

Иван Сергеевич родился в Москве в октябре 1873 года в патриархальной купеческой семье. Детство, проведенное в Замоскворечье, стало главным истоком его творчества. Жизнь, укорененная в церковности, тесно связанная с годовым кругом православных праздников, такая естественная и органичная, воспитала детскую душу. Она стала той основой, которая помогла будущему писателю не только выстоять в вынужденном изгнании, но и исполнить задачу огромной важности – сохранить для потомков мироощущение православного русского народа: его веру, обычаи, быт.

Крест – символ христианства – фигурировал в жизни Шмелева с самого детства: «Как-то приехала матушка от Троицы. Была она у батюшки Варнавы, и он сказал ей: «А моему… – имя мое назвал, крестик, крестик…» Это показалось знаменательным: раза три повторил, словно втолковывал… «а моему… крестик, крестик»! «А тебе вот крестик велел да все повторял. Тяжелая тебе жизнь будет, к Богу прибегай!» – не раз говорила матушка. И мне делалось грустно и даже страшно. Сбылось ли это? Сбылось».

В августе 1895 года студент юридического факультета Московского университета Шмелев «случайно», как тогда казалось ему, выбрал по желанию своей невесты Ольги – худенькой, синеглазой девушки, дочери генерала Александра Охтерлони, героя обороны Севастополя, – местом для их свадебного путешествия древний Валаамский монастырь. Перед отъездом они с женой направляются в Троице-Сергиеву лавру – получить благословение у старца Варнавы Гефсиманского. Однако не только на предстоявшее путешествие благословил старец Шмелева. Варнава чудесным образом провидел будущий писательский труд Шмелева, то, что станет делом всей его жизни: «Смотрит внутрь, благословляет. Бледная рука, как та в далеком детстве, что давала крестик… Кладет мне на голову руку, раздумчиво так говорит: «Превознесешься своим талантом». Все во мне проходит робкой мыслью: «каким талантом… этим, писательским?»

Воспоминание о той встрече он пронес через всю жизнь и по удивительному совпадению скончался в день преподобного Варнавы.

В течение 50 с лишним лет, вплоть до смерти Ольги Александровны, Шмелев почти не расставался с супругой. Благодаря ее набожности он во время поездки на Валаам вернулся к своей детской искренней вере уже на осознанном, взрослом уровне, за что всю жизнь был жене признателен.

Впечатления от путешествия были столь сильны, что Шмелев должен был рассказать о них другим людям. Так появилась его первая книжка «На скалах Валаама», которая определила его судьбу.

Став известным писателем уже в начале ХХ века, Шмелев вместе со всем русским обществом пережил в революционные годы огромную духовную и личную трагедию, но не хотел покидать Родину. После Октябрьского переворота он переселился в Крым, надеясь на скорое окончание гражданской войны. Здесь Иван Сергеевич потерял единственного сына – Сергея, офицера белой армии, поверившего в обещанную большевиками амнистию, оставшегося на Родине и расстрелянного в начале 1921 года.

Шмелевы зарегистрировались в коммунальной столовой, где выдавали 200 граммов хлеба в день. Но столовая уже была закрыта: хлеб кончился. Вдруг подошел человек и, оглянувшись по сторонам, тихо спросил: «Вы Шмелев? Это вы написали «Человек из ресторана»?» Шмелев рассеянно кивнул. Незнакомец вложил ему в руку сверток, завернутый в белый холст. Хлеб! Целая буханка! Он считал эту буханку лучшим своим гонораром. «Голод отошел, мы остались живы. Спасибо человеку, давшему нам хлеб», – писал он в одном из писем.

Потом они вновь оказались в Москве. Вскоре Ивану Сергеевичу предоставили возможность поехать за границу для лечения. Осенью 1922 года семья Шмелевых выехала в Берлин. Оттуда по приглашению Бунина они перебираются в Париж.

Книги Шмелева первых лет эмиграции трагичны, полны ужасов гражданской войны, скорби по утерянной Родине, проникнуты глубоко православным, личным мироощущением. Современники сравнивали центральное произведение Шмелева этих лет – эпопею «Солнце мертвых», в которой писатель описал ад красного террора в Крыму, – с плачем библейского пророка Иеремии о разрушенном Иерусалиме. С болью узнавал Иван Сергеевич о разрушениях московских святынь, о переименовании московских улиц и площадей. Но тем ярче и бережней он стремился сохранить в своих произведениях то, что помнил и любил больше всего на свете. Этим он совершил писательский и человеческий подвиг. Его сочинения стали больше чем просто литературой. Ими утолялся духовный голод.

Несмотря на все тяготы, эмигрантская жизнь Шмелевых в Париже по-прежнему напоминала жизнь старой России с годовым циклом православных праздников, с многими постами, обрядами, со всей красотой и гармонией уклада русской жизни. Старая Москва с ее раздольем, богатством, красочностью быта живет и дышит в прекрасных автобиографических повестях Шмелева «Лето Господне» и «Богомолье», которые стали венцом его творчества.

