На чтение: ≈ 36 мин.Вроде бы все слова понятны – «надежная», «школа». Но когда начинаешь смотреть, что написано на тему «надежной школы», то все становится не таким уж понятным.
Пытаясь найти определение слова «надежная», я с удовольствием понял, что это понятие абсолютно междисциплинарное, метапредметное. В любой науке – в математике, физике, в общественных дисциплинах – везде есть слово «надежная». Определения понятия «надежная», конечно, самые разные, но мне не понравилось ни одно из них. Я вспомнил, что лет восемь назад главный редактор федеральной «Учительской газеты» Петр Положевец делал замечательный проект, который назывался «Фундаментальные понятия». Там брали одно понятие, например «работа» или «доказательства», которое, если не фундаментальное, то, по крайней мере, уж точно сквозное, связывающее очень разные сферы человеческой деятельности. Когда сейчас я почитал о понятии «надежность», то понял, что оно тоже фундаментальное, сквозное, связывающее очень многие сферы человеческой деятельности так же, как понятия «работа», «сила», «энергия». Но если слово «система» вводят в школьном курсе математики, то в каком предмете впервые вводят термин «надежность», я вспомнить так и не смог. Поэтому есть вопрос: когда ребенок впервые сталкивается с этим понятием, когда с ним впервые разговаривают об этом понятии? Могу сказать, что, как всегда, я вышел из этой ситуации, написав и разослав своим хорошим знакомым несколько десятков писем с просьбой ответить, что они понимают под словом «надежная». Друзья тут же начали отвечать, в зависимости от того, чем занимаются, они давали свои определения, их ответы были очень разные, но было и общее, все писали примерно так: «надежный» – значит выполняющий свои обязательства. Правда, один из друзей написал, что принимает исключительно определение «надежный», так как в женском роде это ненадежно. Я тут же спросил: «Почему?», он ответил: «Женщина имеет право не брать на себя никаких обязательств, кроме тех, что у нее появились перед детьми, когда она их родила». Я ему стал расписывать, как надежны женщины, в конце концов он со мной согласился, но сказал, что все-таки надежный надежнее, чем надежная. На этом мы нашу дискуссию закончили. Но была в переписке еще одна интересная дискуссия на эту тему. Я пытался сместить акцент на то, что, наверное, понятие «стабильный» почти синоним слова «надежный», что, по крайней мере, стабильность – фактор надежности. В ответ я получил почти 100-процентные возражения. Мне написали, что простое определение слова «стабильный» – все время сохраняющий свою структуру, что стабильный как фактор надежности был в очень мало меняющемся мире, а в мире неопределенности, в том постоянно меняющемся мире, в котором мы живем, как раз мобильность становится фактором надежности. Нынче важно, как написал один из моих коллег, уметь слышать время, чтобы быть надежным. Слышать время вообще важное качество. Я замечаю, что мы, учителя, по мере того как работаем, теряем талант слышать, так как у нас всегда есть система координат правильного ответа (мы ведь знаем, задавая вопрос, правильный ответ!), если в эту систему координат не вписывается то, что говорит человек, то уже со второго сказанного им слова мы перестаем его слышать и многое из-за этого теряем. Поэтому талант слышать партнера, наверное, нам надо восстанавливать.Я считаю, что всегда важно, ведя разговор, договориться о некоторых понятиях и аксиомах, иначе один будет строить и доказывать геометрию Евклида, другой – геометрию Лобачевского, мы разойдемся всего лишь в одном постулате, а все выводы окажутся разными, противоречащими друг другу. Первое понятие при рассуждении о надежной школе, на мой взгляд, должно быть таким: «надежный» – находящий все возможности для выполнения своих обязательств перед партнерами или, мягче говоря, не ищущий причин не выполнения своих обязательств перед партнерами. Я не могу считать надежным человека, который ищет оправдание того, почему он не выполнил обязательства перед партнерами. Думаю, мы все понимаем, что в этом случае базовое определение «школа» не какая-то конкретная школа №100 или №200, а некоторое интегрированное, собирательное сообщество города, вся система московского образования, с которой мы имеем дело. Это важно, так как, если мы говорим с управленцами, то можем себе позволить