Ищем там, где светло, а не там, где есть проблемы

​Игорь РЕМОРЕНКО, ректор Московского городского педагогического университета:

Уже не в первый раз мы задумываем реформу педагогического образования и составляем очередной перечень мер. Из этих соображений можно относиться к докладу НИУ ВШЭ по принципу «работает – не работает». Есть три вещи, которые, как мне кажется, не сработают, и несколько вещей, которые нужно усилить, и они сработают.Создание каких-то специальных механизмов отбора лучших при приходе в профессию – это то, что, как мне кажется, не сработает. С 2006 года по настоящее время число вакансий в образовательных учреждениях сократилось в десять раз – было в стране порядка 26 тысяч вакансий, сейчас их в районе двух тысяч, то есть особо выбирать не приходится, этих вакансий, пустых рабочих мест, практически нет, и какое-то время эта ситуация продлится. Можно обсуждать различные нюансы, говорить о том, что нужно снижать нагрузку работающих учителей, но нет той волшебной палочки, с помощью которой можно вмиг снизить эту нагрузку.Нам предлагают вводить институт учителей-стажеров и систему званий учителей. Понятно, что сейчас есть сложившаяся за несколько лет система аттестации, когда учитель приходит в школу, и пока не аттестован, можно называть его учителем-стажером, через какое-то время, когда будет проходить аттестацию на первую категорию, он станет учителем-методистом, потом может быть и учителем-наставником. Возможно, все это разумное переназвание, но особые сдвиги в карьерном продвижении учителя оно вряд ли даст.Сравнение карьерного роста учителей с карьерным ростом медиков, у которых сильно вырос средний балл при поступлении в медвузы, вряд ли возможен. Мы в Министерстве образования и науки РФ в свое время анализировали, за счет чего это произошло. Предположительно на это повлияли телефильмы «Доктор Хаус» и «Интерны»: в тот год, когда они стартанули, собственно, резко пошел вверх балл абитуриентов медвузов. Не знаю, какое кино про учителей может способствовать баллу при поступлении в педвузы.По поводу портфолио и специальных приемных сюжетов для ребят, приходящих в педвуз, мне кажется, что, конечно, есть коррупционные риски при проведении дополнительных испытаний и экзаменов, но наряду с этими коррупционными рисками есть плюсы, и их больше, чем минусов. Мы будем проводить такие специальные приемные испытания через олимпиады, предлагаем вместе с МПГУ восстановить нашу совместную олимпиаду, и не столько ради олимпиады как канала поступления, сколько ради олимпиады как мотивирующего фактора прихода ребят в педвузы, чтобы он зацепил тех людей, которым в наших вузах тогда что-то понравится. У нас есть разные соображения на этот счет, тем более что когда-то такая олимпиада уже была.По поводу интернатуры и практики могу сказать, что такие модели у нас в МГПУ были, мы обсуждали, какие изменения можем предложить в федеральный государственный стандарт, чтобы по-другому позиционировать практику. То есть, с одной стороны, нам кажется, что педагогическая практика, которая фактически сегодня стала формальной калькой диссертационных исследований, когда студенты, приходящие в школу, пишут по полочкам рефераты (гипотеза, предмет исследования, задачи), – это не та педпрактика, о развитии которой мы говорим. Мы фактически обсуждаем вариант эссе, когда ребята выделяют проблему и как-то с ней работают. По сути, мы обсуждаем вариант двух направлений развития: увеличение часов на практику в программах бакалавриата и интернатуру (в Москве был опыт введения интернатуры в МГПУ, но какой-либо институциализацией он не закончился). В связи с тем что медики сейчас отказываются от интернатуры – с 2016 года она у них переходит в ординатуру, нам можно обсуждать возможности создания каких-то специальных психолого-педагогических клубов для тех, кто после окончания педвуза пошел работать в школу, так как им нужно пространство для рефлексии и оформления тех проблем, с которыми они сталкиваются в педагогической действительности. Поддерживая эту идею, нужно особую ставку делать на то, чтобы учителя научились делать свои программы. Разительное отличие наших педагогических работников от финских состоит в том, что финны не стремятся списать программы друг у друга, каждый из них пишет программу для себя, опираясь на тот детский коллектив, который ему так или иначе достался. Мы считаем, что нужно готовить педагогические команды, у нас будет в МГПУ на этот счет специальный проект, так как мы считаем, что это тот определенный ресурс, который еще не исчерпан.У меня есть беспокойство по поводу всех наших попыток реформирования педагогического образования. Возникает вопрос: а правильно ли мы ставим рамку? У МГПУ есть много китайских партнеров, и мы видим у них, в общем, то же самое: китайские вузы были педагогическими, сейчас они уже университеты, где тоже много всяких разных специальностей, в том числе непедагогических, как-то связанных с взаимодействием «человек – человек». У себя в вузе мы часто выводим студентов на широкие практики, где обеспечивается становление человека, например, у нас есть программа «Парки развития» в павильоне «Космос» на ВВЦ, куда приходят команды ребят и играют в космическую станцию, в этой программе работают несколько игротехников. Параллельно эти ребята изучают разного рода минералы, почву, то, как работает ядерный реактор. Я поймал себя на мысли, что на самом деле там глубина рефлексии, обсуждения этих мероприятий на порядок более серьезная, нежели обсуждение уроков со студентами в рамках школы.