В «Богомолье» он внимательно и тонко рассказывает о старинной русской традиции паломничества в Троице-Сергиеву лавру. Здесь писатель достиг совершенства в передаче живого русского языка. Таких высот вряд ли достичь литераторам будущего хотя бы потому, что времена те да и язык тот – невозвратимы…

Сказ от лица маленького героя – великолепно найденное художественное средство.

В первых (по времени написания) главах еще слышны интонации взрослого человека, который постепенно исчезает и заменяется ребенком-рассказчиком. Маленький мальчик видит мир своими чистыми, незамутненными глазами – и этот мир для нас важнее, чем сам ребенок. Шмелев описывает богослужения годового круга и их отражение в жизни верующих. Святки, Пасха, Великий Пост… Главы писались и публиковались в газетах в ином порядке, чем в книге: под определенный праздник, но в отдельном издании Шмелев поставил вперед Великий Пост. С идеи покаяния он начал свою «русскую эпопею».

…Когда фашисты бомбили в конце второй мировой войны Париж, недалеко от дома Шмелева упали сразу четыре бомбы, превратив два здания напротив в руины. Обычно Иван Сергеевич вставал рано, но в то утро из-за недомогания залежался в постели. Это и спасло ему жизнь. Стекла в окнах были разбиты вдребезги. Острые осколки изрешетили насквозь спинку его рабочего кресла.

Хлопали пустые рамы, ветер гулял из угла в угол. Вдруг маленький листок бумаги влетел в обезображенную комнату и, слегка покружив над письменным столом, опустился прямо под ноги Ивану Сергеевичу. Он поднял картинку. Это была репродукция «Богоматерь с Иисусом» итальянского художника Балдовинетти. Как залетела она сюда? Видимо, Царице Небесной было угодно сохранить жизнь больному и одинокому русскому писателю-эмигранту. На следующий день в Сергиевском подворье Шмелев отслужил благодарственный молебен.

Переживание чуда отразилось на многих его произведениях, в том числе и в последнем романе о спасении души человеческой – «Пути Небесные», который писатель посвятил светлой памяти своей супруги Ольги Александровны. К сожалению, это произведение не было окончено. В планах Шмелева было создать еще несколько книг «Путей Небесных», в которых описывалась бы история и жизнь Оптиной пустыни (так как один из героев, по замыслу автора, должен был стать насельником этой обители).

24 июня 1950 года Иван Сергеевич переехал в обитель Покрова Пресвятой Богородицы в Бюсси-ан-Отт, в 140 километрах от Парижа. В тот же день сердечный приступ оборвал его жизнь.

Где бы Шмелев ни работал, он всегда писал о России. «Среди зарубежных русских писателей Иван Сергеевич Шмелев самый русский, – говорил о нем Константин Бальмонт, – ни на минуту в своем душевном горении он не перестает думать о России и мучиться ее несчастьями».

Какое волнующее и торжественное слово – «возвращение»! Люди возвращаются после долгого отсутствия домой, к близким, к семье. В родные места, где прошли их детство и юность, где покоятся их предки, где их помнят и любят. Почти все русские эмигранты верили, что обязательно вернутся… Иван Шмелев удостоился такой судьбы посмертно. 30 мая 2000 года, спустя полвека после кончины во Франции, останки писателя упокоились в родной московской земле. Во исполнение последней воли Ивана Сергеевича в некрополе Донского монастыря состоялось перезахоронение праха писателя и его супруги Ольги Александровны.

В Дни памяти, посвященные 50-летию со дня кончины Шмелева, в его родном Замоскворечье, рядом с Государственной Третьяковской галереей и Государственной педагогической библиотекой имени Ушинского, был установлен бюст писателя. Он выполнен на основе единственного прижизненного скульптурного портрета незадолго до его кончины известным в русском зарубежье скульптором Лидией Лузановской, дружившей с семьей писателя. Символично, что взгляд пожилого, измученного страданиями и болезнями человека обращен в сторону библиотеки. В этом здании – бывшей усадьбе Демидовых – в конце ХIХ – начале ХХ века помещалась 6-я мужская гимназия, где учился Шмелев. Он смотрит в прошлое – в свое детство и юность. А книги его устремлены в будущее.

Наша настрадавшаяся, как и ее великий сын, Родина все шире использует наследие Шмелева в духовном, нравственном воспитании своих юных граждан. Произведения писателя должны занять в программе по литературе одно из почетных мест. У нас никто не может украсть нашу культуру. Это особое богатство – некрадомое. Книги Ивана Сергеевича Шмелева как раз и относятся к этому разряду – некрадомых богатств.