обсуждение интегрированной темы, не привязанной к конкретной школе. Как говорил классик, если при решении частной проблемы вы не будете решать общей, в которой содержится эта частная проблема, то рано или поздно при решении частной проблемы начнете спотыкаться об общую проблему. Поэтому я говорю о важности общего подхода, а разговаривать о конкретных Пете или Васе, учащихся в какой-то школе, можно, нужно, но это прекрасно сделают директора в своих школах. С директорами школ нужно разговаривать об общих проблемах, обобщенных и более интегрированных, а на конкретном родительском собрании, где людей интересуют частные проблемы, разговор на интегрированную, обобщающую тему не имеет никакого смысла.Когда раньше строили большой многоквартирный дом, были заказчик – государство, исполнитель – строитель, благоприобретатель – семья. В своей квартире каждая семья все делала по-разному, но для того, чтобы была надежной отдельная квартира, необходимо было достаточно надежное строительство всего дома. Есть большое количество общих задач, не решив которые вы, выходя из своей квартиры (что, кстати, и было раньше очень часто), начнете спотыкаться в местах общего пользования, которые вроде бы никому не нужны, но из-за которых наш дом становится неприемлемым для жизни. Разговор с директорами школ должен быть разговором об общем доме, о придомовой территории, а не о том, как будет в личной квартире. Вытаскивая людей из их квартир, можно договориться о большем. Как обустроить свою квартирку, я и так решу, каждый директор для своей школы может решить, что нужно, без общего обсуждения. Я всегда считал и считаю, что если тот мой большой дом, который называется страна, мой город, будет в целом неудобным, неприемлемым для жизни, то оттого, что у меня будет моя собственная маленькая удобная квартира, мое счастье долго не продержится, между тем «надежность» – термин долгосрочный. В какую-то минуту каждый думает о своей квартире, а потом понимает, что если, не дай бог, что-то случится в доме, с городом, со страной, однокомнатное счастье разрушится в момент. Если в Москве будет плохо, то оттого, что хорошо в одной школе №999, не будет радости даже для этой школы №999. Можно создавать искусственный оазис в пустыне, но все равно вокруг будет пустыня. У нашего общего дома – московской школы, – по сути дела, есть те же три партнера, которые имеют к нему отношение. Первый партнер, заказчик, – это в первую очередь государство, в Москве – город, правительство столицы, делегирующее полномочия учредителя и формирование государственного задания (оно не зря так называется) Департаменту образования. Второй партнер – москвичи, интегрированное сообщество московских семей. Кто может выражать, отражать, представлять их позицию? Думаю, что сегодня в какой-то мере это могут делать управляющие советы школ, всякие палаты председателей управляющих советов, надеюсь, что все больше и больше будут укрепляться позиции городского родительского экспертно-консультативного совета при Департаменте образования, который уже имеет огромное количество активистов из разных семей. Наверное, появятся какие-то альтернативы этому совету, но тем не менее это московские семьи, москвичи, которые постепенно могут быть интегрированы в сообщество, имеющее своих представителей в нашем партнерстве, которое я называю «московская школа». Московская школа не может быть принадлежностью только сегодняшних посетителей этой школы. Эта школа будет нужна тем, кому нынче год, тем, кто еще не родился, эта школа важна и для тех, у кого нет детей в школе. То есть я говорю о москвичах, не отсекая тех, чьи дети сегодня не ходят в школу. Их дети или ходили вчера (и для них разговор о школе тоже очень важен), или завтра пойдут. Иными словами, все жители Москвы имеют право чувствовать себя партнерами в этом доме под названием «московская школа». Третьего партнера я назову «учительство Москвы», это интегрированное (причем гораздо больше интегрированное, чем сообщество семей) сообщество 200 тысяч людей, работающих в школах Москвы. У этого сообщества есть выразители – профсоюз, ассоциации учителей, можно считать, что у учительства есть возможность выражать свою позицию, и чем больше будет таких возможностей, тем, наверное, эффективнее будет такое партнерство. Понятно, что список партнеров можно продолжать, но можно ограничиться и этими тремя партнерами.