В последнее время меня не покидает мысль о том, что, может быть, нам нужно принципиально сменить объект изменений педобразования, по-другому посмотреть на него. Мы видим, что наши выпускники работают в кадровых службах предприятий, где занимаются практически тем же, чем занимаются учителя начальной школы, работающие по индивидуальной программе, – думают, каким образом повысить квалификацию каждого сотрудника, наши выпускники работают в пиар-службах и думают о том, как подать тот или иной пресс-релиз, тот или иной тезис, то есть везде нашим выпускникам нужен определенный инструментарий, нужны определенные навыки. В Москве есть ивент-менеджмент и разного рода события, мероприятия, которые он заказывает, есть интернет-модерация – отдельное поле по управлению общественными дискуссиями в Интернете. Когда мы подобного рода практики втягиваем в обсуждения, когда мы анализируем практику более широкого становления человека, то по-другому видим педагогический инструментарий. Может быть, нам нужно принципиально уйти в дальнейшем от обсуждения реформы педагогического образования. Бог с ним, с названием педвуза, с профильным или непрофильным образованием, мы как педвуз переживаем это. Говоря о реформе педобразования, мне кажется, мы ищем, где светло, а не там, где зарыта проблема, если мы посмотрим на проблемы, то будет понятнее, что делать с педагогическими реалиями, в которые, конечно, ребята на некоторое время придут, из которых на какое-то время могут уйти. У нас, кстати, уже есть случаи, когда в магистратуру приходят люди с учеными степенями, так как в какое-то время им школа была совершенно не нужна, а сейчас стала нужна, и они туда пошли.Мнение по поводуВиктор БОЛОТОВ, вице-президент Российской академии образования:Недавно я посетил несколько педвузов в различных регионах России. Везде как доминировала система лекций и семинаров, так и доминирует. Все реформы, о которых мы говорим, при сохранении лекционно-семинарской системы отдыхают. Если мы не внесем изменений в эту ситуацию, то все наши предложения по реформированию будут бантиками. Конечно, и лекции, и семинары нужны, но они не должны доминировать. В самом деле, мы ищем не там, где проблемы, а там, где светло, нам нужно думать о том, как выращивать субъекта образовательной деятельности.Дмитрий ИВАНОВ, Академия социального управления:От доклада НИУ ВШЭ возникает такое впечатление, что мероприятия по поводу модернизации педагогического образования автоматически должны привести вообще к реформе образования. Получается, что учитель приходит в существующую школу из новой, неизвестно откуда вдруг слетевшей педагогической практики образования, и все автоматически в этой школе поменяется. Уже не будет ГИА, ЕГЭ, контрольных срезов знаний нет, учитель пришел, и все сразу изменилось, новый свет этого учителя озарил новые возможности нашей школы. Но, к сожалению, насколько мне известно, во всем мире учительская профессия связана с тем, что учителей готовят под что-то, под какое-то содержание. Я согласен с тем, что, как всякий профессионал, учитель (если он профессионал, а не функционер) – субъект своей деятельности, который ставит цель, который может в рамках существующего контекста и направления тех целей, тех компетенций, которым нужно обучить учащихся, составить индивидуальные программы так, как это делают его коллеги в Финляндии. Но если неясно содержание его профессиональной деятельности, неясны его ценности, его цели и в соответствии с этим неясны его умения и понимание, что и как ему нужно делать в некоторой ситуации, когда он приходит в школу, то непонятно, зачем нужен такой профессионал. Получается, что мы ставим телегу впереди лошади: начинаем реформировать педагогическое образование неизвестно под что, под старую школу, которая не меняется. Когда в эту старую школу приходит новый учитель, его там медленно давят со всеми его инновациями, которым обучил педвуз. Те люди, которые работают с учителями (а я работаю с ними сейчас каждый день по поводу внедрения новых образовательных стандартов), не думают, что можно изменить сознание давно работающего учителя с помощью исключительно повышения квалификации, для того чтобы он стал реализовывать не подготовку к ЕГЭ и ГИА, а новый стандарт, написанный в совершенно другой идеологии – в деятельностном подходе, когда учитель и ученик – субъекты своей деятельности. В результате получается большой обман, поэтому нужно обсуждать, зачем мы готовим тех или иных совершенно новых учителей, под какое содержание. Самое главное, как говорил классик, свободных детей может воспитать только свободный учитель. Вот об этом мы думаем пока меньше всего.