Самая важная аксиоматика – обязательства, так как мы определили надежность как выполнение обязательств перед партнерами. В чем же состоят обязательства? Обязательство – это не то, что ты хочешь или можешь сделать, это то, что нужно от тебя твоим партнерам. Что нужно городу? За долгое время взаимодействия со своими коллегами по Правительству Москвы, с представителями самых разных структур я для себя сформулировал это так: городу нужен вклад школы в рост его конкурентоспособности и консолидации горожан. Через что может быть внесен этот вклад? Через развитие способностей как можно большего количества горожан для увеличения их вклада в развитие экономики, культуры. Мы должны понимать, что каждый юный москвич, чьи способности остались неувиденными и не получили развития, – потеря доли его вклада в развитие города. Предоставление московской школой (как обобщенным понятием) хотя бы стартовых равновысоких возможностей всем детям города нужно и для предотвращения обид, из которых всегда вырастает ненависть какой-то одной части горожан, которым этого не досталось, к городу, к другой части горожан, которым это досталось. Понятно, что этот список можно продлевать очень долго. Что от школы нужно москвичам (например, не десяти миллионам разных людей, а десятимиллионному жителю)? Каковы их интегрированные потребности, что они ждут как партнеры? Во-первых, я думаю, что по большому счету они согласятся, что и для них важны обязательства школы перед городом – развитие конкурентоспособности и сохранение консолидации, единства горожан. Но у жителя, конечно же, появляются потребности, которые город выражает не столь явно. Я бы сформулировал эти потребности так: возможность влияния на школу и возможность получения результатов, превышающих стандартное госзадание. Что жителю нужно от государства? На мой взгляд, ему от государства нужно в первую очередь финансирование школы, адекватное госзаданию, усиление контроля за учительством. 80 процентов обращений жителей, поступающих в Департамент образования, связаны с требованием: «Идите и проверьте!». Еще жителю, как ни странно, нужно повышение уровня стандарта (конкретно по отношению к каждому своему ребенку мало кто говорит, что нужно повысить требования, а вот в целом все дружно говорят, что программы опустились, что задания по ЕГЭ слабые), то есть консолидированный житель в десять миллионов человек от государства этого хочет и требует (подтверждение – 150 тысяч обращений в ДОгМ).Что нужно учителю, состоящему из 200 тысяч работников наших школ? Самое главное – ему нужно (и его требование совпадает с требованием жителя) финансирование, адекватное госзаданию, второе – академическая свобода. Жители требуют усиления контроля за деятельностью учителя, учитель – увеличения свободы. Противоречие? Да, но кажущееся. Что учительству нужно от москвичей? Ему нужно соучастие москвичей в достижении результатов. В департамент приходят письма от 200-тысячного учителя, что пишет в дневнике жителю, то есть родителю ребенка: «Ваш Петя не знает таблицу умножения, до такого-то числа выучите таблицу умножения!» (появились ОГЭ и ЕГЭ, и теперь, кроме дисциплины, так любимой нами, учителями, появилась необходимость в том, чтобы был еще и результат учебы). Я упрощаю ситуацию, но есть огромное количество таких обращений учителей к жителям, в которых, кстати, ничего плохого нет. Дело в том, что никогда результатов в образовании не достигает одна сторона – учитель, в этом обязательно нужно соучастие жителя, под которым я понимаю и самого ученика, и его семью, и многое другое. Поэтому учителю от самих москвичей нужно еще соучастие в достижении результата. Есть еще один спорный момент, но 150 тысяч обращений его подтверждают: учителю от жителя нужны еще и вложения в реализацию дополнительной потребности. То есть та практика, когда советский учитель мог сидеть после уроков с Петей до бесконечности, пока не добивался усвоения им определенных знаний, уже ушла. Я не говорю, плохо это или хорошо, но эта практика сегодня ушла. Учитель как равноправный партнер говорит жителю: «Если вашему Пете нужны дополнительные занятия, то вы должны потратить на это дополнительный ресурс!» Есть некоторые факторы надежности. Первое, что мне кажется надежностью, которая должна быть в школе, – это содержательная надежность, то, что относится к содержанию образования. Почему я так ратую за электронные ресурсы, почему я сторонник открытых уроков по электронным учебникам? Меня радует, что есть люди, которые, как я, понимают перспективность электронного контента. «Стабильный» и «надежный» – увы, не синонимы, надежно в нашем мире неопределенностей как раз мобильное. Конечно же, содержание образования, положенное на электронный носитель, кратно мобильнее, чем то, что напечатано типографским способом, поэтому оно надежнее, соответствует сегодняшнему времени, его можно гораздо быстрее доработать. Мне кажется, что содержание, положенное на электронные носители, имеет гораздо больше шансов стать конвергентным, чем положенное на бумажный носитель. За последнее время я не открыл ни одной печатной книги, смотрел в электронных ресурсах, что такое вообще надежность, что такое математическая надежность, что такое надежность в физике, как надежность интерпретируют в психологии. То есть электронный образовательный ресурс по своей природе конвергентен. Таким образом, важна содержательная надежность, механизмом которой в настоящее время все в большей степени становится содержание, переложенное на электронные ресурсы, которое мобильно и конвергентно. Вторая надежность, которая должна быть у школы, – это технологическая надежность. Я до сих пор хочу думать о том, что приду в класс и проведу урок геометрии так же, как его проводил двадцать лет назад, что все будут так же все понимать, все будет замечательно. Но нет, не смогу, потому что способ общения с миром у сегодняшних учеников уже другой, чем был у моих учеников. Дело совсем не в том, лучше я знаю геометрию или хуже, дело в том, что я им не покажусь современником. Я повторяю фразу, которую уже не помню, где услышал, но уже готов считать своей: «Мы не можем быть ровесниками своим ученикам, но мы обязаны быть им современниками, иначе зачем они к нам пришли!». Современные технологии надо воспринимать как единение способов общения с миром и нашими учениками, то есть мы в этом деле должны их догонять.У школы должна быть методическая надежность. Недавно я задал вопрос одному из директоров: «Контроль чего вы считаете наиболее эффективным – работника, процесса, который совершает работник, или результатов?» Ответ был такой, как мы, учителя, умеем давать: и то, и то, и то. У меня на этот счет есть свое мнение, я уверен, что методическая надежность школы состоит нынче в полной свободе учителя в учебном процессе (методов решения задач очень много) и его стопроцентной ответственности за результат. Сегодня, чтобы найти мудрые советы, не нужно ехать на другой конец Москвы к методисту, который один (!), как древнеегипетские мудрецы, знает, когда солнце взойдет и зайдет, когда будет затмение. Все это сегодня просто разлито по миру, кто хочет, всегда найдет любую информацию. Учитель, не свободный в процессе, не может быть методически надежен, так как он не от себя зависит: ему сегодня сказали так, он побежал так делать; завтра ему сказали этак, он побежал делать этак. При этом всю ответственность за результат он в глубине души сваливает на того, кто ему посоветовал. У меня было одно интервью, в котором от меня пытались получить признаки хорошей школы. Я упорно отвечал, что признаков хорошей школы так много, все они такие разные, что я все не знаю, а вот признаки плохой школы могу назвать. Поэтому, когда я говорю о результате, речь идет об отсутствии явно плохого. Понятно, что хорошее многообразнее плохого, если за 11 лет в школе человека не научили сложить три и два, то, наверное, это отсутствие результата. У школы должна быть еще и кадровая надежность. Мне кажется, механизм обеспечения кадровой надежности – аттестация педагогов по результатам и культура взаимотребовательности и взаимодополняемости. Я часто говорю о любимом мною методобъединении учителей пятого класса. Откуда и когда взялась идея создания методобъединения учителей пятого класса? Давным-давно я стал директором школы-интерната, в которой первое время имел счастливую возможность, будучи директором, не посещать уроки, потому что райком партии поставил мне совершенно другую задачу: застеклить окна, установить санприборы, начать кормить детей, а самое главное – собрать всех детей на линейку. Когда я принимал интернат, собрали 57 детей, а должно было быть более 400, про отсутствовавших сказали, что они в бегах. Года через полтора, когда перестали рваться трубы, ребятишки сидели на занятиях, я вдруг вспомнил, что по норме должен посетить 220 уроков. Я поставил посещение себе в циклограмму, по определенным дням ходил по урокам. Однажды пошел на урок биологии в седьмой класс, отсидел этот урок, с этим же классом пошел на второй урок, потом на третий, после чего мне очень захотелось, чтобы где-нибудь прорвало трубу и «уйти в бега», чтобы у меня была уважительная причина покинуть урок. После этого я стал собирать учителей и говорить: «Если наш ученик видит, что все, что он изучил на первом уроке, никому не нужно на втором, третьем, четвертом, не потребовалось на пятом и шестом уроках, то с чего он поверит, что все это ему потребуется в жизни? Поэтому он ничего не слушает, ведь вы его убедили, что нигде, кроме этих уроков, это никогда не будет нужно». После этого появилась некая попытка того, что я называю взаимодополняемостью, из нее моментально родилась взаимотребовательность. Много лет не понимаю, что такое объединение учителей математики, когда собираются одинаковые люди с почти одинаковыми знаниями и очень нравятся друг другу. Убежден, что стоит попробовать собрать вместе всех учителей, скажем, восьмиклассника Пети Иванова, и пусть они обсудят между собой, что такое результат его пребывания в школе. Этот результат точно будет очень сложным, но появится взаимотребовательность, учитель физики скажет учителю математики: «Какие я могу показать результаты по физике, если ко мне приходят твои ученики?» В конце концов все сведется к учителю начальных классов, потому что все дружно скажут: «Читать Петя Иванов не умеет, хотя буквы знает, складывать их в слова научился!» 90 процентов проблем сегодня с обучением Пети Иванова любому школьному предмету – неумение видеть текст. Могу признаться, что, к сожалению, я это замечаю и у людей, занимающихся уже гораздо более взрослой работой, когда первую строчку страницы они пишут так, что она противоречит последней. В футболе есть хороший термин: надо видеть поляну. Если в чтении «не видят поляну», не видят текст целиком, то это большая проблема при изучении любого предмета. Поэтому учителя математики должны перестать общаться исключительно с себе подобными, им надо попробовать общаться с людьми другой культуры, другой среды, тогда они поймут, что такое не только взаимотребовательность, но и взаимодополняемость. Как вдруг легко станет изучать литературу, если ребята будут понимать историю, как легко будет изучать историю, если ребята будут знать литературу, географию с историей, биологию с химией, физическую культуру с биологией. Беда в том, что мы пытаемся формировать физическую культуру в полном отрыве от изучения строения тела и всего остального, таких примеров море. Стабильность, на мой взгляд, базируется на двух вещах. Первое – аттестация только по результатам, а не так: сходил проверяющий на урок, урок понравился ему или не понравился. Учитель Сидоров так проводит урок и достигает результата. Петров – совершенно иначе, они, может быть, друг другу очень не понравились бы, признали бы друг друга неаттестованными, а у обоих результаты нормальные. Второе – культура взаимообщения, взаимотребовательности и взаимодополняемости учителей разных предметов. Следующий термин «структурная надежность». Образовательные потребности москвича очень разнообразны, следовательно, такими же многообразными или многогранными должны быть обязательства школы перед этим москвичом. Это требует многогранной структуры нашей московской школы. С учетом того, что из-за пробок на дорогах многие районы Москвы труднодоступны, чтобы приехать из Департамента образования, например, в Юго-Западный округ, нужно потратить несколько часов, многогранной должна быть структура не только всей московской школы, но и ее элементов, расположенных в зоне доступности для москвича. Это очень серьезно, поэтому выигрывает и будет дальше выигрывать у массового москвича школа, расположенная в доступности (это не значит расположенная в трех – пяти шагах от его дома), полиуровневая и полипрофильная. Важно, когда москвич сможет иметь дело с одним нашим учреждением, где его дети найдут себе образование по возможностям, способностям и желанию: мальчик – будущий инженер – будет углубленно изучать математику и физику, девочка – готовиться к тому, чтобы стать журналисткой, и углубленно изучать литературу с историей. Москвич не должен разрываться между элементами нашей системы, семья должна получить реализацию своих потребностей, мы должны выполнить свои обязательства перед ней в одном нашем элементе, который ей доступен, вот почему я говорю о полиуровневой и полипрофильной школе. При этом мы делаем все, чтобы сохранить для уже жестко определившихся старшеклассников такие школы, как, скажем, лицей «Вторая школа», куда приходят те, кто фанатично влюблен в математику. Наверное, для таких детей энное количество специализированных школ, в первую очередь старшей ступени, должно оставаться. Возить детей семи лет через весь город я считаю невыполнением обязательств перед москвичом. Очень важна для школы финансовая стабильность или финансовая основа стабильности. Главная основа финансовой стабильности московской школы – это формульное финансирование, не зависящее от того, кто сегодня руководитель Департамента образования, заместитель руководителя по финансам или начальник финансового управления. Есть формула, равная для всех, формульное финансирование – когда каждый может посчитать, сколько денег должен получить элемент нашей системы, – это и есть основа нашей финансовой стабильности. Да, конечно, имеет значение размер этих нормативов, но любой другой принцип финансирования не обеспечивает стабильности, потому что при этом финансирование начинает зависеть от живого человека, а по закону Мерфи все, что опирается на человеческую надежность, мало надежно. Седьмая основа надежной школы – управленческая. Здесь я вижу единственный механизм управленческой надежности – публичность, открытость, прозрачность, так как не знаю никакого равного по силе механизма обеспечения управленческой надежности. Механизмов много, но самым сильным я считаю все же публичность, открытость и прозрачность всего, что делают на управленческом уровне, будь то уровень отдельного элемента – учреждения, будь то уровень города. Хорошо это или плохо, все судят по-разному, но сегодня уже одиннадцать мероприятий Департамента образования еженедельно транслируют в открытом доступе. Да, там мы зачастую плохо выглядим, да, зачастую принимаем неудачные решения или не принимаем никаких решений, но на все это появляется реакция, что дает возможность для оценки происходящего, для моментальной корректировки. Я уверен, что, наверное, механизмов обеспечения управленческой надежности много, но все они не могут сравниться по силе с публичностью и открытостью. Если бы мне предложили из списка семи факторов надежности школы выбрать только два, я бы выбрал два термина – «многомерность» и «выбор», причем выбор должен быть у всех партнеров – и у учителя, и у москвича, и у государства. Надежность в цепи определяет самое слабое звено. Так как мне дорога вся система, я не могу довольствоваться только тем, что у меня «в квартире» все хорошо. Из курса истории на меня произвела сильное впечатление история похода Тухачевского на Варшаву. Когда конница Тухачевского была почти под Варшавой, все обозы остались под Киевом – не могли успевать за конницей, и ее, к сожалению, разбили. Я очень боюсь, когда система разрывается. Конечно, из курса физики известно: чтобы был ток, нужна разность потенциалов, в образовании она есть и всегда будет. Нам нужен рост конкурентоспособности, для этого нам нужно движение, нужна разность потенциалов, но нам очень важна и консолидация москвичей, сохранение единства, поэтому мы должны смотреть не только на передовых и радоваться их успехам, но в первую очередь все вместе должны беспокоиться, огорчаться и делать все, чтобы не было отстающих. Иначе наш общий дом, к сожалению, может начать рушиться.В последнее время я вдруг понял, что ничего из происходящего в школе не бывает нейтральным. Все оно или педагогично, или антипедагогично. У меня сорок два года работы в школе, но понял все это я недавно. Такова наша жизнь, работа, что все, что делаем, произносим, в конце концов окажется или педагогичным, или антипедагогичным. Поэтому я думаю, если наша московская школа, в которой 200 тысяч работников и которой пользуются 10 миллионов жителей Москвы, будет надежной для города, для москвича, для учителя, тогда она будет воспитывать надежных людей. Это кажется мне самым главным.
Выбор читателей
Комментарии